След человеческий

— Мы новый мир построим, товарищи! Жить, как прежде, нельзя.

— А как? — спрашивали мужики.

— Как учит Ленин. Товарищ Ленин говорит, что мелким хозяйствам из нужды в одиночку не вырваться. Надо объединяться.

Навсегда запомнился Акиму Васильевичу тот день, когда пришел он в Гусевской райком партии и заявил: так и так, товарищи, организовали мы в Нармучи сельскохозяйственную коммуну, и название ей — «Большевик».

Сорок с лишним лет прошло с той поры. Живет и крепнет колхоз «Большевик»! Пятьсот пятьдесят семей объединяет он нынче. Общественный фонд его перевалил уже за два миллиона рублей. Орденом Трудового Красного Знамени награжден колхоз за успехи в развитии общественного хозяйства. Почетно! И вот председатель его заседает теперь в Кремлевском Дворце как полномочный представитель колхозной Мещеры.

Многое пережил он за эти годы. Были у него светлые радости и такие невзгоды, что рубцами инфарктов легли на сердце. Но все-таки счастливо сложилась его кипучая жизнь!

Так думал он, глядя в огромный зал Дворца съездов, и слушал речи выступающих.

— Слово предоставляется Горшкову Акиму Васильевичу,— объявил председательствующий.

И вот Аким Горшков на трибуне. Тысячи людей слушают его рассказ о том, с чего начался и каким стал теперь колхоз «Большевик».

— Мы прошли путь от сохи до трактора,— говорил Горшков,— от ручной лопаты и топора до экскаватора, автопогрузчика и бульдозера. От лучины и керосиновой лампы до телевизора.

Мы покончили с неграмотностью и бескультурьем, вышли из болотной гати на светлую большую дорогу!

Зал одобрительно аплодировал ему, а он продолжал:

— Для нас, представителей одной из самых древних профессий на земле, профессии хлебороба, колхоз означает многое. В этом слове слилось воедино и прошлое, и настоящее, и будущее. Колхоз для крестьянства поистине стал настоящей школой коммунизма!

...Четыре дня продолжался съезд. За работой его с интересом следила страна. Наверное, и крестьяне Мещеры слушали выступление своего делегата по радио, а многие видели его и на экранах телевизоров.

Съезд единодушно принял новый Примерный устав колхоза, а в первых строках его сказано: «Колхозный строй — неотъемлемая часть советского социалистического общества: это намеченный В. И. Лениным, исторически проверенный и отвечающий особенностям и интересам крестьянства путь его постепенного перехода к коммунизму».

На съезде же был избран Всесоюзный совет колхозов. Выбрали в него наиболее опытных председателей, передовиков производства и специалистов сельского хозяйства. В числе избранных был и Аким Васильевич Горшков.

13

В Гусевском райкоме КПСС мне сообщили новость:

— Скоро среди председателей мещерских колхозов появится ученый человек — кандидат сельскохозяйственных наук.

— Кто же это?

— Гинин, председатель Уляхинского колхоза имени XVI годовщины Октября. Заканчивает кандидатскую диссертацию на тему: «Рациональное использование трудовых ресурсов села»...

О Гинине я слыхал, но познакомиться с ним еще нс имел случая.

— А вы поезжайте в Уляхино,— посоветовали в райкоме.

Дело было осенью, и я усомнился:

— Боюсь, не проеду — дорога-то уж очень плохая.

— Да что вы! — обнадеживали райкомовцы.— До Курлова шоссе превосходное. А от Курлова до Великодворья прокладывается дорога с гудронным покрытием. Правда, она еще не закончена, но проедете за милую Душу.

И я решился поехать.

Дорога, о которой говорили в райкоме, шла по широкой просеке. Лесная чаща по сторонам ее уже наряжалась в осенний убор. Среди темного ельника пронзительно ярко желтели березы. Попадались рябины, увешанные красными гроздьями ягод. Пламенели кое-где костры осин.

На дорожном полотне еще велись отделочные работы, поэтому часто встречались объезды.

— Долго у нас возятся с этой дорогой,— заметил водитель.— Четвертый год строят. А нужда в ней большая: жизненная артерия.

Чтобы попасть в Уляхино, надо свернуть с «жизненной артерии» влево, на проселок, проложенный по песчаным перемычкам вдоль речки Гусь. Тут на повороте машину остановила девушка в резиновых сапожках и синем плащике из болоньи и такой же синей косынке.

— Не подбросите ли меня до Аксенова?

— Мы на Уляхино едем,— ответил водитель.

— В «Шестнадцатую годовщину»?

— Так точно.

— Ну, хоть до Сивцева довезите.

— Ладно, садись,— согласился водитель и, обернувшись ко мне, сказал: — Это наш зоотехник из управления.

Забравшись в машину, попутчица объяснила, что едет по служебным делам на ферму аксеновского колхоза.

— Почему же голосовать пришлось? Видимо, машина сломалась?

— Какая там машина! — усмехнулась девушка.— У нас в управлении девять агрономов и зоотехников, а машина на всех одна. Вот и приходится голосовать на дорогах, чтобы на попутной до колхоза добраться. А вы — в Уляхино? Значит, к Степану Петровичу Гинину. Туда сейчас многие ездят.

— Что так?

— В славу входит колхоз.

Возле Сивцева попутчица распрощалась с нами. До Аксенова отсюда было недалеко. Да и Уляхино уже виднелось за березовой рощицей.

Из опыта жизни люди черпают и хранят в своей памяти множество разных примет. Одни из них касаются явлений природы, например: если перед закатом солнца мошкара толчется роем, то завтра день будет ведренный; стрижи летают низко, над самой землей,— к дождю. Другие приметы относятся к жизни самих людей: если, проезжая деревней, увидите избы с заколоченными окошками, знайте — худо живется здесь людям, вот и уезжают они искать свое счастье на стороне. Если же заметили, что улица обновляется: в одном месте крылечко прирублено, в другом — изба от новых наличников стала как бы глазастее, а там и вовсе новый сруб желтеет смолистыми бревнами,— значит, здесь колхозники неплохо живут, прочней на земле закрепляются.

Уже при самом въезде в Уляхино в глаза бросилось много новых построек. Справа от дороги виднелись крытые серым шифером корпуса заводского типа. Вытянувшаяся двумя порядками широкая деревенская улица вела к площади, и там у поворота в проулок возвышалось еще недостроенное, но уже подведенное под крышу кирпичное двухэтажное здание с широкими окнами и широким парадным крыльцом, возле которого грудой лежали чугунные батареи парового отопления.

Несколько в стороне от жилья буквой «Ш», в три линии, разместились кирпичные же одноэтажные постройки, судя по всему — помещения животноводческих служб.

— Куда поедем — к гостинице, клубу или к правлению колхоза? — спросил водитель.

— А что, здесь даже гостиница есть?

— Недавно открылась.

— Ну в гостиницу мы еще успеем, а сейчас давайте к правлению.

Правление уляхинского колхоза помещалось в старой, неказистой избе. Одна из комнат была занята бухгалтерией, в другой — за небольшим канцелярским столом сидел моложавый черноватый мужчина в нейлоновой куртке и разговаривал по телефону. Кончив разговор, он поднялся из-за стола и, здороваясь, назвал себя: