След черной рыбы
Шрифт:
— Это твои проблемы! — Амиров внезапно поднялся, пошел к дверям. — Ты его сам сюда пригласил. А этим… — Амиров показал на содержимое кейса, — можешь подтереть себе задницу…
Силов ждал Туру во Втором Чапаевском тупике, в самом сердце «Нахалстроя».
По обе стороны тянулись одноэтажные, выстроенные как Бог на душу положил, убогие дома-сараюшки, сарайчики, гаражи.
Несколько человек с ведрами ожидали своей очереди у колонки с водой.
Саматов затормозил рядом с замом, вышел из машины.
— Самстрой, —
— Наверное, ты вызвал меня не только для политического самообразования? — поинтересовался Тура.
— Не только… Я хочу познакомить тебя с любовницей Баларгимова. Если это определение тут уместно… Нам удивительно повезло. В тот день, когда сгорела Рыбоинспекция, эта женщина была с Баларгимовым.
— Как ты нашел ее? — спросил Тура.
— Мне подсказала соседка Баларгимова. Ее фамилия Халилова. Римма Халилова.
— Она замужем?
— Разведена. Живет с дочкой. Дочь в детском саду.
— Работает?
— Да. Она телефонистка.
Молодая женщина, открывшая им дверь, сразу отступила, давая им место. И дверь, и дом были словно уменьшенной копией обычных.
— Я подполковник Саматов… — Тура представился. — Начальник водной милиции.
Халилова вздрогнула. Ее первое желание было удостовериться в том, что никто их не слышит. Саманно-глиняный жилой массив вокруг был по-прежнему пуст.
— Римма… Проходите.
Они прошли в небольшую чистенькую квартирку.
В маленьком деревянном ящике был весь необходимый набор того, что требуется в каждом доме. А вдоль стен на полу стояли куклы. Самых разных размеров, раскрасок, с париками — от черных, цвета воронова крыла, до ярко-рыжих.
Тура словно попал в страну лиллипутов.
— Садитесь, — предложила Халилова.
У маленького стола стояли такие же миниатюрные табуреты.
— Дом маленький — приходится экономить площадь… — объяснила Халилова.
Тура с интересом обозревал выставку кукол.
— Это вашей дочери? — Тура показал на кукол.
— Я уже объяснила вашему другу… В детстве у меня было мало игрушек. А теперь я не могу себе в них отказать… Я сейчас принесу вам чай. Садитесь…
Она ушла и тут же возвратилась, неся чай.
— Когда это произошло, Римма с дочкой жили на даче у Баларгимова… — сказал Силов.
— Долго вы жили там? — спросил Тура.
— Всю осень… — Халилова не испытывала смущения. — С мужем я разошлась, он жил здесь, а я с дочкой у Баларгимовых на даче. Потом муж уехал к себе, к родителям, а я сюда перебралась.
— Сколько лет вашей дочери?
— Три года.
— Вы помните тот вечер, когда сгорела Рыбоинспекция?
— Да. Вы хотите, чтобы я повторила про тот вечер… — Она достала сигарету, прикурила. — Когда мы уезжали, уже смеркалось…
«Волга» Баларгимова медленно шла вдоль берега. Кроме самого Баларгимова
в ней находилась еще Халилова и ее дочь. Девочка засыпала.Внезапно на дороге возник на велосипеде карлик Бокасса. Он замахал рукой, бросил велосипед.
Баларгимов притормозил. Карлик подбежал к машине.
— Ничего не знаешь, Садык? — закричал Бокасса. — Лодку твою новую сожгли! Рыбнадзор с ментом… Кадыров и Бураков! Облили бензином и подожгли…
Баларгимов молча слушал.
— … Адыл плавал к камням — Полный финиш! Один компас остался… Ты заверни к метеостанции! Узнаешь!
— Ах, сволочи…
Баларгимов достал из бардачка бутылку-фляжку, сделал несколько глотков, молча передал остаток Бокассе.
Теперь «Волга» шла уже на приличной скорости.
Халилову с ребенком на заднем сиденье бросало из стороны в сторону.
— Тише! Перевернемся… — повторяла она. — Ну, мы погибнем с тобой. А она-то за что? — кивала на ребенка.
Вдали показались тусклые огни метеостанции, несколько окруженных заборами сараев-»козлятников». Метрах в двухстах в глубине залива виднелись невысокие морские скалы и еще маяк.
Фары выхватили из темноты группу мужчин, они смотрели на подъезжавшую машину.
Баларгимов затормозил.
Высокий пьяный казах Адыл подошел к машине.
— Вот! Один компас остался…
Он сунул свою ношу в окно кабины.
— Водка есть? — спросил Баларгимов. Кто-то из мужчин передал бутылку в кабину. Баларгимов молча откусил и выплюнул станиолевую пробку и, далеко запрокинув назад голову, влил в себя почти половину содержимого, отдал бутылку Адылу. Казах допил остальное.
Отброшенная пустая бутылка покатилась по скрипучему песку.
Баларгимов уже гнал дальше. Он был пьян и, казалось, не разбирал дороги.
— Суки ненасытные! — кричал он своим невидимым врагам. — Сволочи! Самих вас сжечь! Сколько вам ни плати — все мало…
— Дай мы выйдем! — просила женщина. Машина неслась теперь по пустому городу.
У водной милиции Баларгимов резко затормозил, не выключив мотора, скользнул из машины.
Халилова видела, как он добежал до дежурки, застучал ногой в дверь.
— Вас самих сжечь… Сволочи! Дармоеды! Открывай дверь…
На пороге показался Веденеев.
— Ты куда пришел! Пятнадцать суток захотел? Я тебе устрою…
— Хрен ты мне устроишь… Это я вам устрою! Где Бураков? — Баларгимов ударил его по лицу, повернулся, побежал назад к машине.
Он уже снова жал по безлюдному городу.
— Садык… — просила Халилова. — Мы выйдем!
У одного из домов он затормозил.
— Возьми… — Увидев рядом на сиденье компас, он сунул его ей в руки. — Ну, давай!
Халилова, прижимая к себе ребенка, сумку, компас, вылезла из кабины и Баларгимов сразу уехал.
Проблесковые огни еще с секунду висели в темноте улиц.
Халилова с ребенком уже подходила к дому, когда в ночи, где-то невдалеке взметнулось к небу высокое огненное пламя…