След "черной вдовы"

На пешеходном переходе же испуганно мечется фигура в черной коже. Еще миг, и человек кидается обратно, с ходу вскакивает на свой мотоцикл и с ревом несется по направлению к Киевскому вокзалу. Его еще никто не преследует, потому что никому и в голову не приходит, что это надо делать…

Тони с Марио, не увидев за собой погони, быстро домчались до Краснолужского моста и свернули на Потылиху. Оба отметили про себя, что координатор Луиджи заранее предусмотрел и этот вариант. Во дворе ближайшего дома стояла крытая грузовая машина с наклонно опущеным до земли задним бортом. Мотоциклисты, ни слова не говоря водителю в зеленой бейсболке, который курил рядом, по очереди вкатили в кузов свои мотоциклы и сами остались в кузове, после чего водитель, выплюнув окурок сигареты, включил автоматику, поднял и закрыл задний борт. Через несколько минут грузовик влился в поток машин, едущих на Мосфильмовскую улицу…

А Луиджи, тоже никем не преследуемый, спокойно зарулил под арку дома, рядом с гостиницей «Украина», выключил двигатель, снял с головы шлем и сунул его в багажную сумку, закрепленную позади сиденья, откуда достал длиннополый светлый плащ, который надел на себя, полностью скрыв черную кожу костюма, забрал сумку и вошел в ближайший подъезд. Его работа была выполнена. А за мотоциклом сейчас приедут и заберут его те, кто должны этим заниматься.

Он прошел мимо консьержки в очках, читавшей цветную газету, кивнул ей е улыбкой, на что она ответила так же приветливо. Лифт доставил Луиджи на четвертый этаж. Он вышел и позвонил в дверь. Открыл молодой человек —тоже боксерской наружности: сплющенная переносица, маленькие глаза под мощными дугами бровей, золотой зуб справа во рту. Луиджи вошел в комнату, в которой остановился на время проведения акции. Здесь он быстро переоделся, кожаную форму сложил и сунул в большую сумку, куда перекочевал и шлем, снова надел плащ и вышел в большую комнату, к «боксеру».

Разговоров и каких-либо обсуждений происшествия на набережной не было. Просто «боксер» передал Луиджи небольшой кейс-дипломат. Итальянец открыл его, достал и посмотрел авиационные билеты па рейс, который вылетал из Москвы в Милан из аэропорта Шереметьевой фактически уже через четыре часа. А за три, то есть через час, начиналась регистрация. Луиджи улыбнулся: все просчитано буквально минута в минуту. Кроме авиабилетов в кейсе находились три пачки новеньких купюр по пятьсот- евро — по пачке каждому исполнителю. Нет, не доллары, а именно евро. Мы ведь не в Америке, как бы говорил довольный вид Луиджи. Пусть акция и была обставлена по-американски, точнее, по-голливудски, однако мы же — европейцы, и этим все сказано. Количество купюр в каждой пачке Луиджи считать ке стал, это, знал он, малая часть гонорара, основные же деньги были положены в миланский филиал германского Норденкредит-баика, о чем тут же лежало извещение, запечатанное в пластиковый пакет.

Луиджи захлопнул кейс, кинул ремень сумки на плечо и вопросительно посмотрел на «боксера». Тот все так же молча достал из кармана ключи от машины и по столу подвинул их к Луиджи затем, подойдя к окну, пальцем показал па черный «БМВ» во дворе. И наконец вместо «аривидерчи» или как бы русского «спасибо» сказал сиплым голосом:

— Машинку оставишь в «порту» на стоянке, с ключами… Сечешь, макаронник?— и криво ухмыльнулся.

— Си, си, в порту, ключами… — выговорил по-русски Луиджи и, не подавая «боксеру» руки, вышел на лестничную площадку, к лифту…

Выезжая на Садовое кольцо, итальянец подумал, что русские все-таки немного ненормальные люди. Ну хорошо, пригласили из Италии профессионалов, они везде, по всему миру, дорого ценятся. Заплатили тоже неплохо, сто тысяч евро — сумма для такого дела вполне достойная. Рассчитались, наконец. Все условия выполнены. Так чего ж теперь… как по-русски? Рожи кривить? Жалко денег — делайте сами! Нет, странные люди…

Между прочим, ни Луиджи, ни обоим его напарникам даже в голову не могло прийти, что в джипе мог кто-то, даже случайно, остаться живым. Работа была сделана в высшей степени чисто и грамотно. Опустевшие «аграны», эти компактные, превосходные инструменты именно для подобного рода акций, созданные оружейниками из Хорватии, были заброшены в салон расстрелянного джина. Нигде, ни в одном пункте, не произошло ни малейшей задержки либо накладки. Подстраховка действовала оперативно, й вот уже он, Луиджи, координатор, спокойно едет в аэропорт, куда также в течение ближайшего часа должны прибыть его коллеги — Тони и Марио. Затем — регистрация, пограничный контроль, короткий отдых в ресторанчике — и… прощай, Россия.

Луиджи, как уже сказано, умел все просчитывать вперед и никогда не ошибался. Оттого и жив. И улыбается приятному солнцу, которое гораздо теплее и щедрее дома, в Милане, где его месяц назад и подрядил на эту работу другой русский мафиози, тоже похожий на боксера. Но, в отличие от уже покойного, которого Луиджи однажды специально захотел увидеть вживую, спокойного и даже, казалось, излишне медлительного для бывшего чемпиона, у этого, как говорят русские, словно шило сидело в заднице — ни минуты не мог находиться в покое, все время двигался. И если это были не руки, постоянно что-то перебиравшие, и не квадратная челюсть, без конца перемалывавшая жвачку, то, значит, глаза — острые, беспокойные, напряженные, словно наутро после большой пьянки. Не понравился он Луиджи, но заказ есть заказ…

Всё, сказал он себе, дело сделано в самых лучших традициях, пора отключиться!

4

У Светланы не было решительно никаких планов на сегодняшний день. Ну позавтракать. Может быть, поближе к полудню съездить в бассейн с морской водой, а потом поваляться в солярии —загар должен быть ровный и чистый. С этим, кстати, вполне можно было бы и подождать немного — как говорится, не горит. Сезон в Большом уже закончен, гастроли определены заранее, особых зарубежных поездок не предвидится. А по России-матушке, да еще на ходу, что называется с листа, вводиться на всякого рода замены, нет, это ей сейчас не к лицу. Ее репертуар дирекции Большого театра и художественному руководству балетной труппы уже известен, протеста он ни у кого не вызывает, поэтому действительно торопиться некуда. Кончится лето, начнется новый сезон, вот тогда и поговорим! А пока — отдыхать, отдыхать и отдыхать… Не часто выпадают подобные моменты…

Одно ей не нравилось — сама постановка вопроса, при которой она — прима-балерина все-таки, а не какая-нибудь дива из кордебалета — просто вынуждена, вместо того чтобы думать о себе, о своем будущем, о новых ролях и партнерах по сцене, постоянно изображать этакую девицу при ком-то.

Максим, который охотно оказывал ей свое покровительство, многого, в общем-то, в ответ не требовал, ну обычные дела, которые регулярно необходимы и мужчине, и женщине, если они нормальные и здоровые люди. Так казалось поначалу. Но потом даже такая, вовсе не тяжелая зависимость почему-то начала Светлану тяготить. В чем проблема, она не сразу поняла. А когда сообразила, даже немного испугалась. За себя, естественно.

Вот нередко в последнее время пишут в разных газетах по всяких маньяков. Убийцы там, насильники, издевательства над малолетками и так далее. Говорят, они обычно с виду выглядят как все нормальные, а потом вдруг наступает момент, и в них просыпается зверь. И тогда любой, кто подвернется под руку, вполне может стать его жертвой. А хищник, хоть разок, как говорят знающие люди, попробовавший человеческой крови, больше остановиться не может. И эта кровь ему нужна, чтобы поддерживать в себе собственную жизнь. Опять же вот еще рассказывают и про вампиров… Сказки, конечно, но ведь и в каждой сказке обязательно есть доля жестокой и страшной правды.

Так вот о Максиме. Иной раз, особенно после очень сильных выплесков эмоций, которые захлестывали их обоих в минуты страсти, Светлана, остывая после очередного, опалявшего ее душу и тело оргазма, исподволь наблюдала за партнером. Было интересно, что он-то чувствует, когда доводит ее в прямом смысле до безу- мня? Она понимала, что этот ее интерес в чем-то, возможно, болезненный, неестественный, навязчивый, и относилась к подобным моментам, как актриса, изучающая всякие необычные, непонятные проявления организма. Л потому и не придавала серьезного значения своим наблюдениям. Но однажды, именно в такую минуту, она увидела вдруг, что глаза Максима стали разгораться странным, необъяснимым светом, й она вспомнила…

Это было давно, в раннем детстве, когда она с отцом гуляла в зоопарке. Ну гуляла в том смысле, что сидела на широких отцовских плечах, держась обеими руками за его шею, и с высоты своего положения, поверх голов других посетителей зверинца, наблюдала, как завтрака.1! большой полосатый тигр. Ему дали здоровенный кусок мяса, и он широко облизывал его своим языком, обнажая при этом острые клыки. Лизал — и ничего в том особенного. Но потом он вдруг шише над своим куском мяса, придвинул голову ближе к прутьям клетки и страшно посмотрел на зрителей. Нет, может, не очень уж и страшно, по… так пристально, что многие отшатнулись подальше, И кто-то громко сказал: «Это он для тебя — красивая зверюга в клетке, а ты дли него добыча, которую ему пока не достать…