Шрифт:
Припушенная снегом тайга сверху казалась застывшим белым морем. Андрей Астальцев скользил взглядом по ее просторам и словно бы читал карту.
Вертолет шел над пограничной зоной, а ему ли, сержанту Астальцеву, не знать свой район. Как-никак, а на этой границе служил он давно и сейчас возвращался из отпуска на заставу. Вертолет вез пограничникам почту и продукты. Пилоты были знакомы Андрею, и за тот час, что они летели, Астальцев успел выспросить все пограничные новости. Одна из них насторожила сержанта. Третьего дня на берегу океана обнаружили медвежий след. Мишка
Астальцев считался лучшим следопытом на заставе. Рассказ пилота заставил задуматься Андрея. В штормовую погоду да еще в начале зимы медведи – даже «шатуны», бродяги-одиночки – не выходят к большой воде.
Вертолет стал проваливаться. Его закачало, потом подбросило.
– К пурге, – спокойно сказал летчик, – с океана ветерок... Успеть бы.
Андрей и сам видел в иллюминатор, как закурилась тайга, поползла с горных хребтов белая завеса. Вертолет пошел на снижение. Пилот менял маршрут, сворачивая к горам. Ветер там был слабее, а узкая долина, если сделать небольшой крюк, выводила прямо к заставе.
Зачернели осыпи на склонах. Горы, поросшие пихтой и лиственницей, надвинулись косыми парусами скал.
Астальцев всматривался в скалы в надежде обнаружить забытую старательскую тропу, как вдруг увидел на снегу цепочку следов. След вел из распадка, пересекал поляну и обрывался в густом пихтаче.
Сомнений не было: здесь прошел человек. Кто он? И почему прячется в пихтаче? За те секунды, что Астальцев обдумывал, кто бы мог спрятаться в тайге, вертолет проскочил добрую сотню метров, и когда Андрей тронул пилота за плечо и спросил: «След видел?» – внизу возникла черная лента реки, еще не скованная морозом.
Пилот развернул машину. Но сколько ни вглядывался теперь Андрей в склоны, следов не обнаружил.
– Померещилось, может... – сказал пилот и постучал костяшками пальцев по приборной доске, – горючее на исходе.
– Высаживай меня здесь, – тихо сказал Астальцев, – автомат я у вас заберу. На заставе скажешь: в квадрате сорок три обнаружен неизвестный. Пусть высылают «тревожную» группу...
– Пурга скоро...
– Потому и схожу на промежуточной. Давай... Начнется пурга – след пропадет...
С дальних холмов набегали тени. Таежный низовой ветер заметал следы.
Нарушитель казался хрупким рядом с огромным, плечистым Астальцевым. Его лицо с узкими в щелочку глазами было усталым и злым.
Тайга, укутанная в подвижную студеную дымку, гудела. Воздух походил на мутное стекло.
Люди шли быстро. Но пурга обогнала их. Она задержалась и теперь тоже спешила.
– Я – геолог. Заблудился. Наша экспедиция работает на побережье, – в который раз повторял задержанный. – Вы будете отвечать. Моя фамилия Кротов.
– Пусть так, – откликнулся Астальцев, – на заставе отогреетесь. Если геолог – пришлют вертолет.
Андрей не был уверен, что задержал нарушителя. Документы у Кротова были в порядке.
Астальцева насторожило то, что человек забрел в пограничную зону и был вооружен. Макаровский пистолет он увидел под мышкой, когда приказал задержанному расстегнуть полушубок. Пистолет висел на ремне в новенькой кобуре.
В том, что у геолога оказалось оружие, не было ничего удивительного. В тайге без него нельзя. У Кротова
имелось разрешение на пистолет. Другое дело, где и как он его носит.Тропа потянулась в гору. Все чаще встречались поваленные истлевшие ели и пихты. Самый опасный участок дороги. Склон был изрыт падающими сверху камнями и обрывался пропастью. Плитки сланца лежали на нем, как панцирь.
Внезапно задержанный сел.
– Больше не могу, – прохрипел он, – отдохнем. Астальцев и сам видел, как устал Кротов. Дышал он тяжело, глотая воздух шумно, с присвистом.
– Вставайте. Пройдем склон – отдохнем, – сказал пограничник, вскидывая автомат.
– Нет. Здесь... Я больше не могу. Можете стрелять...
Астальцеву хотелось проверить тропу. Снег замаскировал опасные участки. Но для этого нужно обойти задержанного. Тропа узкая.
«Геолог, а ходить в тайге не умеет», – мелькнуло у Андрея.
Кротов сидел, уткнувшись головой в колени, и, казалось, ни на что не обращал внимания.
Астальцева успокаивали связанные руки задержанного. Но это и беспокоило пограничника. Если Кротов поскользнется и упадет на склон, погибнет наверняка.
Нужно протоптать ему дорожку в снегу, пусть идет след в след.
Андрей осторожно двинулся вперед, обходя Кротова, сидящего на тропе, слева по склону.
Едва Астальцев поравнялся с нарушителем, тот внезапно повалился на спину и ударил пограничника ногами в живот.
Андрей упал на присыпанную снегом поверхность и медленно стал сползать вниз вместе с грудой внезапно оживших камней. Он рванулся назад, поскользнулся, выронил автомат и снова упал на камни.
Пограничник выхватил отобранный у нарушителя пистолет и выпустил всю обойму по уходящему «геологу».
Ему показалось, что Кротов захромал. Но вскоре фигура нарушителя скрылась за нагромождением скал.
– Стой! – крикнул Астальцев, сползая к черной страшной каемке пропасти. Масса мелких камней неслась на Андрея, срывая за собой сотни таких же обкатанных голышей.
Внезапно камни остановились. Это было похоже на чудо. Что-то задержало неумолимое скольжение осыпи.
Погас горизонт, накатилась темнота, повалил снег.
Страх иглами пронизывал сердце и не давал дышать. Даже боль разбитого лица не чувствовалась так остро. Андрей врос в камень и замер. Он понимал, что любое неосторожное движение может погубить его. А хотелось вскочить на ноги, рывком взбежать до гряды спасительных скал. Желание было так велико, что Андрей стиснул зубы и забормотал, успокаивая гулко стучащее сердце: «Нет, нет, нет!»
Он слышал посвист летящих в пропасть глыб. Ухо ловило звонкий удар, словно внизу раскалывался лед. Андрей начинал жить жизнью, полной враждебных звуков и шорохов, как слепой. Он слышал удаляющиеся шаги Кротова, его смех, который прозвучал как приговор.
Астальцева слегка знобило, он напрягся, собирая к мышцам остатки тепла. Тело точно вросло в камень, одеревенело, затекло.
Андрей открыл запухшие от удара глаза. В сумерках ели на склонах казались гигантскими грибами, их стволы поблескивали голой поверхностью, и лишь наверху волновались кроны. Они вздрагивали от ударов ветра. Андрей увидел небо. Темный глубокий провал между деревьями был, как неизведанная жизнь. С безжалостной ясностью открылся для Андрея весь ужас его положения.