След Оборотня

– Куда, мадам? – спросил таксист.

– На остров Сен-Луи.

Шины гремели по булыжнику как литавры, фонари по берегам Сены мерцали косяком золотых рыб. За мостом Луи-Филиппа я протерла запотевшее стекло: вокруг высились особняки семнадцатого века, некогда принадлежавшие высокородному дворянству. В освещенных окнах я успевала разглядеть книжные шкафы и картины, но людей нигде видно не было. Создавалось впечатление, будто живущие здесь богачи незримой стеной отгородились от ока простых смертных.

– Вы слышали о семье Шандонов? – спросила я водителя.

– Конечно. Показать, где они живут?

– Будьте так любезны.

Мы выехали на набережную Бетюн и покатили к восточной оконечности острова. Я порылась в сумке и достала пузырек с болеутоляющими таблетками.

Такси остановилось. Я поняла, что близко к дому Шандонов водитель подъезжать не желает.

– Там повернете направо, – проинструктировал он, – и сразу увидите дом с сернами на дверях. Серны – родовой герб Шандонов.

Особняк, в котором на протяжении нескольких веков жили Шандоны, представлял собой четырехэтажное здание со слуховыми окнами, трубами и «бычьим глазом» – круглым окном под крышей. Его потемневшие деревянные двери украшали искусные резные фигуры серн.

Я прошла с полквартала и оказалась на самой оконечности острова. Глядя на Сену, я представляла, как убийца купается здесь, поблескивая в свете луны длинными белесыми волосами. К реке с улицы вела каменная лестница. Я сняла колпачок с пузырька и высыпала таблетки на землю, потом осторожно спустилась по скользким ступенькам, наполнила пузырек холодной водой, закрыла его и вернулась к такси.

«Конкорд» вылетел из Парижа в одиннадцать часов утра и сел в Нью-Йорке в восемь сорок пять по местному времени, то есть раньше, чем мы поднялись в воздух во Франции. До дому я добралась уже после обеда. Погода портилась, синоптики предсказывали снег с дождем.

От Люси известий по-прежнему не было. В мое отсутствие она не звонила и дома не появлялась. Я решила, что она, возможно, в больнице, но, позвонив в ортопедическое отделение, узнала, что со вчерашнего дня Люси там не показывалась. Я запаниковала. Около десяти я села в машину и поехала в больницу.

У кровати Джо сидели мужчина и женщина – очевидно, родители. Голова Джо была в бинтах, нога – на вытяжке, но она не спала и, когда я вошла, сразу уставилась на меня.

– Мистер и миссис Сандерс? – обратилась я к ее родителям. – Я – доктор Скарпетта.

– Рад познакомиться. – Мистер Сандерс пожал мне руку.

– Мне хотелось бы побеседовать с больной наедине. Вы не возражаете? – спросила я.

– Нет, – ответила миссис Сандерс.

Едва я закрыла за ними дверь, глаза Джо наполнились слезами. Я наклонилась и поцеловала ее в щеку.

– Ты так всех нас напугала, – сказала я.

– Как Люси? – прошептала она.

– Не знаю. Я не знаю, где она. Твои родители сказали ей, что ты не желаешь ее видеть, и…

Джо затрясла головой.

– Я так и знала, – подавленным голосом сказала она. – Мне они сказали, что она не желает видеть меня, потому что очень расстроена из-за случившегося. Я им не поверила, но они не пустили ее ко мне, и она уехала.

– Она винит себя за то, что с тобой произошло, – объяснила я. – Велика вероятность, что пуля, угодившая в твою ногу, выпущена из ее пистолета.

– Пожалуйста, привезите ее ко мне. Прошу вас.

– Ты знаешь, где ее искать? В какой-нибудь гостинице? У подруги?

– Может быть, в Нью-Йорке, – предположила Джо. – В Гринич-Виллидж есть один бар. Называется «Рубифрут».

– Думаешь, она отправилась в Нью-Йорк?

– Хозяйку зовут Энн. Она раньше работала в полиции. – Голос Джо задрожал. – Не знаю, не знаю. Мне так страшно, когда она вдруг исчезает. Она сейчас ничего не соображает.

– Тебя на днях должны выписать, – сказала я с улыбкой. – Куда бы ты хотела перебраться?

– Домой я не хочу. Вы ведь найдете ее, да?

– Поедем ко мне? – спросила я.

– Мои родители – неплохие люди, – пробормотала она, погружаясь в медикаментозный сон. – Они не понимают. Думают…

Она заснула, не договорив фразы, и я вышла из палаты. Родители Джо ждали за дверью. Вид у них был измученный.

– Как она? – спросил мистер Сандерс.

– Не очень хорошо. Миссис Сандерс заплакала.

– Вы вправе поступать так, как считаете нужным, – начала я, – но, запрещая Люси видеться с Джо, вы только вредите своей дочери.

Сандерсы молчали.

– Я – тетя Люси, – объяснила я.

– Мы хотели как лучше, – сказал мистер Сандерс.

– Джо это понимает, – ответила я. – Она любит вас.

Они не попрощались со мной, но по дороге к лифту я чувствовала на себе их взгляды. Вернувшись домой, я сразу же позвонила в бар «Рубифрут» и попросила к телефону Люси.

– Она не в форме, – сообщила Энн, – но сейчас позову.

– Я видела Джо, – сказала я Люси, когда та взяла трубку.

– О, – только и произнесла она.

Я поняла, что моя племянница пьяна.

– Люси! Приезжай домой.

– А дальше что?

– Дальше мы перевезем Джо из больницы ко мне, и ты будешь выхаживать ее. Ясно?

Сон не шел. В три часа ночи я села в постели и стала сочинять письмо Талли, комкая листы один за другим. Ни один из вариантов меня не устраивал. Я не ожидала, что буду так сильно скучать по нему. Меня это пугало.

Скомкав очередной лист бумаги, я посмотрела на телефон, высчитывая в уме, который теперь час в Лионе. Я представила, как Талли, в элегантном костюме, занимается делами, разговаривает с кем-то по телефону, сидит на совещании, напрочь забыв обо мне. Я вспомнила его мускулистое тело, подарившее мне столько наслаждения. Интересно, где он научился искусству любви?

После утренней летучки Роуз доложила, что меня хотел видеть Лэрри Познер.

– Не знаю, даст ли тебе это что-нибудь, – заявил Познер, когда я переступила порог его лаборатории. – Взгляни в микроскоп. Это диатомеи с твоего неопознанного трупа.

Я приникла к окуляру, рассматривая микроорганизмы. Одни напоминали формой лодки, другие – цепи, зигзаги, ущербную луну.

Познер заменил предметное стекло.

– А это твой образец из Сены, – объяснил он. – Симбелла, мелозира, навикула, фрагилария. Самые обычные виды. Все пресноводные. Но интересно процентное соотношение данных видов. Пятьдесят один процент – мелозиры, пятнадцать – фрагиларии. Я не стал бы докучать тебе такими подробностями, но это соотношение наблюдается в обеих пробах. Я даже назвал бы пробы идентичными. Между тем в двух местах, отдаленных одно от другого всего на какие-нибудь три-четыре десятка метров, флора может различаться самым кардинальным образом.