След паука. Видящая

Возвращаясь от императора в комитет, дознаватель невольно вспоминал старую историю, радикально изменившую его жизнь много лет назад. Самым незначительным изменением было повышение по службе, а остальное…

В тот день Гектор наконец решился арестовать отца своей невесты, улик против него накопилось уже достаточно. Он понимал, что преступник будет сопротивляться, но Дайд в то время был еще слишком молод, горяч и неопытен и не осознавал до конца, чем это может грозить. Кроме того, играла роль и его личная заинтересованность в аресте. Гектор знал, что не успокоится, пока убийцу Карлы не казнят.

Пойти арестовывать такого опасного преступника без малейшей защиты – если не считать стандартных амулетов комитета всего лишь четвертого уровня безопасности, – и без прикрытия – поступок крайне глупый. За это Гектор и поплатился, лишившись разом и собаки, и глаза. Но если бы дело было только в глазе! Проклятие, которым в Дайда запустил отец Миранды, было ядовитым, и, несмотря на то что оно почти полностью досталось псу, остатков хватило бы, чтобы убить Гектора. Но, как выразился тогда его лечащий врач из числа сотрудников комитета, произошло чудо.

В чудеса Дайд не верил, но верил в везение, поэтому и считал, что ему банально повезло. Проклятие по какой-то неизвестной официальной науке причине изменилось в его организме, превратившись в противоположность – в иммунитет к любым ядам. И эта особенность несколько раз спасала Гектору жизнь, ведь убить его пыталась не только Элен.

Почему так случилось, никто из врачей ответить так и не смог. Данные засекретили, а после того как Дайд стал главным дознавателем Альганны, на всех свидетелей еще и поставили печати молчания. И Гектор уже давно перестал ломать голову над этой загадкой, приняв как данность тот факт, что яд на него не действует. Но теперь, когда в его жизни появилась Тайра, дознаватель задумался – а может, то «чудо» было связано с ней?

Дайд почти подошел к двери, ведущей в приемную, когда оттуда вдруг выскочил красный, как помидор, Роджер. Увидев начальство, он покраснел сильнее, буркнул невнятное приветствие и помчался дальше по коридору с такой скоростью, словно за ним гнались бешеные собаки. Гектор проводил его взглядом и, хмыкнув, вошел в приемную.

Кэт обнаружилась за собственным столом, и она была не менее красной, чем Роджер. Но, в отличие от Финли, выглядела не столь недовольной.

– Доброе утро. – Она поздоровалась, кашлянула, потерла багровые щеки ладонями и глухо поинтересовалась: – Вы… ты видел Роджера?

– Видел, – кивнул Дайд. – И на его лице, как и на твоем, можно жарить яичницу. Расскажешь, что случилось?

Кэт выдохнула, будто отдуваясь, опустила голову и призналась:

– Боюсь, после этого рассказа я в ваших… в твоих глазах деградирую до уровня плинтуса.

– Даже так. – Гектор прошел дальше и, опустившись на корточки перед своей невестой, заглянул ей в глаза. – Я заинтригован, Кэти. Вот только не тешь себя напрасными надеждами: уровня плинтуса тебе не достичь, даже если ты сейчас разденешься и начнешь танцевать на столе.

– Почему? – удивленно спросила Кэт, открыв рот. – Это же… неприлично.

– Ну так мне же понравится, – фыркнул Гектор и, не удержавшись, легко хлопнул Кэт по подбородку, чтобы закрыла рот. Она закрыла, а затем рассмеялась, и глаза ее засветились, перестав быть рассерженными. – Рассказывай, что на этот раз натворил Роджер.

– Да ничего особенного, – ответила Кэт, отсмеявшись. – Вчера вечером Бенджамин заходил, вновь приглашал в театр, и я… В общем, я хотела отказать, но это же премьера! «Сеть» по пьесе Альва Авиуса! Еще и с Элен Льер в главной роли!

– И ты не выдержала. – Гектор понимающе кивнул, улыбаясь непосредственному восторгу Кэт. Пьесы Альва Авиуса вызывали неизменный успех у публики, но мало кто знал, точнее, практически никто не знал, что за этим псевдонимом скрывается муж принцессы Анны. – Что ж, хвалю Бенджамина. Он соображает куда лучше Роджера, чем тебя можно соблазнить.

Кэт, вновь порозовев, возразила:

– Он не соблазнял! Он просто…

– Ухаживал.

– Да. – Она смотрела на Гектора, смущенно улыбаясь. – И это приятно, потому что Бен, в отличие от Роджера, не настаивает.

– А Финли, как я понимаю, узнал о том, что ты согласилась на это предложение.

– Да, – повторила Кэт, моментально скиснув лицом. – Я сама сказала. Бен вчера дал мне программку, я сейчас ее рассматривала. Роджер вошел и спросил, собираюсь ли я пойти на этот спектакль. Я ответила, что да, и зачем-то сообщила, что пойду с Беном. Роджер разозлился, надулся весь и сказал, что я, видимо, собираюсь в скором времени стать аристократкой. И так он это сказал… – Девушка сердито засопела. – Язвительно. Я разозлилась и… и…

– Ну-ну, – подбодрил ее Гектор, с трудом сдерживая смех. – И что же ты?

– Я… В общем… Мм… Я сказала ему, чтобы он… – Она глубоко вздохнула, словно набираясь смелости, и выпалила на одном дыхании: – Чтобы он шел в задницу к демонам и вонял оттуда, а не рядом со мной. Вот.

Дайд закашлялся, пытаясь не засмеяться.

– Ох, Урсула… – произнес он, качая головой. – Это ведь от нее ты нахваталась подобных фразочек?

– Почти. Она не про з… ну, вы… ты понял. Она про другие органы говорила.

– Не сомневаюсь. – Гектор ласково погладил Кэт по руке, лежавшей поверх коленки. – Испортит она мне девочку. Соблазнять учит, ругаться. Просто безобразие. – Кэт хихикнула, и дознаватель, приподнявшись, коснулся губами ее щеки. Но щекой дело не ограничилось: Кэти, обняв Гектора, прижалась к нему, поворачивая голову и подставляя под поцелуи маленький рот.

– Ты не сердишься, что я приняла предложение Бена? – спросила она через несколько секунд, когда Дайд отпустил ее и выпрямился.

– Нет, детка. Ты все правильно сделала. А когда там эта премьера?

– Через пару недель.

Гектор кивнул и направился к себе в кабинет, захватив отчеты со стола Кэт. Он не сомневался, что девушка сильно расстроится, узнав о том, что Элен Льер не будет участвовать в спектакле. Интересно, кого Бирион Вандаус назначит на место арестованной примы?

Проснувшись, Тайра несколько секунд смотрела в черноту, задержав дыхание, и ей казалось, что она вновь находится в сплошном огне. Она даже чувствовала, как пламя касается ее ладоней, лижет кожу, не обжигая, и шепчет: «Скажи ему, скажи, скажи, скажи ему».