След росомахи
Шрифт:
— Если надо, пошлем за вами вездеход. Коноп по компасу доберется.
— Не надо никого посылать, — отказался Тутриль. — Кончится пурга, Айнана меня привезет.
Тутриль кивнул на рацию с улыбкой.
— Не думал, что мне придется из яранги по телефону разговаривать.
— Хорошая штука, — отозвался Токо. — Ее можно и на нарту поставить. Кати себе по тундре и беседуй.
— Девочки на почте говорят, что можно даже с Москвой соединиться через их станцию и Анадырь, — добавила Айнана.
За стенами яранги выла и бесновалась весенняя
17
В Нутэне бушевала пурга.
Школа была закрыта, но работали магазин, пекарня, почтовое отделение. Люди ходили на работу группами, старались держаться друг друга.
Долина Андреевна и Коноп брели к дому Онно.
Остановившись передохнуть, Коноп сказал:
— Почаще бы дула пурга для нас с тобой.
— Почему? — спросила Долина Андреевна.
— Это лучшая погода для тебя и для меня, — ответил Коноп. — Никуда не надо ехать. Это раз. Второе — твои читатели сидят по домам, и мне с тобой можно гулять по улице.
— Коноп, — строго произнесла Долина Андреевна и, глотнув ветра со снежинками, закашлялась. — Сколько раз я тебе объясняла, что нам нельзя афишировать нашу связь. Ты же знаешь: мое положение в селе, мое общественное лицо…
Ветер не дал ей договорить, потащил дальше.
Перебежав несколько десятков метров, Коноп и Долина Андреевна схоронились под железной стеной склада.
Коноп заботливо стряхнул снег с платка спутницы.
— Может быть, все-таки поженимся? — жалобно спросила она.
Коноп усмехнулся:
— Кто же делает предложение в такую пургу? А потом: я должен просить у тебя руки и сердца… Кажется, так?
— С тобой нельзя серьезно разговаривать…
— Не могла выбрать другого места и другого времени?
— Ты же сказал, что это лучшая погода для нас с тобой, — повторила Долина Андреевна. — Только сейчас нам и разговаривать, чтобы никто не видел и потом не сплетничал…
— Слушай, Долина, — помедлив, заговорил Коноп. — Может быть, я и женился бы на тебе. Когда ты только вернулась сюда. Но ты была очень гордая. Поначалу и не глядела в мою сторону. А потом сказала это слово — аморально. А я ведь шел к тебе с чистым и открытым сердцем. А теперь и не знаю, что делать… Вот ты говоришь — жениться. А я все думаю о том, что у тебя высшее образование, а у меня всего шесть классов.
— Я так думаю, — твердо заявила Долина Андреевна. — Можно по-другому: один человек воспитывает и тянет за собой другого. Как бы шефство берет над ним… Я согласна!
— На что — согласна? — не понял Коноп.
— Чтобы я тебя воспитывала, тянула за собой…
— Глупости говоришь, Долина… Может, я этого как раз и не хочу. Мне дорога моя свобода.
Последний отрезок пути преодолевали почти ползком. Входная дверь наполовину была занесена, и Конопу пришлось сначала отгрести снег.
— Ты не сразу входи со мной, — попросила его Долина Андреевна.
— Ну уж нет, — ответил
Коноп. — Даже собаку в такую погоду не оставляют на улице.Он шумно и решительно вошел следом за Долиной Андреевной в сени и крикнул в комнату:
— Это мы пришли. Коноп и Долина Андреевна!
Онно подал снеговыбивалку из оленьего рога.
— Чуть не заблудилась! — возбужденно рассказывала Долина Андреевна. — Если бы случайно не встретился Коноп, ветром унесло бы меня в море…
— Ну, такую большую не унесет, — пробормотал Коноп, тщательно обрабатывая свои торбаса.
— Увидела его возле гаража… Попросила проводить до вашего дома…
Коноп выпрямился во весь рост и выразительно посмотрел на Долину Андреевну.
Но та, казалось, не замечая его взгляда, продолжала:
— Читать надоело, скучища… Дай, думаю, загляну к вам… А Иван Оннович не приехал?
— Как же он приедет в такую пургу? — заметил Коноп.
— По телефону звонил, — сообщила Кымынэ. — Хорошо ему там. Нравится.
Стряхнув последнюю снежинку, все перешли в комнату, где на столе стоял никелированный электрический самовар.
— Хорошо чайку выпить с мороза, — потирая руки, сказала Долина Андреевна.
— По случаю субботы и кое-что покрепче найдется, — сказал Онно.
За стенами гремел ветер, и порой казалось, что что-то тяжелое, но мягкое падает на домик, пригибая его к земле.
Прислушавшись, Долина Андреевна зябко повела плечами:
— Представляю, каково сейчас в яранге!
— Хорошо там, — сказал Коноп.
— Электричества и отопления нет, стенки тонкие, теснота, грязь…
— Долина Андреевна, — возразил Онно. — У Эйвээмнэу грязно не бывает. Там, кроме стариков, еще и Айнана.
— Да, это верно, — кивнула Долина Андреевна. — Я почему-то совсем про нее забыла.
— Она хорошая, добрая девушка, — сказала Кымынэ.
— Рисует хорошо! — добавил Онно.
Долина Андреевна налила себе чаю.
— Может быть, и впрямь она достойная девушка, — задумчиво сказала она, глядя куда-то мимо Конопа. — Но меня удивляет ее легкомыслие: зачем она отказала тому парню?
— Потому что женщина! — Коноп взялся за рюмку.
— Вам уже хватит, товарищ Коноп, — строго сказала Долина Андреевна и продолжала: — Лично я против Айнаны ничего не имею… Но надо смолоду думать о будущем. Твердо стоять на земле, а не витать в облаках… Тем более что росла одна, без отца…
— Между прочим, уважаемая Долина Андреевна, я тоже вырос без отца, — сообщил Коноп.
Некоторое время в комнате было тихо.
За стенками домика шумела буря да дребезжала какая-то железка в дымоходе кухонной плиты.
— Я ведь о чем, — снова заговорила Долина Андреевна. — Разумеется, я уверена в моральной устойчивости и политической грамотности Тутриля. Но то, что он надолго задержался в яранге, это тревожно…
— А что именно, Долина? — спросил Окно.
— Мы тут все взрослые, — усмехнулась она. — Я выражаюсь достаточно ясно.