Следак 2

— А наручники где? — оживился Левашов.

— У меня нет наручников, — не говорить же, что они достались мне в наследство от Кривощекова. От него вообще много всякого хлама в кабинете осталось.

— Откуда у него наручники, он же следователь? — возмутилась Журбина, пытаясь испепелить своего новоявленного подчиненного взглядом.

— Может у Скворцова одолжил. Ты же с ним больше всех общаешься? — Левашов не сдавался.

Стало понятно, что обиженный на весь мир пьяница — это всего лишь маскировка, под покровом которой было удобно за мной шпионить.

— Вот идите и спросите у Скворцова, — огрызнулся я. Оставаться слишком спокойным в такой ситуации было бы с моей стороны довольно странно.

— Спросим, — пообещал мне капитан и сразу же задал следующий вопрос. — Что в картотеке искал?

— Информацию, — не замедлил я с ответом. — Я так-то дела здесь расследую, в основном хищения, — и сразу же увел разговор в сторону. — Может очную ставку с этим вашим Казанцевым проведем?

— Он сбежал из города, — скрежетнул зубами Левашов. — Но мы обязательно его найдем, — добавил он многообещающе.

— С простреленной ногой сбежал? — уточнил я, откровенно издеваясь. — А на медицинские документы можно взглянуть? Не мог же человек при таком ранении не обратиться к врачу.

— Вот давай без этого, — капитан поморщился. — Ты прекрасно знаешь, что пуля лишь слегка задела ему кожу.

— Откуда? — я возмутился. — Вот вы рассказали и узнал.

Головачев все это время задумчиво наблюдал за нашей пикировкой. Неожиданно подполковник выдернул из рук Левашова исписанный лист бумаги и передал его мне.

— На читай!

Я послушно углубился в текст заявления.

— Первого ноября, около двадцати двух часов в подъезде моего дома, расположенного по адресу… на меня напал следователь Чапыра. Оглушил меня, засунул в рот кляп и затащил на чердак, где приковал наручниками к трубе. Затем он потребовал у меня вернуть украденное у него в автобусе служебное удостоверение, а когда я начал объяснять, что ничего у него не крал, он выстрелил мне в ногу из пистолета Макарова.

— Вот мое удостоверение, — я отвлекся от занимательного чтения, подошел к висящему у двери на вешалке пуховику, достал из внутреннего кармана ксиву и продемонстрировал ее начальству.

— Это ничего не значит, ты вчера мог вернуть себе удостоверение, — первый отмер Курбанов.

— В мое дежурство в четверг приезжали проверяющие из городского УВД. Если бы у меня в тот день не оказалось ксивы, вы бы первым об этом узнали, — отбил я атаку.

— Допустим, — хмыкнул майор и задал следующий вопрос. — Где ты был вчера в десять вечера?

— Дома спал. Один. Я же не знал, что мне понадобиться алиби, — съязвил я.

Пока майор задумчиво меня рассматривал заговорила до этого молчавшая Журбина, окрыленная тем, что предъявленное ее подчиненному обвинение пока не находит подтверждение.

— Я не понимаю, зачем Чапыра стрелял Казанцеву в ногу, если тот щипач и украл его удостоверение? Логичнее же прострелить ему руку, чтобы больше неповадно было?

— Людмила Андреевна, я вообще никуда не стал бы стрелять! Ни в ногу, ни в руку. Я что дебил стрелять в гражданского из табельного оружия? Еще и делать это на чердаке, откуда звук от выстрела по всему дому разнесется, — я по очереди обвел всех присутствующих взглядом, удостоверяясь, что сказанное мною ими услышано.

— Ты подстраховался и заглушил звук выстрела, — процедил Левашов, чувствуя, как его позиция слабеет.

— А точно, у меня же пистолет с глушителем, особая модификация, специально для следователя Чапыры, — глядя на капитана, я рассмеялся, дожимая его.

Мое глумление не осталось без последствий, и он продолжил меня обличать.

— Ты притащил с собой плюшевого медведя, и стрелял через него!

— Плюшевого медведя? — я подавился смехом. — Вы это серьезно?

— Какой еще плюшевый медведь? — вторило мне хором начальство, скрестив непонимающие взгляды на Левашове.

Сработало! Плюшевая игрушка добавила так нужного мне фарса в и без того абсурдную историю о прострелянной из табельного оружия ноге щипача. Осталось усилить эффект.

— То есть, по-вашему, я заявился в гости к Казанцеву с плюшевым медведем и пистолетом? Еще и наручники с собой прихватил. Вы, товарищ капитан, кем меня хотите выставить? Извращенцем, маньяком? В этом состоит ваш план?

Левашов стоял красный, моргал и соображал, что ответить. Походу у него, советского человека, даже картинка в голове не складывалась.

— Что за ахинею вы оба несете?! — первым не выдержал Головачев. — Вы ополоумели что ли?! — взорвался он. — Один про каких-то плюшевых медведей бредни рассказывает, второй про маньяков! Товарищ Левашов, что происходит я тебя спрашиваю?! Ты все это выдумал что ли? — Головачев потряс перед носом капитана заявлением. — Где этот твой Казанцев? Тащи его сюда, быстро!

— Я уже говорил, он сбежал! — нервно ответил Левашов. — Этот, — он ткнул в меня пальцем, — напугал его до чертиков. Кривощекову с трудом удалось убедить его написать это заявление. А затем он просто исчез из города. Но мы его найдем, только время нужно, — закончил он обнадеживающе.

— При чем здесь Кривощеков? — не понял Головачев.

Левашов застыл, осознав, что только что сгоряча проговорился. Но быстро сориентировался в изменившейся обстановке и самозабвенно принялся валить Кривощекова.

— Так он же с Казанцевым общался, — как об очевидном сообщил Левашов.

— Так стоп! Ты мне полчаса назад докладывал, что это заявление Казанцев писал при тебе, — допытывался подполковник.

— Нет, я сказал, что получил от него заявление, — поправил начальство капитан.

— И? — не понял разницы в формулировках Головачев.

— Заявление мне Кривощеков принес. Я не то, чтобы поверил, но посчитал невозможным скрывать такое от начальника следствия. Поэтому доложил, — принялся разъяснять свою позицию Левашов.

Раскатистый смех Курбанова оборвал капитана на полуслове.

— Это что получается, — начал говорить майор, когда ему удалось успокоиться. — Кривощеков, виня Чапыру в своем увольнении, замыслил ему отомстить. Каким-то способом ему удалось убедить знакомого карманника украсть у Чапыры удостоверение. Казанцев, видимо, пообещал, но не сделал. И тогда Кривощеков, не дождавшись неприятностей у Чапыры, пришел спрашивать с карманника. Тот его, скорее всего, послал и тогда Кривощеков в него выстрелил. Мало ли чего неучтенного могло у него скопиться за годы службы, вполне возможно, ствол с боеприпасами. А затем у Кривощекова созрел новый план, как еще можно подставить Чапыру. С раной в ноге Казанцев стал сговорчивее и написал все, что ему продиктовали. Вот только у меня вопрос, товарищ капитан, ты с самого начала в этой истории участвовал или твой дружок тебя втемную использовал?