Следом за судьбой

Ожидание было хуже всего. Страх на грудь плитой давил. Такой же сильный, как в ночь, когда ждала княжна Воята, сидя под стражей в горнице.

Яр спал беспробудным сном, даже не шелохнулся, когда в дверь послышался легкий стук. Запахнувшись в плащ, Лана осторожно выглянула за порог.

— Идем.

Злата схватила ее за руку и бесцеремонно выволокла из комнаты. Поскорее оттащила туда, где мрак гуще.

— Ежели вдруг что — воды испить захотела, да кувшина не нашла. Ясно? — шикнула оборотница. Лана кивнула.

Прислушавшись как следует, Злата повела дурную девку к темницам. Бестолочь она бестолочь и есть. Провести бы ее Злата и так провела. Вьюн наказывал доставить девку до коморки Родана, из которого тюремщик, как из этой немочи красавица румяная. Старый оборотень пол ночи пленного стерег с закрытыми глазами и храпом своим запугивал. Особенно старался после чарки сладкого вина, а уж Вьюн обещал напоить в лучшем виде. Только бы проснулся тюремщик липовый вовремя, ну да девка своей возней разбудит, ведь непременно попробует братца спасти. Ох, крику-то будет…

Лана чуть не вскрикнула, увидев за одним из поворотов сутулую фигурку мужчины. Кинула взгляд на свою проводницу, но та была спокойна. Уверенна подошла к ожидающему и что-то прошептала. Обернулась и махнула рукой, мол, чего встала? Лана робко приблизилась. В полумраке плохо было видно лицо мужчины, но где то она его встречала. Невысокий рост, бороденка козлиная…

— Пойдем, краса, дальше я проведу, — чуть шевеля тонкими губами, шепнул он.

Злата же круто развернулась и пошла обратно. На нее не глянула, только бросила сквозь зубы:

— К утру наведаюсь, — и скрылась с глаз долой. Делать нечего, пришлось следовать за новым своим провожатым.

— Увидишь тюремщика, не пугайся, спит он крепко. Однако если хочешь вывести отсюда брата нужно поторопиться.

Лана сжала под накидкой тяжелый узелок.

— Я не…

Мужчина одарил ее слабой улыбкой через плечо.

— Друг я вам, не сомневайся. Сердце щемит, когда кровь безвинных меч пачкает.

И горький вздох тем же мечом резанул по сердцу. Лана глаза отвела. Ощутила себя чуть ли не предательницей. Ей помочь хотят, а она носом вертит.

Тюремщик и правда спал, непонятно как уместившись на тонкой лавке. Под тихий храп она тенью проскользнула к узкой каменной лестнице, ведущей в подвал. Ее проводник двигался быстро, но все равно казалось, что улиткой ползет. Мимо клеток шла как в дурмане, а у последней ноги так и подломились.

— Ратимирушка!

— Лана! Лучик мой!

Брат кинулся к ней и протянул руки сквозь прутья. Она тотчас поспешила в родные объятья.

— Хорошая моя, сестрица любимая… Натерпелась, бедная… Как же так…

Шептал Ратимир, нежно гладя ее по волосам и щекам.

— Братец мой, — всхлипывала она, — родненький…

— Потом наговоритесь, — зашипел их помощник, — каждый миг на вес золота! А ну-ка, отворяй, а я пока мест осмотрюсь…

Мужичонка сунул ей в руки небольшой железный ключ, а сам посеменил к выходу. Княжна с замком быстро справилась, а клепки с ножных пут брат сам сковырнул кинжалом, что она принесла.

— Готово, — выпрямился Ратимир, — бежим! Вьюн обещал, что до рассвета след собьем!

— Но я…, - однако ее робкие слова перебил вернувшийся мужичок.

— Идем, все спокойно.

— Нет, — Лана даже на шаг отступила, — не могу. Выведи его, — попросила она Вьюна, — а я вернусь.

— Говорил, говорил ведь, — забормотал Вьюн, — нет, идти надо. Брату помочь хочешь? Стражу если что обманешь, время выгадаем…

Ратимир молчал, позволяя уговаривать свою сестру. Вьюн предупреждал, что Ланушка может на попятную пойти. От испуга. Главное, сейчас им до леса добраться, а там она поймет, что в безопасности и перестанет глупости говорить.

— Ладно, — после некоторого раздумья, решительно кивнула княжна, — но только до леса.

И Лана проследовала за мужчинами. Сердце колотилось как сумасшедшее. Не за себя боялась, за Ратимира. А ей пусть хоть что делают, главное — брат жив.

Из терема они выбрались все же не без труда. Наткнулись на дозорного. Лана и вскрикнуть не успела, как Ратимир метнулся к опешившему мужчине и одним ударом свалил его с ног. Тускло блеснуло лезвие кинжала, готовое оборвать жизнь стонущего оборотня.

— Брат! Не надо, стой! Стой! — повисла на нем княжна, — Не губи!

Ратимир заскрежетал зубами, но оружие убрал. Оглушил незадачливого стража напоследок и сдернул перевязь с мечом. Лана украдкой бросила взгляд на стоящего в стороне Вьюна. Резкие тени делали его лицо злым и насмешливым, будто мужчина был рад страданиям своего соплеменника.

Дальше они бежали без остановки. Вьюн все подгонял их, зорко посматривая по сторонам и прислушиваясь к малейшему шороху. А Лана задыхалась от быстрого бега. Ветер в лицо снег горстями швырял, острый, колючий, как ледяные иголочки, а плащик тонкий совсем не спасал от мороза. Хватая ртом холодный воздух, княжна осторожно накрыла рукой живот. Только бы детям вреда не было! Сердце так и надрывалось, но и брата она оставить никак не могла. На озябшие плечи легла накидка.

— Ничего сестрица, скоро выберемся. Вьюн обещал, что человек нас ждет, с одеждой и едой.

Она бы и хотела возразить, да только дыхания не хватило. Про себя решила, что доберётся лишь до первых деревьев, а там попрощается и обратно повернет.

— Уже скоро, скоро, — приговаривал на бегу Вьюн, — полянка недалече есть. Передохнем.

До полянки они не добрались. Лана остановилась сразу же, как только темные столбы деревьев скрыли последнее жилище. Опершись рукой на заледенелый ствол, она с трудом перевела дыхание

— Ра… тимир. Все.

— Ланушка, немного еще. Потерпи, — отозвался брат. Во тьме ночи она не могла разобрать его лица, но голос его выдавал тревогу и нетерпение.

— Не… не пойду. Дальше — Вьюн, — коротко возразила она, пытаясь отдышаться.

— Бросай свои глупости! — зашипел Ратимир, — Опять в плен к мучителю своему хочется?

— До поляны доведи, — встрял Вьюн, не давая ей ответить, — а там и поговорим кто куда. Да и ты с братом побеседуешь спокойно.

Лана отчаянно оглянулась подошедшего с другого бока Вьюна. Как она пойдет? Снега по колено намело, тьма вокруг, хоть глаз выколи, а в глубине темной чаще так и мерещатся что-то не доброе. Красные искры вспыхивают и гаснут, не то хищные звериные очи, не то блажь разыгравшегося не на шутку страха.