Следователь по особо важным делам

Я представил себе инспектора на трибуне. И невольно улыбнулся.

— Конечно, для Москвы это не звучит, — смутился он, — но для нас-достижение. Честное слово, вы бы посмотрели, как работает большинство сельских клубов!.. — Юрий Юрьевич замолчал.

— Нет, нет, я не могу вам ничего возразить.

«Самобытность» Коломойцева мне была известна. Как и совхозный ансамбль «Ритм». Но я не стал опровергать инспектора культуры. Не для этого я встретился с ним.

— Юрий Юрьевич, вы, кажется, были у Коломойцева после выставки и ещё в доме Залесских на небольшой вечеринке по случаю присуждения грамоты совхозному ансамблю на районном смотре?

— У Коломойцева был действительно. Не больше часа.

Торопился на автобус. Ну а насчёт вечеринки у Залесских…

Знаете, силком затащили в машину после выступления ансамбля. — Он виновато развёл руками: — Пришлось поехать. А что?

— Нет, я ничего плохого в этом не вижу.

— Студенты, боевые ребята… — выпалил он улыбаясь.

— Вот хочу о чем спросить: помните ли вы среди ребят из ансамбля Федора Данилова?

Инспектор долго двигал очки средним пальцем вверхвниз. Наконец извиняющимся тоном сказал:

— Не помню.

Я показал ему фотографию, распространённую милицией. Он внимательно рассмотрел её. Вернул мне.

— Да. Один из участников ансамбля.

— Он тоже был на вечеринке у Залесских?

— Они все там были.

— Вы не заметили, как он вёл себя в тот вечер?

— Если бы вы не показали фотографию, я бы его и не вспомнил. Не выделялся. Ребята играли, пели. Все вместе.

Потом разошлись. Им ведь с утра на работу.

— А по отношению к жене Залесского, Ане?

— Ничего не могу сказать.

Мы ещё некоторое время побеседовали с ним. Ничего интересного для следствия инспектор отдела культуры мне больше не сообщил.

Я отправился выполнять просьбу директора совхоза.

Меня направили с бумажкой Мурзина к самому начальнику. И когда девушка-секретарша недовольным тоном спросила, кто я такой, посматривая на часы и явно давая понять, что вряд ли меня примут под самый конец рабочего дня, я машинально сказал:

— Следователь по особо важным делам при Прокуратуре РСФСР.

Надо было видеть, с какой резвостью упорхнула она за обитую дерматином дверь.

Через мгновение оттуда появился сам хозяин кабинета и, пропустив вперёд, любезнейшим образом устроил меня в кресле у стола.

— Слушаю вас, товарищ следователь… — начальник отдела сельского строительства присел рядом на стул.

— Собственно, — сказал я, — меня попросили доставить к вам бумагу. Так сказать, по пути, оказией… — И протянул ему листок.

Он пересел на своё место во главе стола.

— А какие претензии у товарища Мурзина? — с опаской спросил начальник отдела. — Мы его заявки по мере сил удовлетворяем. Но сами понимаете, фондов не хватает.

По лимиту приходится иной раз отказывать…

— Да никаких претензий, — сказал я. — Просто просили передать. Я, понимаете, в район ехал. Вот и все.

— Значит, шифер. Если просят, надо людям помочь… — Он поставил на заявке свою резолюцию, нажал кнопку звонка.

В кабинет вошла секретарша.

— Колотова срочно ко мне.

Девушка замялась:

— Ушёл.

— Тогда Лившица, — нетерпеливо приказал начальник отдела.

— Вы же сами послали его на базу.

— Мог бы уже вернуться. — Он недовольно постучал карандашом по столу. Потом повернулся ко мне: — Сами понимаете, конец рабочего дня. Но передайте товарищу Мурзину, что все будет в порядке. Пусть завтра переводит деньги и может забирать. А я лично прослежу, чтобы не было задержки. Знаете, у нас отдельные товарищи любят поморочить голову…

— Благодарю вас. Извините, что оторвал от дел.

— Какие могут быть разговоры! Вот наше дело, — он потряс в воздухе мурзинской заявкой. — Помогать хозяйствам…

И проводил меня до самого порога.

Меня мучил вопрос: кого видел Болот Кыжентаев на кухне Залесских? Кто он, человек, сидевший за столом в куртке и соломенной шляпе?

Куртка и шляпа… Это очень много и очень мало. Человек сидел один. В каком он был состоянии? Размышлял, переживал, может быть, читал… Удивительно, мальчик запомнил такую деталь, как застёжки-молнии, а лица не заметил. Странно…

Я поинтересовался у коменданта Тони, не имел ли Данилов-Савчук куртки и шляпы. Она помнила, что обычно он носил полосатую шёлковую трикотажную тенниску, пиджак и кепку. Но у других ребят-строителей куртки были.

А у бригадира — соломенная шляпа. Зная артельную жизнь, можно было предположить, что Данилов позаимстковал на один вечер у кого-нибудь куртку и шляпу. В этом ничего невероятного нет.

Мои подозрения по поводу него усилились после того, как пришёл ответ из Томской прокуратуры. Из показаний студентов, которые работали летом в совхозе на строительстве, выходило, что Данилов влился в бригаду уже на месте, в Крылатом. Причину, почему он приехал на заработки именно в «Маяк», никогда не объяснял. Особенно в компанию никому не набивался, но и не сторонился, когда студенты устраивали общие гулянки. Ночевал в школе, где строителей определили на жительство. За исключением двух или трех раз. Последний раз отсутствовал за десять-двенадцать дней до гибели Залесской. По обыкновению, никто из ребят не интересовался, где Данилов проводил ночь. Над ним шутили, говорили, что, вероятно, тут замешана какаянибудь девица. Он не отпирался, хотя и не подтверждал.

В ночь с восьмого на девятое июля, когда произошло убийство, пришёл поздно, часов в двенадцать, вымокший и слегка навеселе. Студенты только что сами возвратились из клуба, где по случаю субботнего дня Ципов проигрывал магнитофонные записи модных танцев. Данилов взял гитару и стал играть. Его товарищи по бригаде попросили прекратить: всем поутру рано вставать на работу. Он сказал:

«Тоска смертная, даже душу нечем согреть». И улёгся спать. На следующий день, когда студенты вернулись ,с работы, Данилова не было. Больше он не появлялся.

Помимо его поведения в день убийства Залесской я обратил внимание ещё на две детали. У бригадира строительной бригады был штык от австрийской винтовки, который он использовал вместо ножа для резания хлеба, колбасы и вскрытия консервных банок, Данилов несколько раз просил подарить ему этот штык, в крайнем случае продать или обменять на что-нибудь. Но бригадир так и не согласился.

Второе. Участвовать в районном смотре Данилов отказался категорически. И только после того, как Залесский долго упрашивал его и пообещал помимо вечеринки для всего ансамбля (за выступление в районе) выставить лично ему две бутылки водки, Данилов уступил.