Следственный экспериМЕНТ. Записки из органов

Несколько лет назад на стадионе «Петровский» проходил какой-то важный матч. А погода не радовала, был сильный ветер. Но, как известно, матч должен состояться в любую погоду. Омоновцы стояли между футбольным полем и трибунами болельщиков. Чтобы вовремя пресечь попытки футбольных фанатов выскочить на поле.

И вот «Зенит» заработал угловой. К мячу подошел кто-то из иностранных легионеров. Поставил мяч на отметку, отошел назад, и… мяч сдуло ветром. Футболист посмотрел на арбитра и пожал плечами, арбитр кивнул, разрешая повторить удар. Опять мяч установлен на разметке, и его опять сносит ветром. Футболист, уже явно злясь, сбегал за укатившимся мячом, вернулся к углу и стал пяткой бутсы делать ямку, куда опять утвердил мяч.

Но ветер был ОЧЕНЬ сильным, и мяч опять выдуло с позиции. И тут к коллеге подбежал другой «зенитовец», на этот раз русский. Он выбежал за пределы поля и подошел к омоновцам, стоявшим неподалеку, и произнес:

— Ребята, прикройте мяч.

— Каким образом? — изумился один из омоновцев.

— Ну постройте стенку возле угла. Ветер ведь от вас дует, вот вы и закроете мяч.

Омоновцы переглянулись и двинулись к кромке поля. Они встали плечом к плечу почти у самого поля, а свои щиты опустили в ноги. Ветер действительно оказался перекрыт, и футболист смог пробить угловой. Который закончился голом в ворота соперника. А соперник после игры еще умудрился и жалобу в Контрольно-дисциплинарный комитет Российского футбольного союза подать. В этой жалобе команда-соперник «Зенита» утверждала, что сотрудники питерской милиции помогли своему клубу выиграть. Они, конечно, помогли, но в КДК над этой жалобой только посмеялись.

Шторы из рентгенснимков

Как-то летом в прокуратуре Санкт-Петербурга решили постирать шторы. Сняли с окон и отправили в прачечную. И несколько дней на окнах не было никакой защиты от солнца. Впрочем, следователи заменяли шторы подручными средствами.

Вот как раз в этот период к одному из следователей зашел по какому-то делу сотрудник милиции. Смотрит на окно и ничего понять не может. На окне вместо штор висят рентгеновские снимки.

— Что у тебя за украшения? — спросил милиционер у следователя.

— Да пару лет назад дело расследовал по превышению служебных полномочий омоновцами, вот и остались.

Милиционер подошел поближе и стал с интересом рассматривать снимки. Даже неспециалисту было понятно, что ребятам, которые стали «моделями» для снимков, досталось изрядно. Наиболее частыми были снимки поломанных носов и ребер. Причем на некоторых снимках надо было еще постараться рассмотреть нос, настолько он «сливался» с другими костями черепа.

— А в чем там дело-то было? — поинтересовался милиционер.

— Да я уже точно и не помню. Кого-то там ОМОН задерживал. А те сопротивление оказали. Вот омоновцы и перестарались слегка.

— Ничего себе слегка! — хмыкнул милиционер. — И чем закончилось?

— Отказал я в возбуждении уголовного дела. У задержанных целый арсенал изъяли, а из одного ствола какой-то идиот еще и выстрелить успел. Так что пусть спасибо скажут, что их вообще прямо там не перешлепали. В связи с сопротивлением.

— А почему, кстати, не перешлепали?

— Так омоновцы в том ресторане, в котором бандюков задерживали, все праздники отмечают. Вот и не стали рушить любимый кабак, обошлись кулаками и прикладами.

Контролеры-вышибалы

Эта история произошла в те времена, когда в общественном транспорте теток-контролерш стали заменять крепкие молодые парни. Они практически в прямом смысле слова вышибали штрафы за безбилетный проезд. Частенько прибегая к рукоприкладству, полагая, что удостоверение контролера служит им некоей индульгенцией. Причем частенько эти самые штрафы оставались в карманах контролеров.

Однажды майор ОМОН, возвращаясь домой, встретил у подъезда соседа. Лицо которого носило явные следы побоев. Милиционер удивился, потому что знал своего соседа как парня довольно дружелюбного, почти не пьющего и не склонного к дракам. К тому же мужчина был довольно внушительным и умел соизмерять свою силу, нечасто пуская в ход кулаки. Омоновец остановился и попытался разговорить соседа.

— Ехал я вчера в троллейбусе, — рассказал сосед, — вдруг заходят трое парней. И начинают проверять билеты. У меня-то билет был, но вот рядом со мной сидела пожилая женщина, явно пенсионного возраста. (В те времена пенсионеры пользовались правом бесплатного проезда.) Вот они до нее и докопались. Она им пенсионное свидетельство предъявила и удостоверение ветерана труда. А они не отстают, требуют предъявить паспорт. У женщины паспорта с собой не было, и они стали вымогать у нее штраф. Ну я вступился, и они на меня переключились. На остановке выволокли на улицу, да и отметелили.

— Ты в милицию заявил? — спросил омоновец. — Это же чистой воды рэкет с применением физической силы.

— Да заходил я в отделение, но там меня отфутболили. Я ведь их фамилии на удостоверениях контролеров не запомнил.

Милиционер понимающе кивнул. Он прекрасно знал, что в любом отделении милиции борются за статистику. Вешать на себя «глухарь» (нераскрытое преступление) никто не хочет. Он посочувствовал соседу и отправился домой. Но на этом история не закончилась. Буквально через пару дней, проезжая со своими ребятами неподалеку от своего дома, майор увидел, как на остановке трое молодых парней слишком настойчиво пристают к пожилой женщине. В голове милиционера что-то щелкнуло, он вспомнил рассказ соседа и скомандовал своим ребятам: «Жесткий захват!»

Этот захват видела водительница троллейбуса, которая узнала в тех, кого омоновцы уложили мордами в асфальт, контролеров из своего депо. И не замедлила сообщить об этом руководству. А те позвонили в прокуратуру с жалобой на незаконные действия ОМОН. К счастью, они попали на человека, который был дружен со спецназовцами. Он позвонил на базу ОМОН и предупредил, что с контролерами могут быть проблемы. Ну а те по рации сообщили об этом майору.

Требовалось срочно исправлять ситуацию. Последствия жесткого захвата были расписаны на лицах задержанных, так что отпираться было бессмысленно. А те, немного оклемавшись, повели себя довольно нахально. Так как контролеров доставили в ближайшее отделение милиции, майор не решился провести воспитательную беседу. Мало ли какие люди здесь работают, кто-то мог и настучать. И тогда он принял нетривиальное решение: вызвал соседа.

— Это они? — спросил омоновец, показав задержанных в щелку двери.

— Точно они! — уверенно воскликнул сосед.

— Тогда слушай сюда внимательно, как видишь, им тоже досталось, но из-за этого у меня и моих ребят могут быть проблемы. Потому ты сейчас изобразишь на своем лице самую зверскую рожу, и мы войдем в кабинет. А потом ничему не удивляйся.

Актер из соседа милиционера оказался вполне неплохой. Когда они вошли в кабинет и контролеры увидели его мрачное лицо, у них не возникло сомнений, что тот их запомнил и прощать не собирается. Но они находились в отделении милиции и были уверены, что здесь им ничего не угрожает. Дело в том, что, пока их везли в отделение, они слышали разговор майора с базой и были уверены, что вскоре здесь появятся сотрудники прокуратуры. Которых хлебом не корми, но дай доставить милиционерам массу неприятностей.

— Ну что ж, начнем процедуру установления личности, — невозмутимо начал майор, и контролеры слегка напряглись. — Значит, Иванов Иван Иванович, проживает в квартире… дома… по улице… работает в троллейбусном депо №… по адресу… Ты все запомнил? — обернулся омоновец к соседу.

Сосед его не подвел, он демонстративно достал блокнот и ручку, сделал в нем какие-то пометки. Контролеры сперва ничего не поняли, но после того, как милиционер назвал установочные данные всех троих, они уже заметно нервничали. А потом омоновец обернулся к соседу и произнес: