Следствие по-русски 2

— Я вот чего боюсь, — признался я. — Стоит ли вызывать проституток? Они могут и не знать о студии. А заказывать девочку, снимавшуюся в фильме, мы не можем — не знаем не только как выглядят актрисы, но и самого содержания.

— Придется положиться на большой и печальный опыт, — отшутился Сергей. — Откуда будем звонить и куда вызывать? Из отдела нельзя — у всех контор есть свои «черные списки».

— Можно из моей квартиры, — предложил я. — Она сейчас свободна. Жена на юге отдыхает.

— Подойдет, — кивнул Сергей. — А то пока квартиру снимешь, столько времени пройдет, да и деньги опять же… Поехали.

* — Привет, сестренка, — голос у Сергея был благодушным, гуляющим. — Тут вот какое дело… Загуляли мы с другом, орнамент застолью требуется. В том смысле, что любой стол украшают только девушки. Как у вас с этим? Только нам симпатичные нужны. А то я в прошлый раз заказал одних, когда привезли — чуть со страху не помер… Больше туда не звоню, решил в другом месте счастья попытать… Если у вас тоже мымры, то лучше сразу скажите, мы в другом месте себе утешение найдем… А брюнетки есть? С длинными волосами?.. Шикарно! Щас, подожди, — он чуть отстранился от трубки и, подмигнув нам, крикнул в глубь квартиры: — Костя! Тебе какие правятся?.. Понял… Ему уже все равно, лишь бы симпатичными были. Вишь, как завелся мужик… Да знаю я расценки, знаю… Нам часика на четыре… Сколько?! Нуты, мать, загнула! Ну ладно, по рукам… И вот что еще, слышь? Есть у вас что-нибудь заводное, кассетка с фильмом каким?.. Да не с улицы же я позвонить зашел, слышал о вас, наверное… Друг ваш телефончик дал. Он в прошлый раз остался доволен… Да откуда же я знаю, с какого адреса он звонил и на сколько персон заказывал? Ну ты, сестренка, и конспиратор! Зорге, а не баба… Ну а если уж совместить сможете, чтоб и фильм, и девочки были в одном лице, то вам просто цены не будет… Что? Есть цена?.. Сколько?! Нет, подруга, это ты что-то совсем уж загнула… Я же не Мэрилин Монро заказываю… Ну ладно, ладно, уговорила. Давай своих девчат и пару кассет. Записывай адрес. Только побыстрее — горю! Горю и пламенею! Давай, не томи… Чао!

Он положил трубку на рычаг и повернулся к нам:

— Вроде прошло. Девчонка, судя по голосу, молодая… Но с проверкой приедут опытные ребята, так что вы уж не подкачайте. Мы остаться не можем — не исключено, что нас знают в лицо… Я так полагаю, что охрану и сутенеров в этот раз лучше не трогать? Может быть, по-хорошему с девочками удастся договориться? Только вот на чем их брать? У нас же ответственности за проституцию нет как таковой… Каждый имеет право на коммерческую деятельность. Они тоже торгуют. Только собой.

— Речь-то не о проституции, а о серийных убийствах, — напомнил Ракитин. — Можем провести их как подозреваемых в соучастии. Они же связаны с порностудией. Возьмем в разработку, а там… Не таких кололи. Хотя, с другой стороны, хуже нет с женщиной работать. Я лучше с матерым рецидивистом до седьмого пота биться буду, чем с одной истеричной дилетанткой…

— Ну, на этих особ у нас зубы наточены, — заверил Сергей. — С какого конца грызть, знаем…

— Нет, ребята, все время полагаться на удачу тоже нельзя, — сказал я. — Фортуна — она женщина разборчивая, любит, когда за ней ухаживают, когда ее добиваются… Главное, добраться до этой студии, а там уж и до нашего клиента рукой подать. Нужно действовать наверняка. Нельзя просто «хватать и колоть», могут оказаться крепкие орешки. У нас, кстати, время-то есть?

— Есть, — сказал Сергей. — Они сейчас наш номер по черным спискам искать будут, затем какое-то время на подбор кассет потратят, потом за «актрисами» съездят… Только другой возможности у нас все равно нет. На роль сутенера себя не предложишь. Охранником, и то не возьмут…

— Сутенером? — задумался я. — Охранником?.. Слушай, а это мысль! Не мытьем, так катаньем!.. Есть у вас возможность достать удостоверение журналиста? Есть у вас такое прикрытие?

— Нет, — отозвался удивленный Сергей. — Мы же не контрразведчики, чтоб такими «легендами» нас обеспечивали… А зачем это?

— Нужно попробовать подобраться к ним как журналистам, — предложил я. — Если правильно разыграть карту, то пустят даже в студию. Еще как пустят! Для них это реклама. А реклама — дорогого стоит… Да и какому же засранцу, работающему в подобном деле, не будет приятно, если его (хоть и инкогнито) упомянут в газете как талантливого режиссера или сценариста?.. Во всяком случае, шансов куда больше, чем при попытке раскола. А если они опомнятся и к хозяевам с повинной побегут? Мы же не можем брать их студию прямо сейчас. Вряд ли там кто-то есть, кроме охранника. Пара видеокамер, тахта да пустые бутылки — вот и все, что мы там сейчас застанем. А наутро будет уже поздно. А если их задержать, то дело точно на провал обречено.

— Доля рационализма в этом есть, — согласился Ракитин. — Но как быть с документами? Лично у меня нет возможностей журналистскую «ксиву» достать. А времени в обрез.

— Значит, будем искать настоящего журналиста, — решил я. — Сергей, у вас есть знакомый журналист? Желательно из газеты попохабнее? Что-нибудь совсем бульварное, но достаточно известное, чтобы подозрений не возникало? У вас же наверняка есть какие-то контакты с теми газетами, которые телефоны этих агентств печатают?

— Есть, — не стал темнить оперативник. — Есть один неплохой парнишка, работающий как раз в такой газетенке… Даже не знаю… Рискнуть, что ли? Эх, где наша не пропадала! Рискнем.

— Только вот что, — предупредил я. — Вы его внизу встречайте. Назначьте место и встречайте. Неровен час, эти, из «бюро добрых услуг», раньше приедут, что тогда сказать? Купите ему пару бутылок вина подороже. Если вопрос возникнет, я всегда смогу сказать, что он на минутку до магазина отлучился.

— Застать бы дома, — пробормотал Сергей, накручивая диск телефона. — Алло, Саша? Это Соколов беспокоит. Как жив-здоров?.. Ну и хорошо. Хочешь нескучный репортаж получить? Одна очень насущная проблема. Да, прямо сейчас, причем срочно. Тут от тебя кое-какая помощь потребуется. Захвати удостоверение и срочно подъезжай по адресу… — он продиктовал адрес. — Внизу есть парикмахерская, буду ждать тебя у входа.

— Если у нас ничего не выйдет, тогда по вашему сценарию работать будем, — сказал я. — Если дело в тупик не зайдет, я на балкон выйду — покурить или рубашку мокрую просушить повесить… Вина-то в достатке будет, найду, чем залить… И вот тогда вы уж не оплошайте. И проинструктируйте журналиста хорошенько. Ну что ж, не будем терять время. По местам?

* Журналист все же успел прибыть несколько раньше припозднившегося эскорта. Это был невысокий, полноватый парень лет двадцати восьми-тридцати, с забавными усами под носом-пуговицей. Внешне он очень напоминал кота — домашнего, откормленного, ленивого, но хитрого.

— Успел, — констатировал он, протягивая мне для приветствия ладошку. — Игнатьев Саша.

— Коля, — представился я. — Вовремя ты подоспел. С минуты на минуту должны быть. Во всяком случае, полтора часа уже прошло. Пора бы…

Но прошло еще пятнадцать минут, прежде чем в дверь позвонил невзрачный на вид мужичок, которого и при изощренном воображении нельзя было назвать охранником. Как я узнал позже, охрана тоже была. Здоровенный, широкоплечий детина дожидался у подъезда, следя за ночной улицей. Осмотрев квартиру и получив от нас деньги, «разведчик» со слащавой улыбкой пожелал нам доброй ночи и скрылся, уже на пороге успев всунуть нам в руки пару видеокассет. Минут через пять появились и «ночные мотыльки».

Не скрою — я был даже удивлен. Те путаны, которых мне доводилось видеть до этого дня, мало чем отличались от того стереотипа, который возникает в воображении человека, знающего подоплеку жизни путан. Не драматизированно-слезливую мишуру, надежно вбитую в головы обывателей сентиментальными романами, и не восторженно-экзотическую, бытующую в воображении у подростка, а подлинную, ничем не приукрашенную жизнь «ночных бабочек». Люди, которым в силу тех или иных причин приходилось сталкиваться с проститутками, понимают, о чем я говорю. Подобная жизнь накладывает на этих девочек совершенно недвусмысленный и глубокий отпечаток. В большинстве своем «жриц любви» можно узнать, выделив по этому «отпечатку», даже среди разномастной толпы. Я даже не говорю о некоторой запущенности, проглядывающей через подчас очень дорогие тряпки и украшения. Есть что-то в глазах, в манере держаться, говорить, во всем облике, что-то выдающее их с головой — какая-то физически ощутимая, серая опустошенность, надломленность, прикрытая нарочито вульгарными манерами. Они могут быть умны, симпатичны, обладать вкусом и опытом, но они никогда не смогут быть обаятельны и романтичны. В них нет той загадки, которая манит к женщине, будит воображение, поощряет и провоцирует. Их загадка давно нашла свой ответ и стала лишь тайной. Грязной, стыдящейся самой себя, и тем заметной. Понять их можно, простить… наверное, даже нужно, но вот не заметить этот нестираемый отпечаток — нельзя.