Следствие ведет блондинка
Шрифт:
Мальчики переглянулись.
– Я никак не могу понять, откуда эти мерзкие тявкающие звуки, - несколько раздраженно пробормотал Тимофей и с вызовом взглянул на секретаршу Тамару.
Та понятия не имела, откуда доносились раздражающие звуки, но на всякий случай перед тем, как пожать плечами скорчила плаксивую физиономию.
– Ах, я же вас не познакомила! – радостно воскликнула Марго, — Вот, мой Мао! Ну ка Мао, скажи дядям здрасьте!
Она вытянула руки над головой, и едва Тимофей с Рубцовым успели узреть у нее в ладонях маленькое пучеглазое существо, Марго слетела с кресла и принялась тыкать его мордой в лица присутствующих. Причем отвертеться было невозможно.
– Твоя тварь меня укусила! – взвыл Тимофей и,
– Какой нехороший дядя! – пропела Марго, нежно прижимая пучеглазое создание к пышной груди, обернутой чем-то ярким и летящим, - Дядя не хочет дать нам лапку!
– Не хочу! – заупрямился Тимофей и попятился к дверям, в надежде немужественно спрятаться за секретаршу.
Существо при ближайшем рассмотрении оказалось вовсе не пришельцем с далекой и ужасной планеты, как решил Рубцов в первую секунду, а маленькой противной собачонкой. Из тех, которые компенсируют недостаток роста повышенной вредностью и злобностью, и которые по непонятной причине вдруг наводнили Москву. Поговаривали, что моду на маленьких собак придумали враги, как очередной виток биологической войны. Что, по мнению Рубцова, походило на правду. Он не понимал, зачем человеку понадобилось уродовать природу, превращая благородных, сильных и красивых собак в эдакое недоразумение. И разве можно называть собакой, то, что дамы в мехах теперь носят в лучшем случае на ручках, а в экстремальном, запихивают в бюстгальтер. Собака нужна чтобы защищать, караулить, охотиться или помогать. А вот эта пучеглазая дрянь зачем создана?
– Я сделаю зеленый чай и два кофе, - пискнула секретарша и, ретировавшись в приемную, захлопнула за собой дверь, лишив Тимофея последнего бастиона.
– Где ты раздобыла это чудо?
– процедил Рубцов, не скрывая свое негативное отношение к вертлявому комочку слюней в руках Марго.
– Очень сейчас ты не красиво сказал! – назидательно проговорила она и, внезапно успокоившись, снова села в кресло Тимофея, - Ой, мальчики, это такая забавная история! Три недели назад я решила слетать в Европу. Немного развеяться, то да се… И потом в начале мая в Москве такая скука… В общем, я купила билет до Пекина.
– Эка куда тебя занесло! – присвистнул Тимофей. Видя, что опасность миновала, и Марго, вроде бы, больше не собирается пихать ему в лицо кусачую собачку, он потер травмированный нос и осторожно присел на краешек стула за большим столом для переговоров, - Пекин от Европы за многие тысячи километров.
– Ну, откуда мне было знать! – возмутилась Марго, - «Пекин» звучит так по-европейски. Послушайте: Париж, Лондон, Пекин… Ну? Вы бы что подумали? Разве вы подумали бы, что Пекин – это где-то на краю земли.
– Вообще-то в Китае, - уточнил Рубцов.
– И что с того, - хмыкнула Марго, - хотя я больше склоняюсь к тому, что была в Корее. Вот только еще не решила в Южной или Северной.
– Если ты была в Пекине, то ни о какой Корее и речи быть не может, - решительно заявил Рубцов.
– Там нигде не написано, что Пекин. А если и написано, то их закорючками, которые нормальному человеку даже в голову не придет расшифровывать! – возмутилась она и тряхнула торчащими во все стороны вихрами, - Я выхожу, кругом теремки… А дома как в Москве на этом гадком проспекте с гадким названием… на Ленинском проспекте. Ужас! И красные флаги кругом. Сначала мне показалось, что я каким-то непостижимым образом перенеслась в свое пионерское детство. Вы не представляете, но у них на одном из домов плакат с Лениным! И кругом одни узкоглазые жители! Ходят эдакие косые пионеры, и Ленин у них тоже какой-то местный, слишком прищуренный. В общем, кошмар. Я стала вспоминать, где это в Европе есть такая страна...
– Не вспомнила?
– участливо осведомился Тимофей.
– Не-а, - беззаботно ответила Марго, - Сначала я пришла к выводу, что я в Албании. Нам географичка в школе говорила, что
про Албанию ничего сказать нельзя, потому что это очень закрытая страна, хоть и движется курсом на социализм. Но как они там движутся, для всех секрет. Вот я и подумала, наверное, я в Албании. Ну, это все такая ерунда. Я ведь потом познакомилась с двумя монахами какого-то высокогорного монастыря: ни то Чау Джу ни то Джу Чао или еще как-то… - она задумалась, а потом отмахнулась, - Они оба дали обет безбрачия, дурачки! И кто только такую глупость придумал, как этот обет безбрачия?! Вот скажите на милость, Богу не плевать, занимаются какие-то там китайцы из монастыря сексом или нет? У Бога что других забот нет, как следить за двумя идиотами в рыжих робах? Но мы с ними очень интересно общались. Они даже плакали…— Вот в последнем я не сомневаюсь, - вздохнул Рубцов, - От тебя кто угодно зарыдает.
– Ай, - скривилась Марго, - Какой ты все-таки вредный человек!
– Потом она улыбнулась ему так, что захотелось потереться щекой о ее ногу, - Но я все равно по тебе страшно соскучилась. Ведь я же тебя люблю!
Вот в этом была вся Марго. На нее невозможно сердиться, ее можно только любить и прощать все ее выходки, незнание элементарных вещей, о которых просто стыдно не знать, и каждый раз приходить к выводу, что в женской глупости есть что-то обезоруживающее любого мужика.
Рубцов усмехнулся своим мыслям. Сейчас, он понимал несчастного херра Шульца, который без оглядки влюбился в Марго. Она красива, она индивидуальна – этого точно у нее не отнимешь, она стильна, и он плохо говорит по-русски, а потому зачастую просто не понимает, какую чушь она несет. Рубцов еще раз усмехнулся, и глянул на Марго исподлобья: пожалуй, если бы она вдруг онемела и выкинула куда-нибудь свою собачонку… он бы тоже воспылал страстью.
– Что ты на меня так смотришь? – Марго удивленно вскинула брови, потом вдруг надула губки и повернулась к Тимофею, - Нет, ну что он на меня так смотрит, грубиян?!
– Рубцов, прекрати пялиться на Марго, - хохотнул Тимофей.
– Невоспитанный тип, - Марго приняла независимый вид, как школьница, которая застукала одноклассника за созерцанием своей персоны на уроке литературы, и с деланной нежностью затискала собачку, - Ты моя прелесть! Ну, разве не прелесть! Как вам мой Мао?!
– У каждого человека должен быть свой Мао, - мрачно изрек Рубцов, которому тут же расхотелось пылать страстью к Марго.
– Я воздержусь от комментариев, - проворчал Тимофей и озабоченно потрогал укушенный нос. Нос подозрительно увеличивался в размерах, - Если так и дальше пойдет, нужно будет ехать в больницу. Ты делала своему волкодаву прививку от бешенства?
– А нужно было? – озадачилась хозяйка.
– О, Боги! – взвыл укушенный, - Теперь мне придется делать сорок уколов в живот.
– Ну, от этого еще никто не умирал, - снисходительно заверила его Марго, - И потом, подумаешь уколы. Ты ведь здоровый мужчина, а ноешь, как ребенок.
Тимофей открыл было рот, чтобы высказать свое отношение к подобному равнодушию, к самому укусу и к ушастой твари, которая его совершила, но не успел, потому что после недолгой возни в приемной и вскриков секретарши, дверь кабинета распахнулась и на пороге предстал младший сын Тарасовых Иван.
– Да к тебе уже не пускают! – рявкнул он с порога и захлопнул дверь с такой силой, что несчастная Тамара навсегда уяснила, с ним лучше не спорить.
– Здравствуй Ваня! Я тоже рад тебя видеть, - со спокойным радушием приветствовал его брат и, встав, протянул руку для пожатия.
Ваня прошел мимо, сделав вид, что не заметил этой руки. Тимофей растерянно потряс ею в воздухе и «сделав глаза» Рубцову снова опустился за стол для переговоров.
– О, у нас новый президент компании! – он нервно улыбнулся Марго, которая все еще сидела в кресле Тимофея, - Хотя я не удивлен. Вы пара сапог, и одинаково соответствуете этому креслу.