Следствие ведут знатоки
Шрифт:
Знаменский (отмахиваясь). Ясно, ясно… Меня, собственно, не столько занимает ваша кража, сколько ваша жизнь…
Силин (прерывает). Поговорим о жизни, потом десять лет в зубы — и езжай, Силин, лес рубить? Нет уж! Моя жизнь — она моя, вы в нее не суйтесь!
Знаменский. Придется соваться, Силин. Придется. Рассказывали бы вы сами, что да как. Лучше будет.
Силин. А не расскажу — хуже будет? Да? А что будет хуже? Свой срок так и так получу.
Знаменский. Не совсем одинаково, Силин. Чистосердечное признание суд очень учитывает. Сами знаете.
Силин. Что я знаю? Что знаю?! (На него снова накатывает блатной гонор.) Ты меня не доводи, а то я такой… В темный подъезд заходить будешь — бога вспомни… Дети есть — пусть дома сидят… Ты понял, ты? (Угрожающе надвигается на Знаменского.)
Знаменский (ласково). Нервы у вас, Силин, ни к черту. Жалко смотреть.
Силин (вдруг обидясь). А ты меня не жалей! Пожалел волк кобылу… Ты чего ко мне привязался, чего добиваешься?!
Знаменский. Справедливости, Силин.
Силин. Че-во?
Знаменский. Простой справедливости. Человек должен отвечать за то, что он сделал. Тогда справедливо. А за других он отвечать не должен.
Силин. Ха! Насчет справедливости я ученый. Крепко! Справедливость… (Колеблясь, смотрит на Знаменского. Наконец желание высказаться берет верх над недоверием.) Сказать, как я срок схватил?
Знаменский. Я знаю, что была драка в нетрезвом виде.
Силин. Это по бумажке. А по жизни? По правде?
Знаменский. Расскажите, Силин.
Силин. В нетрезвом виде… Я со свадьбы ехал. Сижу в электричке… Нормальный человек может со свадьбы — в трезвом виде?
Знаменский. Трудно, конечно.
Силин. Во! Значит, я пьяный — законно. Еду домой, никого не трогаю. Бац — контролер. «Ваш билет». А я брал, знаю, что брал! Его же потом нашли, если хотите знать! Понятно?
Знаменский. Не совсем.
Силин. Как же непонятно — я ищу, куда дел, а он ко мне вяжется: «Гражданин, сойдемте». Я его отодвинул, он за свисток… Ладно, думаю. Сошли… Ищу билет, чтобы он отцепился… Пристал как банный лист!
Знаменский. Так и не нашли?
Силин. Найдешь тут, когда он на рукаве висит: «Пошли, говорит, в милицию!» А чего я в той милиции не видал? Ни за что драку мне припаяли. Да рази я его бил?! Всего-то стряхнул с руки, чтоб не мешался.
Знаменский. Но он ведь пострадал.
Силин. А тогда не вяжись к человеку, коли такой ветхий!
Знаменский. А дальше?
Силин. Дальше — суд. Красота! Я толкую — билет же был! В отделении, когда карманы выворачивали, его же нашли! А она мне — судья: «Кому, говорит, теперь
нужен ваш билет?» Это, по-вашему справедливо?! «Вы, говорит, билет на проезд покупали, а не хулиганить». А?! В гробу я видел такую справедливость!..Знаменский. Но вы же взрослый человек. Я понимаю, билет нашелся. Понимаю, что обидно. Но вот хоть этот контролер. Ведь у него такая должность. Что с ним было?
Силин. Чего-то там себе отбил.
Знаменский. И в колонии опять драка с телесными повреждениями. Или тоже хлюпик под горячую руку попался?
Силин. Там не хлюпик, там целая кодла была. Кабы я им поддался, мне бы вовсе не жить!
Знаменский. Почему?
Силин. Эх, гражданин следователь, что вы, здесь сидя, понимать можете? Каждый день с одеколончиком бреетесь, котлетки едите… а помыкались бы там, тогда бы с полслова соображали… (Пауза.) Приклеилась ко мне шпана. Сперва смешочки, дальше — больше. «Комод, пойди туда», «Комод, пойди сюда». Сегодня поддашься — завтра вдвое насядут… Каждый день в барак, как на войну, шел. Я один, а они скопом. Раз потолковали (показывает на кулаках), другой, вижу — либо я кого угроблю, либо они меня.
Знаменский. Но администрация колонии…
Силин (негодующе). Теперь Силин должон к начальнику бечь? Просить, чтоб за ручку водили?
Знаменский. Кто был у вас начальником?
Силин. Киреев.
Знаменский. Киреев… Киреев… Нет, не слышал, а и он ничего не знал?
Силин. Узнал. Когда я одному гаду ребра попортил… подошел такой момент… Ну, и кто виноват? Знамо дело, Силин. У него ж в приговоре полная аттестация — какой он есть бандит!..
Знаменский. Сколько накинули?
Силин. Два года припаяли. Справедливо?!
Знаменский (вздыхает). Обидно, Силин…
Силин (размякнув от сочувствия). Теперь, допустим, что есть душевный человек. И в большом авторитете. Он глядит, такое дело, и говорит: «Баста! „Комода“, говорит, не трожь». Вот оно где справедливо-то! Вот где по-человечески!
Знаменский (как о само собой разумеющемся). С ним вы и встретились в Москве?
Силин (разом замыкается, набычивается). Ни с кем я не встречался! Я пример привел — кто мне друг, а кто враг, ясно? (Пауза.)
Знаменский (мягко). Вспомните, Силин, когда вы сидели, считали срок, считали, сколько осталось… Я уж не говорю — год, каждый месяц как доставался, верно?
Силин (неохотно). Ну, верно.
Знаменский. А когда последние недели пошли, уж и вовсе терпения нет, хоть в побег. А?