Следствие ведут знатоки

Кибрит (обрадовано). Попробуй, поговори с Токаревым!..

Сцена десятая

Кабинет Токарева. Два письменных стола. Кроме того, сейф и длинный, типа лабораторного, стол у стены, заваленный бухгалтерскими гроссбухами. Томин и Токарев.

Томин (сердито меряя шагами кабинет). Не настолько же он упрям, чтобы не прислушаться к разумному совету. Надо было убедить!

Токарев (тоже сердито). Давай вот что — давай не будем кипятиться. Я действительно был против. Но никто не ожидал, что она скроется. А Пал Палыч мотивировал освобождение здоровьем.

Томин (вздохнув). Воровать здоровья хватает, а как сидеть, так сразу все больные — вот ведь история! У кого печенка, у кого селезенка, а главное, у всех зрение слабое — не могут видеть небо в клеточку!

Токарев. Ладно, сейчас не в том дело. Понимаешь, если разобраться со счетной линейкой, — бежать ей ни к чему.

Томин (озадаченно). Да?.. А никто из коллег не был, случаем, заинтересован, чтобы ее… того? А что ты удивляешься? Вспомни дело «Черного маклера». Готовы были на что угодно!

Токарев. Нет, Саша, здесь такой вариант отпадает, поверь.

Томин. Ладно, верю… Что-нибудь предпринято для розыска?

Токарев (укоризненно). Прошло четыре часа, как мы узнали. Больно ты скор чужими-то руками!

Томин (осторожно). Могу предложить свои.

Токарев. Серьезно?

Томин. Если не сочтешь за обиду, что лезу в твое дело…

Токарев (улыбаясь своей редкой, скупой улыбкой). Не сочту. Тем более что у меня еще горы документов, работы выше головы… (Кивает на гроссбухи).

Томин (оживляясь). Я же чувствую — надо помочь!.. Чем быстрее мы водворим ее на место, тем меньше будет шуму и меньше неприятностей Пал Палычу. Верно?

Токарев. Ладно, Саша, я не ревнив и уважаю преданность дружбе… С начальством утрясем.

Томин. Отлично! Что ты мне можешь дать для начала?

Токарев. Есть список ее родственников и близких знакомых. Фотографии. А прежде всего посмотри вот это. (Находит три скрепленных вместе отпечатанных на машинке листка.) Я тут составил справку на нее.

Томин просматривает справку. Раздумывает.

Томин (сам с собой). Сегодня пятница, завтра суббота… (Между прочим.) Про званый ужин помнишь?

Токарев. Помню-помню…

Томин (бормочет). Скорей всего, ей сейчас вспоминается непорочная юность… И наверняка тянет поглядеть на детей… Послезавтра воскресенье… Так. Прежде всего, мне понадобятся координаты какой-нибудь закадычной приятельницы ее матери, если таковая имеется… Затем список ее институтской группы… маршрут, каким дочка ходит в школу… (Делает пометки в записной книжке.) Что рассказывает муж?

Токарев. Еще не знаю. Он сейчас у Знаменского.

Сцена одиннадцатая

Кабинет Знаменского. Знаменский и Маслов.

Знаменский. Не пойму, кого же вам больше жалко — ее или себя?

Маслов. То есть… я, конечно, переживаю за Ирину… Но она все-таки знала, на что шла. Она все-таки расплачивается за то, что натворила! А я-то за что расплачиваюсь?!

Знаменский (холодно принимая этот страстный протест против несправедливой судьбы). Скажите, вот жены нет дома третий день. Что вы предприняли?

Маслов. Обзвонил, кого мог. Обращался в бюро несчастных случаев. Теща обегала всех знакомых.

Знаменский. Почему не сообщили мне?

Маслов. Видите ли… все думал — вот вернется…

Знаменский разговаривает с Масловым бесстрастно, почти без интонаций. Маслов же, как всегда, напрашивается на сочувствие. Вид у него издерганный.

Знаменский. Вы любите толковать о гражданском долге, а тут… Вы понимаете, что она нарушила условие, с которым была освобождена из-под стражи? А была освобождена в какой-то мере и под вашу ответственность.

Маслов. Да… я понимаю… в какой-то мере… Боже мой, мало ей было всего прежнего, теперь еще пропала! Вы не представляете, сколько надо нервов!

Знаменский. Вы говорили о записке.

Маслов. Да… вот. (Дрожащими руками вынимает и отдает Знаменскому записку.)

Знаменский (читает без всякого выражения). «Коля, прощай, не поминай лихом, береги детей».

Пауза. Маслов страдальчески смотрит на Знаменского, не понимая, почему тот равнодушен к его горю.

Знаменский. Накануне она не намекала, что собирается уйти?

Маслов. Нет, уверяю вас!

Знаменский. Ничего не просила мне передать?

Маслов. Нет, я бы, разумеется, сказал.

Знаменский. Но такой поступок должен иметь очень серьезную причину. Женщина рвется домой, мечтает побыть с детьми и мужем и вдруг исчезает неведомо куда на следующий же день! (Пристально смотрит на Маслова, затем отворачивается и спрашивает небрежно.) Вы уверены, что не знаете, где ее искать?

Маслов (почти в ужасе). Что вы! В чем вы меня подозреваете!..

Знаменский. Я вижу, что не знаете, на всякий случай спросил. Самое печальное, что при сложившихся обстоятельствах мы будем вынуждены снова арестовать ее. Когда разыщем.