Следы на дне

А днем позже сыскался каменный набалдашник, вероятно, от посоха.

Явные остатки органических материалов навели исследователей на мысль, не угодил ли сюда некогда сундук капитана? Ведь рядом нашлись гирьки из гематита, красного железняка. Затем последовала еще одна интереснейшая находка -- цилиндрическая печатка из твердого черного камня с изображением богини, благословляющей двух молящихся. Эта сирийская печать, как выяснилось впоследствии, была по меньшей мере на пятьсот лет старше самого корабля.

Дальше -- больше. В один поистине прекрасный для исследователей день удалось обнаружить неплохо сохранившиеся куски деревянной распорки судна. Их подняли на поверхность, предварительно положив для сохранности в пластмассовые мешки.

Площадь расселины была сравнительно невелика: не больше двуспального дивана. Она слегка суживалась в противоположном от "платформы" конце. По мере того как ныряльщики исследовали дно, им вновь попались скарабеи, на сей раз целых три, а также светильник, бронзовый браслет и несколько гематитовых гирек.

Вскоре в распоряжении исследователей оказались три полных комплекта гирь. В двух из них гирьки были округленными, с плоским основанием. В третьем наборе гири напоминали крохотные футбольные мячи, сплющенные с одного конца. Самая маленькая была размером чуть больше горошины, самая большая -- немного меньше мяча для игры в гольф. Пятьдесят гирь! И очень точных.

...Джордж Басс, наверное, прав, когда он утверждает, что с подобным подбором гирь капитан мог вести торговлю в любой части Восточного Средиземноморья -- в Трое, Сирии, на Кипре, в Палестине, на Крите, в Египте и, возможно, даже в Греции. Обширны были торговые связи уже и в те времена: в Средиземноморье находки свидетельствовали об этом вполне определенно!

29. Последовал еще один набалдашник, кусок хрусталя, точильный камень.

Надо сказать, что, хотя все, как и полагалось (это было железным законом), зарисовывалось и фотографировалось, исследователям долгое время было не очень понятно расположение предметов в устье расселины. Они явно принадлежали к "одной компании" (в этом не было сомнения), но, вероятно, здорово перемешались в тот момент, когда корабль пошел ко дну и корпус его оказался между расселиной и скалой.

На полпути к "дивану" находился пласт в несколько футов толщиной. Сначала было решено, что здесь часть остова корабля вместе с остатками груза. Но оказалось, что это остатки досок, а поверх них -- своего рода настил из брусьев или обрубков прутьев толщиной с палец. Сверху лежал груз -- медные бруски и орудия.

30. Помните то место в "Одиссее", где подробно описывается, как, готовясь возвратиться домой, Одиссей с помощью нимфы Калипсо строит плот: "[Сначала] медный вонзил он топор, большой, по руке его точно сделанный, острый с обеих сторон". (Экспедиция нашла много двойных бронзовых топоров и один из них, мы упоминали об этом, прекрасно отточенный с обеих сторон.) "Тою порой Калипсо с буравом возвратилась. Начал буравить он брусья. И все, пробуравив, сплотил он".

Далее у Гомера сказано, что, закончив строить плот, Одиссей "сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев, чтоб защищала от волн, и лесу немало насыпал".

Вот этот "лес", эти "брусья" немало хлопот доставили переводчикам. И прежде всего потому, что непонятно было, что это, собственно, за "лес".

Теперь, кажется, на этот вопрос можно было ответить совершенно точно: речь идет о своего рода предохранительном слое, защищавшем тонкие обшивные доски корабля изнутри. Этот защитный слой не давал грузу кататься по палубе, предохранял обшивку изнутри. Подобная конструкция и ныне встречается на Кипре.

31. Участники экспедиции успели еще поднять со дна остатки корпуса. Это оказалось очень трудный. Бренными, хрупкими были сии остатки. Чтобы доставить их наверх, пришлось подрезать весь слой, на котором они лежали.

На этом работы прекратились. Лагерь начал свертываться.

Последними по трапу поднялись Кемаль и Трокмортон.

Корабль дал прощальный гудок и взял курс на Бодрум.

32. После тщательной работы ученым удалось реконструировать общий вид и размеры найденного судна.

...Длина его достигала девяти метров, ширина -- двух. И, судя по весу найденных слитков и орудий, грузоподъемность его составляла примерно полторы тонны.

Он шел, вероятно, с острова Кипр. Застигнутый штормом, капитан пытался провести его сквозь рифы. Так и осталось с тех пор на дне древнее судно. Вместе со слитками, с тремя комплектами весов и разновесов, маленькой бронзовой наковаленкой, четырьмя (а может быть, больше?) скарабеями. И остатками трапезы -- рыбьими и прочими костями, косточками от маслин...

Подводя итоги, руководитель экспедиции Джордж Басс напишет: "Самое крупное и наиболее значительное из подобного рода открытий. Оно принадлежит к числу тех открытий, которые дают нам возможность увидеть облик эпохи".

* * *

А в Бодруме, в рыцарском зале сооруженного крестоносцами замка, ныне музей подводной археологии. Здесь посетители могут увидеть все, что сохранило море от корабля бронзового века, самого древнего из кораблей, чьи остатки были когда-либо подняты с морского дна.

И здесь же находятся остатки византийского корабля VII века нашей эры и его груза. Их доставила сюда экспедиция, работавшая под руководством Басса в 1961--1963 годах. В числе трофеев шесть золотых монет с изображением императора Гераклия, пятнадцать светильников, семь якорей, большие шаровидные амфоры. И котел для приготовления пищи. Точно такой же, какой и сейчас не редкость в Бодруме.

ПО СЛЕДАМ АРГОНАВТОВ

1. Вероятно, в свое время это действительно был большой город. И достаточно известный. Древнегреческий географ Страбон в I веке нашей эры писал: "Диоскурия служит началом перешейка между Каспийским морем и Понтом и общим торговым центром для народов, живущих выше ее и вблизи; сюда, в Диоскуриаду, приходят главным образом для покупки соли". А историк Плиний в одной из своих книг отметил: "Теперь этот город находится в запустении, но некогда он был до того знаменит, что, по словам Тимосфена, туда сходились 300 племен, говоривших на разных языках! И после того наши римляне вели здесь свои дела при посредстве 130 переводчиков".

Поясним: Понт -- это Черное море, которое некогда произвело на греков весьма неблагоприятное впечатление, настолько неблагоприятное, что они даже дали ему прозвище Понт Аксинский, то есть "негостеприимное море". Может быть, и в самом деле на первых порах после теплого Эгейского моря, где плывешь от одного острова к другому, Черное море показалось им более суровым, более холодным. Может быть, вначале негостеприимными показались и здешние берега. Впрочем, лихие греческие мореходы, которые лет за семьсот до нашей эры проникли в Черное море, довольно быстро убедились в том, что и море-то, как говорится, не из худших, и земли богатые, и с местными племенами и народами торговать можно. И Понт Аксинский стали именовать Понтом Евксинским -- "морем гостеприимным".

Между прочим, по мнению современных ученых, Черное море стало таким, каким мы его теперь знаем, лишь примерно три тысячелетия назад. Еще десять тысяч лет назад оно было большим пресноводным озером.

Что же касается города, то древнегреческие историки и писатели сообщают, что основали его в VI веке до нашей эры купцы из Милета, знаменитого в Древней Греции полиса. Впрочем, задолго до милетских купцов существовали в здешних местах поселения, обжиты были тут земли местными племенами. И охотно меняли те племена шерсть, шкуры, рыбу на расписные вазы, оружие, на орудия, которые доставляли им пришельцы.