Следы на снегу
Шрифт:
Когда Ноговицын, Пересветов и Петренко вышли из самолета и сели в розвальни, Петренко спросил летчика:
– Вот странно! Кругом столько леса, а в населенных пунктах я не видел ни одного деревца. Да и вот тут тоже... Чем объяснить это?
– Очень просто, - ответил старший лейтенант.
– У нас в Якутии, да и вообще на севере население извечно ведет борьбу с лесом. Лес наступает, а человек обороняется. И каждому хочется, чтобы хоть над ним, над его домом было чистое небо, а не лес.
Утро стояло морозное и необыкновенно тихое. И хотя небо было совершенно
– Видно, скоро снегопад начнется, - высказал предположение Петренко.
Ноговицын покрутил головой:
– Нет, это обычная у нас картина. Это вымерзает имеющаяся в воздухе влага и превращается в снежные кристаллики. Правда, можно подумать, что скоро пойдет снег. Вот смотрите, - и Ноговицын сделал несколько выдыхов. Заметили, какой шум?
– Да, да...
– Этот шум, сопровождающий дыхание, можно услышать только при сильном морозе. Кто-то из сибиряков назвал его шорохом дыхания. А старики рассказывают, - добавил летчик, - что при желании на севере можно подслушать даже шепот звезд.
– Чудесно. А вы не знаете, почему руднику дано название Той Хая?
– Это по-якутски. В буквальном переводе Той означает - песнь, а Хая гора. Получается Песнь-гора, а обычно понимают как Поющая Гора. Вон она, видите?
– Ноговицын показал на гору.
– Местность вокруг также называется Той Хая, и рудник пока именуется так же.
Розвальни, между тем, уже въезжали в поселок.
*
* *
Шелестов, Быканыров и Эверстова, одетые по-походному, ходили возле четырех оленьих упряжек, оглядывая нарты и самих оленей.
Старик-охотник сдержал слово и привел оленей задолго до прилета самолета.
– Хороши олени, слов нет, хороши, - сказал Шелестов, окончив осмотр.
– Спасибо тебе, отец, спасибо и товарищу Неустроеву.
Быканыров кивал головой. Он был доволен, что выполнил в срок поручение.
– А вот, кажется, и тот, кого мы ждем, - сказала Эверстова, и все обернулись в сторону приближающихся розвальней.
Винокуров остановил лошадь метрах в десяти. Из розвальней вышли Ноговицын, Пересветов и Петренко. Все направились к Щелестову.
Петренко, придерживая левой рукой винтовку, взметнул правую к головному убору и четко, по-уставному доложил:
– Товарищ майор! Лейтенант Петренко прибыл в ваше распоряжение.
– Здравствуйте, товарищ лейтенант, - ответил Шелестов, протягивая руку.
– Мы ведь еще не знакомы?
– Так точно. Позавчера только приехал в Якутск после окончания специального училища и стажировки.
Шелестов спокойно и внимательно оглядел лейтенанта.
"Вот так-так. Просил прислать опытного офицера-оперативника, а пожаловал..." - подумал про себя Шелестов и сказал:
– Выходит, с корабля и прямо на бал?
– Выходит так, товарищ майор, - и Петренко улыбнулся, обнажив чистые, ровные зубы.
– На севере бывали?
– Не дальше Иркутска.
– На лыжах когда-нибудь ходили?
– Имею первый всесоюзный разряд, - и лейтенант поправил сползающую с левого
плеча винтовку с оптическим прицелом.– Ага, - заметил майор.
– Это уже хорошо. А это что?
– и он показал на винтовку, будто никогда ее не видел.
– Я снайпер, - ответил Петренко.
– Это призовая. Я без нее никуда.
– Тоже хорошо, - одобрил Шелестов.
– И лыжник, и снайпер...
– Да. И два года был тренером по боксу, - добавил Петренко.
– Ах, вот как, - это уж больше, чем хорошо. Ну так что же, знакомьтесь, - предложил Шелестов лейтенанту.
– Это наша уважаемая радистка сержант Эверстова, Надюша Эверстова. А это товарищ Быканыров, мой старый друг, старый партизан, следопыт, отличный охотник и наш проводник.
– Очень рад, - пожимая новым знакомым руки, сказал лейтенант и счел нужным каждому добавить: - Грицько Петренко.
Эверстовой показалось, что лейтенант улыбается не во-время, говорит слишком самоуверенно, смотрит очень смело.
Ну, а в общем Петренко произвел на всех хорошее впечатление. Он был строен, выше среднего роста, видимо, хорошо физически натренирован. Из-под его меховой шапки выглядывала прядь русых вьющихся волос. Голубые глаза смотрели открыто, жизнерадостно. Сросшиеся у переносья широкие брови придавали его лицу мужественное выражение.
– Груз привезли?
– обратился Шелестов к Ноговицыну.
– Так точно. Вот список всего. Полковник приказал еще кое-что добавить, вами не предусмотренное.
– А именно?
– удивленно спросил Шелестов, развертывая список.
– Пятилитровую банку со спиртом.
– Правильно. Спасибо полковнику.
Шелестов просматривал список.
Эверстову в данную минуту больше всего интересовали сухие батареи к радиостанции, и она спросила майора:
– А батареи не забыли прислать? Ведь эти у меня почти совсем сели.
– Ничего не забыто, Надюша. Батарей два комплекта.
– Замечательно. Будем Москву слушать.
– Пожалуй, да...
– как-то неопределенно согласился майор. Он свернул лист бумаги и положил его в карман.
– А груз в самолете?
– обратился он к старшему лейтенанту.
– Да, в машине. Я не решился без вас трогать.
– Правильно сделали, - одобрил Шелестов.
– Подъедем к самолету, уложимся - и в путь.
– Майор посмотрел на лейтенанта Петренко, с любопытством разглядывавшего оленей, и спросил его: - Вы сыты? Кушали что-нибудь?
– Вполне сыт.
– Не стесняйтесь, говорите правду. По пути ресторанов не будет.
– Сыт, товарищ майор. Мы со старшим лейтенантом основательно заправились перед самым вылетом.
– Подтверждаю, - сказал Ноговицын.
– Тогда к самолету. Сюда возвращаться не будем. Наш путь пойдет через пруд, вон туда, - показал Шелестов. В это время лейтенант Петренко подал ему заклеенный конверт. Подал и сказал:
– Это от ваших, товарищ майор. Передал полковник.
Едва заметная улыбка озарила мужественное лицо Шелестова. Это было именно то, в чем он нуждался. Зажав в руке конверт, он пошел к передним нартам.