Следы на воде

А ведь и со мной она ведёт себя практически точно также, подумалось мне вдруг. «Да нет! Не может быть! Она ведь меня любит!»– ответил я сам себе.
– «Ерунда это, с тобой она ведёт себя совсем по-другому, ведь ты её парень!» А если бы я не был её парнем? Она бы тоже меня использовала? Эта мысль так и не давала мне покоя.

Я вернулся в свою комнату совершенно измученным своими мыслями. Жозе встретила меня с улыбкой, обняла меня и поцеловала так, как она это обычно делала. Я почему-то отметил, что она всегда делает это одинаково, как будто это ритуал какой-то.

Потом мы пошли обедать в ресторан, и мне вдруг подумалось, а почему она никогда не готовит? Я вспомнил, что практически всегда, когда мы ели в комнате, готовил только я. Странно, может, она просто готовить не умеет? Когда мы вернулись, я спросил Жозе, умеет ли она готовить, и получил ответ, что готовить должны кухарки, а не господа! Позиция Жозе мне стала совершенно понятной.

После ужина мы снова отправились в клуб. Но мне было как-то совсем тоскливо, и я сказал Жозе, что у меня болит голова, я жутко устал и пойду домой. Мне показалось, что она даже не очень расстроилась этому обстоятельству. Дома я лёг в кровать и не мог заснуть ещё около часа, постоянно вспоминая, как ведёт себя Жозе в разных ситуациях.

Примерно с этого момента я и стал от неё отдаляться. Если раньше я терпел все эти разговоры о шмотках, звёздах и высшей аристократии, то теперь мне стало совершенно противно. Я попытался перевести наши разговоры на какую-то другую тему, но, как оказалось, никаких общих тем для разговора у нас нет.

Осознание этого погрузило меня в ещё большую депрессию и привело к вопросу: А что же у нас вообще общего?

Ответ на этот вопрос я искал следующие несколько дней. Я перебрал практически всё, чем мы занимались, и не нашел ничего кроме учёбы и секса. И то учёба интересовала Жозе постольку-поскольку и не больше.

В результате подобных размышлений настроение моё стало вовсе не радужным, а по большей части мрачным. И если раньше Жозе без труда удавалось мне его поднять, то теперь её жалкие потуги не вызывали у меня никакого энтузиазма. Мы даже сексом стали заниматься реже и без особой страсти.

Развязка наступила в субботу. Жозе, как обычно, встретила меня после работы и с большим энтузиазмом стала рассказывать об очередном замечательном, эксклюзивном и прелестном платье, уже пятом или шестом по счёту, которое я ей купил. Мне совершенно не хотелось опять покупать ей очередную тряпку, так что я сказал:

– Милая, у тебя уже пять или шесть этих платьев! Может, уже хватит?

Жозе посмотрела на меня, похоже, что она почувствовала моё настроение, так что лицо её стало каким-то холодным и злым.

– Ты снова начинаешь?
– ледяным тоном сказала она.
– Я тебе уже говорила, что если ты не хочешь мне его купить, найдётся кому это сделать! Ты понял?

– Ну вот пусть этот кто-то тебе его и купит!
– воскликнул я с облегчением. Я почувствовал, что с меня как будто упала какая-то ужасно тяжелая ноша.

– Да? Ну как хочешь! Не пожалей потом!!!
– рявкнула она и, развернувшись, зашагала прочь.

Я посмотрел ей вслед и подумал, что наконец-то всё это разрешилось. И какое же это счастье. Я тоже развернулся и пошел в противоположную сторону.

Три дня после этого мы с ней не разговаривали, полностью игнорируя друг друга. А на третий день Жозе стала на моих глазах открыто флиртовать с Ричардом. Мне стало смешно. За эти три дня я полностью осознал, каким же я был идиотом, так что меня её дешевые фокусы вовсе не трогали. А вот Пилар восприняла всё совершено всерьёз и закатила Жозе дикий скандал. У них с Ричардом дела шли как-то странно, они то обнимались друг с дружкой, то ругались аж до хрипоты, не разговаривая после этого день или два. Мне было не до разборов чужих проблем, так что я во всё это особо не вникал.

В конце концов, когда Жозе поняла, что я её совершенно не ревную, она решила дать задний ход.

Вечером, когда я уже ложился спать, она объявилась у меня на пороге.

– Я подумала и решила тебя простить, - заявила мне она.

– Да? С чего бы это?
– спросил я её язвительно.

– Ты что, совсем меня не любишь? Ты меня обманывал, да? Ты же говорил, что будешь любить меня всегда?

– Жозе, прости. Но давай не будем ворошить прошлое. Что было, то прошло, - сказал я твёрдо.

– Ну почему ты такой чёрствый? Я пришла просить у тебя прощения, а ты как каменный!

– Прощения?
– переспросил я.
– Что-то я не слышал пока ни одного «извини».

– Ты хочешь, чтобы я перед тобой поунижалась, да? Ты такой извращенец и любишь издеваться над девушками?

– Жозе, хватит! Я не извращенец. Просто между нами всё кончено, и ты сама от меня ушла!

– Ну вот, теперь ты меня во всём обвиняешь! Да, я сделала глупость, прости меня...
– из глаз Жозе стали капать настоящие слёзы.
– Теперь ты доволен?
– всхлипывая, проговорила она.
– Я извиняюсь, я была не права, прости!

В этот момент у меня в душе что-то зашевелилось и я подумал, что, может, и правда мы просто погорячились оба? Может, она всё же любит меня? Я смотрел на плачущую девушку, и что-то во мне снова потянулось к ней.

Но в этот момент, к моему счастью, терпение Жозе закончилось. Её слёзы высохли и она сказала ледяным тоном:

– Ты просто урод! Я никогда тебя не любила! Просто мне нужен был какой-нибудь простачок-Ас, и ты оказался как раз рядом! И я жалею только о том, что не смогла забрать у тебя свои шмотки!

Я стоял и не верил своим ушам. Вот она, настоящая Жозефина, а то, что плакало только что было просто очередной маской.

– Тебе нужны твои тряпки?
– сказал я стальным голосом.
– Да забирай! Мне они не нужны!

– Отлично!
– оскалилась она. Отодвинула меня с прохода и пройдя в комнату, стала собирать своё шмотьё.

– Какой же ты всё-таки благородный дурак, - проговорила она удовлетворённо.
– Тебе и правда лучше подойдёт эта громадная дура Селеста. Вы прямо созданы друг для друга: благородный дурак и безотказная дура!

– Ты всё собрала?
– спросил я.
– Если всё, то проваливай!

– И даже не думай, что я останусь!
– парировала она и вышла, неся в силовом коконе свои вещи. Уходя, она напоследок сильно хлопнула дверью.

Наступила абсолютная звенящая тишина. Я сидел на кровати и думал: «Наверное, я и правда дурак, раз купился на эту красивую обёртку!» Я посмотрел в сторону закрытой входной двери и расхохотался. А внутри у меня разливалась горечь.