Следы в ночи. Инспектор Уэст и дорожные катастрофы. Вынужденная оборона

Она подняла в отчаянии руки, глаза у нее буквально остановились, потом она шагнула вперед, оттолкнув в сторону Ги. Но он не отходил он нее, как бы опасаясь, что она набросится на Роджера.

— Это правда? Дом сгорел? Да?

— Я сам видел, как он горел.

Она отвернулась, закрыв лицо руками и беззвучно заплакала.

Судя по ее реакции, можно было с уверенностью сказать, что она получала наркотики в доме Вейта.

— Пожалуйста, ответьте на вопрос, — настаивал Ги, — а потом, я уверен, старший инспектор не станет вас больше тревожить.

Она пробормотала, так и не отрывая рук от лица:

— Я… да, я получала его в той квартире и приходила один раз в две недели. Мне давали лекарство для инъекций. Там был такой человек… — она не могла продолжать.

Ги взглянул на Роджера, отнюдь не просительно, а с видом приказа:

— Мне думается, что на сегодня хватит, мистер Вест.

— Конечно, — быстро согласился Роджер, — я больше вас не стану беспокоить, миссис Каклифф, огромное вам спасибо за вашу помощь. Скажите, вы ничего не хотите передать мистеру Вейту?

Лицо у нее еще больше осунулось, глаза были полны слез.

— Нет, ничего, — пробормотала она, — я… у меня страшно разболелась голова, мне нужна помощь… — она заговорила более требовательно, повернувшись к секретарю, — я должна получить помощь! Пошлите за доктором Смитом… Я должна получить небольшую помощь!

Вот так и становятся наркоманами и, если бы в данный момент ей приказали рассказать правду, под страхом, что в противном случае ей откажут в героине, она бы с радостью все рассказала и подтвердила бы, что угодно…

— Да, да, немедленно, — засуетился Ги, — я тотчас же пошлю за доктором Смитом. Он положил руку на предплечье Роджера и подтолкнул его к двери. — Присядьте на минуточку, вам надо отдохнуть, миссис Каклифф…

Она стояла, напряженно и пристально глядя на него.

Роджер позволил Ги нажать на дверную ручку и даже приоткрыть дверь, а потом еще раз оглянулся на трагическую фигуру, тень былой красивой женщины, и спросил спокойно, как бы между прочим:

— Вас на этих днях фотографировали, миссис Каклифф?

— Да, — сказала она, — я… мне показалось, что я поправляюсь. Я снялась для Бена… Я…

— И это было прекрасно, — поспешил вмешаться секретарь, — прекрасно…

Он чуть ли не силком вытащил Роджера из комнаты, и они вместе дошли до верхней площадки винтовой лестницы.

— Несчастное создание, — сказал Ги дрожащим голосом. — Несмотря на все наши усилия, мне кажется, она безнадежна. Я совершенно не уверен, что ее можно выписать домой. Необходимо посоветоваться с доктором Смитом. Мистер Вест, будьте добры, обождите меня здесь, я задержу вас, максимум минуты на три. Нужно распорядиться по поводу инъекции миссис Каклифф.

Он быстро пошел вдоль коридора и исчез за дверью с надписью: «личный кабинет»…

Что бы он ни делал и не говорил, ему не удалось скрыть свою нервозность, которая появилась в тот момент, когда Роджер задал свой «недозволенный» вопрос о фотографии.

За Ги закрылась дверь, но его пронзительный голос, казалось, все еще звучал на площадке с картинами, написанными маслом, украшающими стены, с ворсистым ковром на полу и роскошной лестницей, ведущей в просторный холл. Здесь, наверху стояли низенькие кресла и столики с журналами. Все дышало комфортом и уютом, все говорило о покое. Но как раз покоя-то больше и не было.

Ги был смертельно перепуган. Он, или кто-то еще допустил роковую ошибку, послав мистеру Джексону фотографии Веры Каклифф. Но в тот момент никому и в голову не могло прийти, что полиция заявится в клинику Полли.

Дело скоро будет закончено, успокоятся страсти, умолкнет шум, каждый получит по заслугам.

Роджер сможет позвонить в Ярд прямо из машины, дожидающейся его снаружи около самого кордона, а после этого надо немедленно вызвать на допрос Смита и Ги. Причем быстро. Ги не мог не понять значения заданного вопроса. В данный момент у него, наверное, совещание со Смитом или Роули о злополучных портретах и о многозначительном вопросе Роджера, а никак не о «помощи» миссис Каклифф.

Роджер не стал дожидаться появления секретаря, он поспешил вниз по лестнице. В холле сидела хорошо одетая женщина, просматривая журналы. Он подошел к входной двери и беспрепятственно открыл ее. Свою машину он оставил недалеко от дома, через несколько минут он свяжется по радио с Ярдом и вызовет патрульные машины, чтобы они плотным кольцом окружили клинику Полли.

Роджер, не мешкая, выскочил на крыльцо и побежал по подъездной дорожке. Однако, ярдовской машины на месте не оказалось. Вместо нее стояли две большие санитарные машины.

— Ищете свой «Мерседес», сэр? — спросил один из водителей. — Нам пришлось попросить все машины выехать за ограду, сэр, а то нам не развернуться. Ваша, которая с шофером?

— Да.

— Она как раз возле ворот, сэр.

— Благодарю.

Если едешь машиной, подъездная дорога кажется короткой, но пешком — она длиной в целую милю.

Роджер оглянулся на парадную, на окна, но нигде ничего не было видно.

Он сошел с дорожки, посмотрел направо, потом налево, выглядывая свою машину. Она оказалась немного в стороне, но сержанта не было видно. Тоже мне, новая задержка!

Неожиданно на одной из санитарных машин заревел мотор, она буквально сорвалась с места…

23 Правда

Санитарная машина находилась не далее, чем в 5 футах. Должно быть, мотор был заранее включен, потому что она слишком резко сразу же взяла с места. Времени на раздумье не было. Смерть надвигалась так быстро, что, казалось, не было никакой возможности избежать ее.

Роджер не успел бы отбежать вперед, а если попробовать вскочить на капот машины, то тем самым только бы усилилась сила удара. Машина находилась уже в каком-нибудь футе от него. Он почувствовал жар, исходящий от двигателя. От грохота мотора звенело в ушах.

Он прыгнул назад и упал навзничь.

Он приготовился удариться затылком о землю, готов был испытать на себе страшную сокрушительную тяжесть колес. Действительно, удар о землю был сильным, но его спасла шляпа, так как смявшиеся поля ослабили толчок. Прижав руки к телу, он поднял глаза на пульсирующие внутренности санитарной машины, пронесшейся над ним. Переднее колесо слегка прищемило руку, задние колеса на мгновение закрыли от него дневной свет.

И все же машина прошла…

Практически он даже не пострадал, но его сердце колотилось от ужаса. Он почувствовал, что буквально не может двигаться, на него нашло оцепенение.