Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии
Шрифт:
Кристоф Баумер
СЛЕДЫ В ПУСТЫНЕ
Открытия в Центральной Азии
В ЗНАК БЛАГОДАРНОСТИ
Экспедиции и поездки, о которых пойдет речь в этой книге, не стали бы реальностью без помощи и содействия множества людей. Поскольку во время большинства путешествий ограничения письменных путевых разрешений и других правил приходилось расширять до предела — а порой и выходить за этот предел — и поскольку некоторые люди, у которых я брал интервью, попали бы в неприятности, будь их имена опубликованы, большинство этих благородных личностей должны остаться анонимными. Поэтому я могу только поблагодарить всех добрых
Из тех, кто непосредственно не связан с культурной реальностью Центральной Азии, более всего я обязан своему отцу, Вернеру Баумеру, который посеял в моей душе семена любви к путешествиям, исследованиям и открытиям; моей милой покойной матери Одетте Баумер-Деспейн, утолявшей мой интеллектуальный голод книгами по истории, географии и культуре других стран; Терезе Вебер, которая с несгибаемым энтузиазмом и интересом сопровождала меня во многих путешествиях по Центральной Азии; Марии-Антонине Фонсека, которая рецензировала рукопись на немецком, и Лоре Бургер, которая рецензировала английский перевод.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга — настоящее откровение. Как только открыта первая страница, читатель отправляется в увлекательное путешествие по степям и высокогорным плато стран, окружающих негостеприимные — и до сих пор не полностью исследованные — пустыни Такламакан (Такла-Макан) и Лобнор (Лоб-Нор).
Идя ли по следам христиан несторианского толка и добуддистских шаманов или просеивая сквозь пальцы прах снесенных бульдозерами и поруганных тибетских и монгольских монастырей, Кристоф Баумер старательно разгадывает сложные тайны и делится с читателем своим глубоким знанием и пониманием погибших и ныне здравствующих культур. Однако эта книга — больше чем культурологическое исследование. В основе всей работы Баумера — глубокая симпатия к монгольскому, тибетскому, казахскому, уйгурскому и другим народам, с которыми он встречается в своих путешествиях. Это дает читателю возможность разделить с ним его антропологические и философские прозрения — так же как и археологические наблюдения. Его научно обоснованные исторические ретроспекции проникнуты истинной человечностью.
Результатом этих глубоко личных переживаний стала книга, временами окрашенная печалью, когда автор показывает нам, как традиционный образ жизни и религиозные верования постоянно оскопляются уродливым однообразием того, что наш неистовый мир зовет «прогрессом». «Куда ведет этот прогресс?» — задается вопросом Баумер, в то время как весь ритм современной жизни, по его меткому выражению, вращается вокруг мертвой точки.
Далее в книге он размышляет над тем, какие свидетельства нашей цивилизации откопают археологи тысячу лет спустя. Остатки шоссе? Бутылки от кока-колы? Мусор индустрии развлечений? Ржавую танковую пушку? И каков будет облик цивилизации, восстановленный по этим находкам?
Однако его рассказ не просто описывает умирающие обычаи или откидывает с древностей завесу тайны. Автор не просто оплакивает культуры, находящиеся на грани исчезновения. Это еще и повесть о Приключении в самом высоком смысле слова. На диких пустошах Восточного Тибета автору не однажды приходится пережить яростное нападение бандитов. В необъятных просторах Такламакана, на пути к древним городам, он сталкивается с поломкой двигателя и нехваткой воды. Его открытия добыты ценой личных трудностей и настоящих опасностей.
Будучи сам знаком с пустынями Лобнор и Такла-макан, я готов разделить чувства автора — ощущение полной покинутости и одиночества в неумолимо враждебной местности, когда запасы воды почти иссякли, а машина не подает никаких признаков жизни. И я полностью понимаю Баумера, когда он пишет: «Для всех нас, кто осмелился воплотить свои мечты в диких просторах этих непокорных пустынь, на картах по-прежнему остаются белые пятна — надо только уметь их искать». Эти чувства перекликаются с высказываниями личного героя Баумера — шведского исследователя Свена Гедина. Столетием раньше Гедин прошел теми же самыми «непокорными
пустынями», пережил великие трудности, воплотил свои мечты и впоследствии писал: «Никогда прежде не ступала нога белого человека на эту часть земной поверхности. Каждый шаг был новым завоеванием для человеческого знания».В одном примечательном отступлении Баумер говорит, что «богатства культуры, однако, не просто лежат укрытые слоем земли. Эти останки древних цивилизаций могут остаться вне нашего поля зрения и вне досягаемости наших знаний. Старинные традиции и даже бесценные религии ускользают от нашего сознания, и им угрожает медленная смерть в забвении».
Пугающая скорость, с которой в нашем мире происходят перемены, постоянно испытывает на прочность человеческую память. Города и деревни — носители традиций в Тибете, Монголии и Китае — безжалостно сравнивают с землей бульдозеры, и на их месте возводятся бездушные, однообразные бетонные коробки. Баумер замечает: «Уникальное и разнообразное культурное наследство этих центральноазиатских стран беспощадно подгоняется под общий стандарт, а древние религии и обычаи низводятся до уровня фольклора» — часто только к выгоде туристов. Он, не рисуясь, поясняет, что, исследуя эти исчезающие культуры и запечатлевая их былые и теперешние богатства, пытается внести свой скромный вклад в сохранение их наследия. И заканчивает книгу он вовсе не на безнадежной ноте. Он уверен, например, что твердость характера тибетцев и их глубоко укоренившиеся любовь и уважение к своей культуре, стране и религии станут гарантией того, что они будут жить как самостоятельная и особенная нация в течение еще многих грядущих веков.
Вклад Кристофа Баумера в сохранение культурного наследия народов, находящихся под угрозой исчезновения, — это далеко не «скромный вклад». Каждому, кто всерьез изучает Центральную Азию, стоило бы отправиться вместе с ним в самоотверженное «путешествие открытий», а я бы посоветовал и тем, кто путешествует, сидя в кресле, присоединиться к ним обоим. Ни искатель истинного знания, ни просто любопытствующий не разочаруются в этой книге. Единственное разочарование, которое их ждет, — момент, когда будет сделан последний шаг в странствиях Баумера и перевернута последняя страница.
Оседлая жизнь для исследователя — что клетка для птицы.
ВСТУПЛЕНИЕ
Все люди мечтают — но по-разному. Те, кто грезит по ночам, в пыльных закоулках своего сознания, просыпаются днем, чтобы лицезреть тщету своих грез; но те, кто грезит наяву днем, — вот опасные люди: ведь они умеют видеть мечту с открытыми глазами — чтобы сделать ее реальностью.
1
Т.Е. Lawrence. Seven Pillars of Wisdom (1926), p. 23.
Когда-то и я жил, как мечтатель, потворствуя своей жажде неведомого лишь чтением книг, принадлежащих перу великих исследователей Центральной Азии, таких как Николай Пржевальский, Свен Гедин или сэр Аурел Стейн. Их отчеты о путешествиях разворачивали передо мной захватывающий культурный ландшафт Азии и позволяли моему воображению ощутить волнение, сопровождающее исследование незнакомых мест, открытие новых явлений и, кроме того, приобретение новых знаний. Я восхищался не только храбростью этих людей, отправлявшихся в неизученные, негостеприимные и по-настоящему опасные районы, но и их чистосердечной жаждой открытий, волнующий аромат которых источали их книги, — будь то открытие истока могучей реки, неисследованной горной цепи или археологических развалин, возвращавшее к жизни исчезнувшие цивилизации и забытые времена.
Много лет я считал, что Центральная Азия останется недоступной для западных исследователей еще долгие десятилетия. Я полагал, что попросту опоздал с рождением на столетие, ноя был не прав. Всего несколько лет спустя после смерти Мао, в 1976 г., Китай начал постепенно приоткрываться, а советский колосс — из руин которого среднеазиатские республики и Монголия восстали к новой независимости — рухнул в 1990-м. Мои мечты об исследованиях томились в ночи, в том чулане разума, на котором висела табличка «на потом», но страсть и интерес к Центральной Азии дремали у меня в подсознании.