Слегка безумны

Слезы самовольно застилали глаза, гнев и бессилие что-то изменить провоцировали истерику. Наблюдала за собой как будто со стороны, объективно оценивая свои глупые действия, как АБСОЛЮТНО глупые и бесполезные. Наверное, все-таки истерика.

– Вы не можете, не смеете!!
– я не орала, визжала и скулила. Глупая девчонка.

– Не позволю вам все ломать! Убирайтесь от сюда, убирайтесь!! Только все наладилось, и опять вы все рушите!- Веры замерли в растерянности, скорее всего думают, что я чокнутая.

– Ненавижу, ненавижу вас!! Как я вас всех ненавижу!!!
– Глупо, эти вопли и сопли мне ничем не помогут. К тому же, эти веры просто оказались первыми. Не они, так другие нашли бы нас с мамой. И неизвестно, как бы вели себя те гипотетические другие.

Они молчали. Кареглазый громила Трейс опустил плечи, протянул руку и сделал шаг ко мне. В его глазах жила боль. Но у меня ее больше.

– Кэндис, - прошептал, делая еще один шаг ко мне.

Это как будто отрезвило, выключило во мне истерику. Шагнула назад, еще, еще шаг от него. Ни на что не надеясь, но все равно продолжая бороться, ровно и очень спокойно сказала:

– Убирайтесь, вам здесь не рады. Никому из оборотней здесь не рады. Очень очень не рады!!

Сопли и слезы текли и периодическое шмыгание носом подпортило эффект от моих последних слов. Потому что они все смотрели не обиженно, не высокомерно и даже не свирепо.

Нет, они жалели меня.

Сволочи, исчезните и не надо будет меня жалеть! Я буду счастлива!

Взгляд железобетонного кареглазки не отрываясь, следил за мной. Прожигал дыру, и поливал кислотой мои внутренности. Он был все еще полон боли, но теперь там плескалось еще и разочарование, горечь.

И это хорошо, только больно очень. Желваки на его лице ходили ходуном, челюсти стиснуты так, что зубы наверное крошатся. Хоть бы совсем без зубов остался.

В полной тишине я развернулась и пошла в сторону деревни. Хорошо, что все происходило не в центре. Без свидетелей.

Надо думать. Думай, думай Ди. Я должна нас спасти. И я буду бороться за свою и мамину свободу.

Не пошла домой сразу. Все еще было ощущение сверлящего затылок взгляда. Вполне логично, что они за мной следят, наблюдают. Может они и не выпускали нас из виду в течении этих двух лет? Не вмешивались и давали иллюзорную свободу. Наблюдали, корректирывали в чем- то... Ненавижу. Как мерзко! Почему нас не оставят в покое? Что им нужно?

Это самый насущный вопрос. Но только не представляю, какой может быть на него ответ.

Пошла к Эду. Не лучший вариант, очень большая вероятность того, что я подвергаю его жизнь большой опасности. Но надо предостеречь и предупредить, что я должна уезжать, что может понадобится их помощь, прикрытие, и к сожалению сегодняшний ужин отменяется.

У Эда есть комп, с него свяжемся с Эл. Еще он даст мне необходимую информацию. Хоть бы интернет сегодня не сбоил.

Строила планы очередного побега, просчитывала все на три шага вперед. Корила себя за беспечность и отсутствие уже заранее готового плана. Но шансы не плохие, ведь если исхитрится, дать взятку или еще что, то можно получить визу. Ведь отсюда и Россия не далеко. А там затеряться будет гораздо легче.

Просидела у Эда в комнате до позднего вечера. Хотя здесь, что ночь что день, все одинаково темно. И спасибо другу, что все понял, принял и вопросов не задавал.

Пришла домой, а там вместо привычного тепла и спокойствия, сюрприз.

Я дура, какая же я все-таки безмозглая дура! Они все сидели у меня дома, самоуверенные, сильные. На зеленом диване. На столе чашки чая, вкуснючий мясной пирог, который пекся для меня и моих друзей. Мама сидела в кресле и улыбалась той женщине, Менди кажется. Все о чем-то спокойно говорили, пили чай.

Ни крови, ни трупов. Мама в порядке, беседует, в руках чашка, а не нож. Кот также в порядке, с недоволным выражением на морде сидит на спинке дивана и пакостно посматривает на шевелюру блондина.

Тут я с тобой, Кот, солидарна. Мне тоже происходящее не нравится. И это еще мягко сказано.

– Мама?
– голос предательски дрогнул.

– Ди, ты поздно сегодня. Где пропадала? Это наши гости, Рэнульф, Менди, с ней мы знакомы уже очень долго, я наверное могу даже назвать Менди подругой?
– Мама улыбнулась и хитро посмотрела на эту Менди.

– Можешь, Эмми. Я рада, что ты так считаешь.

– Ну вот, Ник и ...

– Мы виделись с ними сегодня мама, не надо мне их представлять, - я не могла больше этого выносить. Что происходит?!

– Да, мы уже успели ... хм ...побеседовать с Кэндис.

С того памятного вечера прошло две недели. Рен и Менди уже уехали сославшись на дела клана, в волю покатавшись на лыжах, сноуборде и санях. Им было весело, даже мама веселилась с ними вместе. Может не такие они и плохие?

Напоследок Ренульф похлопал Трейса по плечу и сказал, что будет приезжать в гости. Им здесь, видите ли, понравилось. Странно, что он это железяке говорил, как будто тот здесь останется и будет с нетерпением ждать гостей.

Ник, Ирис и Трей решили еще задержаться. Им тоже здесь, видите ли... Ааааа! ...понравилось. Ну и пусть, если им так нравится спать в спальниках на холодном полу, а Ирис кажется удобным зеленый диван, пускай наслаждаются. Мне не жалко. Пока. Главное, что нас с мамой никуда не тянут и ничего не требуют. С остальными заботами как-нибудь справимся.

Конец ноября был отвратительным. Темно, холодно, одиноко. Все вокруг в восторге от наших "дорогих гостей". Не замечают, какая опасность исходит от веров, особенно от Трея.

А он красуется, приходит такой весь из себя мускулистый в спортзал школы и командует. Тренирует молодежь и делится опытом, как сказал Саймон Имагми. Наивные люди.

Все труднее становилось отлынивать от подозрительных уроков с вером. Сегодня Имагми пригрозил отчислением. Из-за такой ерунды! Абсурд.

– Когда же они уедут?!
– в который раз мысленно восклицала.

Я зашла к себе в комнату, не включая свет устало повалилась на кровать.

– Что ты снова делала у этого парня?- низкий голос, ровный тон, неожиданно раздавшийся прямо над ухом, заставил вздрогнуть. Подскочила и развернулась к говорившему с намерением так же холодно, но вежливо отшить. Но встретила требовательный пылающий взгляд карих глаз на совершенно невозмутимом лице. Вот все, абсолютно все в нем меня бесит! Мое красноречие и мудрые помыслы вмиг исчезли.

– Не твое дело, железка,- Господи, что я несу?! Веду себя как ребенок! Ужас!