Слепая любовь

Нина уже подходила к последней двери, ведущей в передний зал, когда ее опередил Зыкин и, словно бы случайно, перекрыл своей коренастой фигурой дверь. Нина с любопытством посмотрела на него и что-то сказала. Неудобно они стояли, микрофон далеко, а за ширмами раздавались охи и скрипы. Вот он положил ей руку на плечо и указал кивком на пустую банкетку, явно предлагая сесть. Нина попыталась движением плеча скинуть его руку, но Гриша держал крепко и постепенно, не торопясь, притягивал девушку к себе. Нина стала вырываться, извернулась, но он поймал ее поперек тела и, приподняв, легко понес к банкетке. Нина размахивала руками и дрыгала обнажившимися ногами. Громко закричала. Сумочка у нее сорвалась и осталась в стороне, за предпоследней дверью. Это, конечно, плохо, но главное — видеокамера работает.

Нинка продолжала отчаянно отбиваться, и тут опытный, видно, в подобных ситуациях Гриша, как в тот раз, ночью, ловко и довольно-таки грубо зажал ей буквально пол-лица широкой ладонью.

Запись продолжалась, а Щербак с Агеевым были уже у двери Хлебникова. Филя аккуратно, но без вызова постучал. Послышались шаги, и Хлебников спросил:

— Извините, кто? Я занят.

— Это я, Степан Яковлевич, — спокойно ответил Филя. — Можно вас на минутку? Коробок спичек не одолжите? У тети Вари, как назло, нет, а бежать…

— А, сосед? — похоже, даже улыбнулся Степан Яковлевич. — Заходите, прошу! А у меня к вам разговор есть.

Дверь гостеприимно распахнулась, и хозяин тут же отлетел в сторону, отброшенный мощным ударом в грудь. Пока он ошалело глядел на Филю, Щербак одним прыжком ворвался в помещение справа, и оттуда, перекрыв сдавленные крики Нины, донесся почти звериный вой, а затем и грохот от падения тяжелого тела на пол.

Да, уж Филя-то знал, что Колька обожает обставлять свои «драчливые» подвиги такими вот, дикими криками. Ну, как фрицы еще во время Отечественной войны на наши головы пустые бочки с самолетов швыряли. Вой, говорили, стоял такой, что и закаленные бойцы иной раз не выдерживали. Психологическая атака.

— Лежи! — Филя, сделав суровое лицо, погрозил лежащему в углу Хлебникову пальцем и отправился в соседнюю комнату.

Нинка со слезами на глазах, отчего потекла ее тушь («Тоже мне возрастная маскировка», — подумал Агеев), пыталась поправить на себе порванную блузку. В раж вошел насильник, слишком торопился, пожар у него бушевал, видишь ли. Вон лежит, как тихий такой покойничек. Николай даже ему руки на груди сложил — для большего правдоподобия. А из-за ширм выглядывали испуганные лица мужчин и женщин.

— Продолжайте, граждане, мы не за вами! — совсем сиплым голосом известного волка из мультика «Жил-был пес», «успокоил» их Филя. — За вами сейчас другие приедут, так что вы не отвлекайтесь, деньги уплочены, заканчивайте, не стесняйтесь. — И тем же голосом продолжил: — А ты чего, сопля, здесь делаешь? Взрослые игры, да? А ну, марш домой, щас бате твоему доложу, он тебе покажет… любовь-морковь, понимаешь… А этот как?

Филя кивком указал на лежащего охранника какого-то банка, о ком так сильно пекся господин Хлебников. Потом подошел ближе, остановился над ним и, подумав, наступил каблуком на мошонку и сделал почти балетный пируэт. Визг, казалось, подбросил Агеева. Но он чинно сошел с тела и заметил, что надо бы проверить Хлебникова, как он сам-то?

Втроем вышли из комнаты, вежливо притворив за собой дверь. Зачем же, мол, мешать людям?

— Ты-то как? — озабоченно спросил Агеев у Нины.

— Нормально, только немного испугалась, что вы не успеете. Я ж не знала, что вы вдвоем. А этот — просто хам подзаборный! Девочка милая, иди сюда! А сам сразу — под юбку, гад такой…

— Ничего, все у нас зафиксировано в лучшем виде. Пойдет по сто тридцать пятой УК. А на «хате» ему покажут, как девочек насиловать. За него не беспокойся. Иди, подними свою сумочку… — И, когда она вернулась, спросил: — Зачем выключила-то?

Нинка поняла, о чем речь, конечно. Потупилась.

— Чтоб не надоедали советами, дядь Филь. А то позвонят в неудобной ситуации, как оправдываться. Да этот же хам вырвал бы у меня трубку и все услышал. И что дальше? А так… — она хитро прищурилась.

«Ох, эти Турецкие, — подумал Агеев, — все одним миром мазаны…»

— Ну, ладно, я думаю, что тебе придется выслушать от папули, что он по этому поводу думает… Включи мобилу-то.

— Не буду, — упрямо замотала головой Нинка. — Пусть дома говорит. При маме. А я посмотрю. И визитку ей, кстати, передам.

— Ну, думаю, это уже скоро, — ухмыльнулся Филя, представляя себе разборку в семье Александра Борисовича. — И вообще, отдай-ка лучше мне эту визитку, я сам соображу, что с ней делать…

Хлебников, слышавший дикие крики, сжавшись в углу, испуганно округлил глаза, зачем-то прикрывая руками голову. Думал, с ходу бить будут. Значит, понимал, мерзавец, что совершал пакости!

— Шо ж ты, гадина, творишь? — заговорил Филя, останавливаясь перед ним. — Да у нас, в Гомеле, за такую порнуху, знаешь, шо б с тобой сделали? Показать? Или словам поверишь, гнида паршивая. То-то ж, я думаю, и чего тебя так соседи кличут? Чи ошибаются? Не, гляжу, гнида и есть… А ты шо тут нашла, — обрушился он на Нину. — Дяденька грошей пообещал, да? А лет тебе сколько? Небось и четырнадцати нету, да? Отвечай! — Но Нина лишь насупилась и опустила голову, а пальцы ее нервно теребили концы порванного платья. Теперь он повернулся к Щербаку: — А ты кого ждешь? Где ваши, из МУРа, чего задерживаются? Ты ж видишь, натуральный бардак накрыли!

— У меня салон! Я попрошу! — взвизгнул Хлебников и сделал попытку подняться. — Это частное владение! Я имею право! Я жаловаться буду! Вам это так не пройдет! — он на глазах смелел.

Филя обернулся к Щербаку и утвердительно кивнул. Тот подошел к Хлебникову, приподнял его, ухватив одной рукой за отвороты пиджака вместе с галстуком, прикинул что-то и коротким ударом в лицо швырнул обратно, на пол. Похоже, тот временно отключился.

— Пусть отдохнет, — поощрительно заметил Филя и сказал Нине: — Ты, наверное, пока гуляла тут, видела, где Юля?

Нина кивнула.

— Сходи позови, только скоренько. А ты, Николай, звони в контору, пусть Сан Борисыч срочно связывается с Яковлевым. Это уже не по нашей, а по его части. Мы с тобой подождем, пока они подъедут… А ты чего ждешь? — шуганул он Нину. — Мне, что ль, идти? Твоя подруга… Если зла ей не желаешь, тащи ее сюда, и уматывайте по-быстрому, пока ОМОН не прибыл и не навел здесь свой порядок… Вам это здорово надо?

Нина убежала и вернулась несколько минут спустя. Следом шла перепуганная Юлия. Щербак, только и услышал Филя, и горестно, и как-то даже мечтательно вздохнул, увидев ее. И пробурчал:

— Вот же…ство…

— Вы девочку привезли? — строго спросил Филя. Юлия побледнела и неуверенно кивнула. — Забирайте отсюда и немедленно уматывайте! И чтобы мы вас больше не видели, ясно? Пошли вон отсюда! — заорал он грубым басом, и откуда только бралось!

И когда они пошли к двери, Нинка все-таки обернулась и посмотрела на «грозного» дядю Филю с усмешкой, только что не подмигнула, а он подмигнул-таки и поощрительно кивнул, показав большой палец.

Из двери, откуда пришла Юлия, выглянул мужчина, который, Филя его уже знал, приезжал одним из первых, на джипе. Он не вышел, только оглядел стоящих незнакомых ему людей, перевел взгляд на лежащего на полу с окровавленным лицом Хлебникова, сурово сдвинул брови и требовательно произнес: