Слепцы

Хреново.

А дело было так. Маша предложила мне искупаться в горячем озере. Дело обычное. Мы часто погружались в теплую, богатую минералами воду. И для здоровья полезно, и пот с тела смыть не помешает.

Но в этот раз Маша задумала не просто нырнуть и вылезти обратно. Она предложила сплавать на дальний берег. Пустынный, безлюдный был этот берег. Там было тихо, царил полумрак, потому что светлячки не селились на дальней стороне Купели. Там, я знал это, обычно уединялись пары, чтобы заняться любовью. Делать это у всех на виду считалось не очень приличным, а за озером – пожалуйста.

Перед тем как лезть в воду, Маша сняла с себя всю одежду. Так было у них принято. Так все делали. Просто они купались именно тогда, когда я спал. Так что сюрприз вышел. Приятный. Конечно, на фоне Дарьи или Рады Маша казалась серой мышкой, но сейчас, когда я увидел ее без одежды, понял: Острикова тоже привлекательна. Она изящна, стройна; вполне симпатична, хоть и слишком худощава…

И в моей крови разгорелся пожар. До этого я как-то не воспринимал Мышку как женщину. Друг – да. Приятный собеседник – да. Мне и в голову не приходило, что я смогу в нее… Влюбиться? Или это слово тут не очень подойдет? Короче говоря, Маша мне понравилась. Я подумал, что купанье в чем мать родила, – это намек. Даже не намек. Все казалось ясным.

Плавали мы довольно долго. Доплыли до середины озера. Немного полежали рядом на спинах, неторопливо болтая о том о сем. Потом переплыли, наконец, теплое озеро и выбрались на камни.

Казалось, мир специально готовился к этой минуте. В пещере царила таинственная мягкая тишина. Своды тонули в легкой дымке, и зал Апсны выглядел так, словно это вовсе и не подземелье, а огромное облако. В воздухе как будто струился легкий, чарующий, едва уловимый аромат. Или это уже у меня начиналась галлюцинация? Маша лежала рядом на спине, задумчиво глядя куда-то вдаль. А я смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Так продолжалось довольно долго.

Наконец я, решив, что первый шаг лучше сделать самому, положил руку Маше на живот и осторожно провел ладонью по ее бархатной коже. Когда же она резко повернулась в мою сторону, я улыбнулся и произнес всего одно слово. Только одно слово: «Милая»…

Что было дальше, о том вспоминать не хочу. Маша пришла в не-описуемую ярость. Кричала долго, громко, бестолково. Много интересного узнал я о себе. И что я «козел», и «озабоченный», и что «все мужики думают только об этом», и чтоб я, негодяй такой, больше не смел даже смотреть в ее сторону.

Так я и сделал. Холодно пожелал истеричке всего хорошего, сполз в воду и поплыл обратно. Не обернулся ни разу. Что она имела в виду? А пес ее знает. С этими женщинами разве поймешь, что они на самом деле думают, когда говорят: «Убирайся!» Я, выслушав это во второй раз за три дня, дал себе зарок: хватит с меня этого ужаса под названием «любовь». И так проблем выше крыши. Когда избавлюсь от врага, тогда можно будет и расслабиться. А сейчас – только осторожность, только бдительность.

За день ничего особого не случилось, но радоваться было рано. Если я не ошибся и враг – не плод моего больного воображения, то скоро он себя проявит.

* * *

Пятый день моей жизни в пещерах, как и предыдущий, не задался с самого начала.

Просыпаюсь и обнаруживаю, что кошка, давно сделавшая мой живот местом постоянного ночлега, прыгает вокруг спальной ямки и громко шипит.

Никак не могу понять, что за шлея попала под хвост этому спокойному зверьку. Лишь через несколько секунд замечаю, что Рыжка за кем-то гоняется.

Приземистое создание, покрытое чешуей, больше всего похожее на ящерицу, крутится у самого края моей ямки. Оно то отскакивает, то кидается в мою сторону. Каждый раз кошка встает на пути рептилии. Рыжка преобразилась до неузнаваемости: шерсть дыбом, когти выпущены, из клыкастой пасти доносится угрожающее рычание. Не дожидаясь результата поединка, одним ударом кулака я убиваю ящерицу на месте и снова засыпаю.

Каков же был мой ужас, когда Ханифа сообщила, что я чуть не стал жертвой опасной твари. Маленькая, безобидная на вид ящерка оказалась ядовитой. Люди от ее укусов не умирали, но и выздоравливали долго. Бывало, что тошнота и головокружение продолжались по нескольку дней. Если бы не моя рыжая мохнатая телохранительница, вовремя учуявшая угрозу, здорово я бы в этот день помучился.

За завтраком только и разговоров было, что о нападении ящерицы. Все наперебой хвалят смелую кошку: для небольшого зверька укус твари мог стать смертельным. Хором убеждают меня, что этот случай – исключительный Ханифа раз пять повторила:

– Три года твари к нам носа не казали! Три года! Что-то странное творится в пещерах.

А я сижу, перевожу хмурый взгляд с одно лица на другое и пытаюсь понять, чьих это рук дело. Кто подбросил эту ящерицу в пещеру да так, чтобы она выбрала именно мою ямку? Кто из них хочет свести меня в могилу?

Да, все снова выглядит как случайность. Да, от укуса рептилии я бы не умер. Но в совпадения я не верю. И потом… Обездвижить человека, лишить возможности к сопротивлению – уже большое дело. Позже, днем, когда все уйдут на работу, можно подойти и тихонько – тюк по голове. Без шума, без свидетелей.

Мой враг стал действовать осмотрительнее, аккуратнее. Кто же он?

Сейчас я готов подозревать кого угодно. Хоть Машу, хоть Кондрата Филипповича. Хоть того же Федю. Обрушить на мою голову груду камней не смог бы никто из них, а вот натравить ядовитую рептилию… Кто их, черт побери, знает.

А если враг не один? Если их несколько? От этой мысли стало совсем тоскливо на душе. Некому доверять. Не к кому обратиться за помощью. Любой из них может втайне желать моей крови. Союзника найти надо. Верного, надежного, который не подведет. Хотя бы одного. В одиночку против всех я бессилен. И еще надо вычеркнуть из списка подозреваемых хотя бы пару человек. Следить сразу за всеми – я с ума сойду.

Шальная мысль убить всех, чтоб уж наверняка, всплыла в голове и пропала. Нет. На это я не пойду. Да и не смогу, кишка тонка.

И смысла нет. Как я тут один жить буду?

Молча, уныло, без всякого аппетита поглощал я слизней и грибы, из которых состоял завтрак. Я и раньше ел это дерьмо через силу, а уж сегодня… Так, ладно. Хватит киснуть, Герман. Пора разрабатывать план действий. Давно пора.

Первое: не оставаться одному. Ни за что. Никогда. Второе: выкопать новую спальную ямку, желательно впритык к чьей-нибудь. К Машиной, например. Пусть думает, что хочет. Вообще, сон – самая сложная штука. Во сне я беззащитен. А не буду спать – с ума сойду. Поэтому – третье: буду класть с собой… Конечно, лучше бы женщину, хех. Но боюсь, что это отпадает. Так что компанию мне будет составлять кошка. Она спит чутко. Чуть что – проснется и поднимет шум. Главное, чтобы враг, совершая следующее покушение, рисковал раскрыть себя. Это поумерит его пыл. Наконец, четвертое: есть несколько человек, за которыми нужен глаз да глаз. Селезенкой чувствую, это кто-то из них. Алекс, Афанасий или слепой старик. Один из них. Рано или поздно осторожность изменит моему врагу. И тогда снова произойдет несчастный случай. Что поделаешь, это пещеры. Всякое случается, как говорит Ханифа.

Кстати. И за старухой приглядеть надо. Чем мрак не шутит. Вот, я уже заговорил, как она, хых. Прилипают словечки… Веселее всего, если они охотятся на меня вчетвером. Тогда мне капут, это точно.

От этих мыслей настроение совсем испортилось. А неприятности меж тем только начинались.

– Сегодня мы идем охотиться на снарка [6] ! – заявляет Алекс, поглядывая на меня с глумливой ухмылкой. – И даже не думай отвертеться. Все мужчины пойдут.

Я думал, речь идет о каком-то другом виде летучих мышей, кроме уже знакомых мне ушанов. Но выяснилось, что все куда сложнее.

6

Слово «снарк» – неологизм, придуманный Льюисом Кэрроллом (поэма «Охота на снарка», 1876).