Слепцы

Это прозвучало более ядовито, чем хотелось Кальпурнии, и, заметив обиду на лице эдила, она вдруг совершенно уверилась в том, что раньше могла только подозревать: Джоэг и Лазка были не просто товарищами-Арбитрес. Сейчас, или когда-то в прошлом, они были связаны чем-то большим. Шира мысленно пометила себе проверять реакцию каждого из этой пары при упоминании другого.

Лишь тогда она поняла, как далеко позади осталась обвиняемая Кальпурния в камере дромона – терзаемая сомнениями Кальпурния, считавшая себя не вправе обсуждать решения других.

– Так, а Кито? – сказала Шира. – Флотский парень с друзьями наверху?

– Кито был постоянным компаньоном, гм, не самого Мастера, но представителей штаба Отранто, владевших значительной частью его власти в повседневных делах, – пояснил претор. – В плане раздачи дополнительных бонусов и привилегий, о которых здесь говорили. Многие из них назначались этой кликой от имени Мастера, в соответствии с их личными списками фаворитов. Кито принадлежал к внутреннему кругу: он использовал свой пост для махинаций с припасами и распределением персонала, получая за это различные роскошные мелочи, недоступные на Флоте.

– Игры, игры и потакание своим желаниям, – нахмурившись, Кальпурния вновь потерла лоб. – Что насчет его компаньонов?

– Ренц, Тикер Ренц – давний мажордом и личный травник Отранто. Его здесь недолюбливают, но он действительно талантлив в своем деле и прекрасно работает. Если говорить о множестве компаньонов и предполагаемых любимчиков Ренца, то, гм, проверка станционной документации...

– Давно запаздывает, – перебила Шира. – Реде проявила небрежность.

Она вновь заметила то же самое выражение на лице Бруинанна.

– В общем, – продолжил де’Мок, тревожно поглядывая на них обоих, – у нас тут пара других типов с Флота, которых Кито подсадил в теплые гнездышки, а также несколько служителей и охранников, получивших всевозможные привилегии от Ренца на взаимовыгодной основе. Хвала Императору, ни одного успокоителя, а стражи и витиферы связаны клятвой, так что к ним не подступишься.

– Ни одного успокоителя? – переспросил Джоэг. – Точно?

– На самом деле, вы правы, один имеется, – претор-секундус пролистал мерцающий зеленый текст. – В записях пару раз мелькает человек из клики Ренца, Антовин Дешен. Много перемещается по станции, братается с работниками любого рода занятий, но при этом уже очень давно не исполняет функции успокоителя. Указаний на его истинные цели здесь, кажется, почти нет...

– Но у него был прямой доступ к Отранто? – вмешалась Кальпурния.

– Да, через Ренца.

– Понятно, – Шира на секунду забарабанила пальцами по столу Лазки. – Но своей красивой жизнью он обязан Отранто. То же самое и с этим травником: обоим невыгодна смерть Мастера, поскольку при жизни он покровительствовал им. Вероятно, это заставило их как следует поразмыслить над обстоятельствами убийства, согласны? Возьмите на заметку Ренца и того успокоителя, скоро я захочу с ними познакомиться.

– Скоро? – уточнил Бруинанн.

– Скоро, но не сейчас. Сейчас мы с вами займемся другой проблемой, решение которой тоже давно запаздывает.

– Арбитр-сеньорис, – вставил претор, – и последнее: мне передали для вас сообщение о том, что мастер-дозорный Шевенн, его обслуга и ещё один астропат уже выходят из галерей.

– А вот и оно. Де’Мок, поручаю вам задержание Ренца и Дешена. Бруинанн, остаетесь в участке за главного. Я рискнула принять руководство Башней, поскольку иначе не смогла бы приказать Шевенну сделать то, что необходимо, и сейчас хочу присутствовать там, где он исполнит мое распоряжение.

Он вырывается из собственного черепа так, словно его мысли уносятся вперед на носу ракеты, выпущенной из кулака титана, направляет возносящийся белый огонь в центре своего сознания вверх и вовне, где реальность распадается, обнажая вопящие черные волны сил за гранью всего...

– Он под контролем? Возьмите его под контроль!

– Не нервничайте, арбитр Кальпурния.

Могло показаться, что у успокоителя Ангази бессмысленно дергаются глаза, но это было совершенно не так. Он воспринимал всё: руны и цветовые сигналы в стеклянной конструкции, окружающей астропата Аншука; тонкие нити соединений, выходящих из голов Аншука и Шевенна; то, как постепенно синхронизировалось их дыхание, а также вздрагивания и подергивания их тел; и даже легкий ветерок, который возник словно бы из ниоткуда и потревожил воздух между ними.

…и огоньки плывут вокруг него, словно жучки-фонарщики в заболоченных землях родины, будто вернулись старые дни перед тем, как люди в масках забрали его, и на мгновение ритмичный грохот молота, окружающий мысли, пытается обмануть его, воссоздать подобия родных из пенящейся тьмы, и, может быть, это действительно они, пришедшие к нему сейчас? Но...

Оба псайкера сидели на креслах, привинченных к безбортовой платформе скользовика, который был припаркован на Большой причальной магистрали, и рядом с тем и другим стояло по витиферу. Сначала Шира хотела расположиться в ангаре, где убивал и умирал Рыбикер, но Шевенн и Ангази отговорили её. Оказавшись посреди жаркого болота ярости Голя, даже мастер-дозорный с его отточенными чувствами не смог бы отыскать на дне необходимые улики. Они остановились так близко, как только было возможно для транса.

...но их дорогие лица начинают злобно ухмыляться и щелкать на него зубами, растущими в глазах, на языках, на руках, растущими из звуков их голосов, и сила, с которой они приближаются, давит подобно бурному потоку. А затем его разум отыскивает белый огонь внутри себя и ощущает осторожное касание спутника, удерживающее калейдоскоп чувств внутри металлического коридора, в котором осталась часть его сути. Теперь он обретает точку опоры, возникшую из гармонии с другим сознанием, что смотрит через него, как сквозь линзу...

– Они соединились, – сообщил Ангази, кивнув на мерцающее цветовое пятно за стеклом и пару изменяющихся рун, о значении которых арбитр-сеньорис не догадывалась.

– Благодарю вас, успокоитель. Они слышат нас?

– Мы слышим, – как и прежде, слова Шевенна отчасти прозвучали в ушах Кальпурнии и отчасти внутри её головы, что добавило им глубины и оттенков, кажущихся неправильными для человеческой речи. По коже Ширы поползли почти незаметные мурашки, легкие, как перышко.