Слепой цирюльник

– Эх вы, мужчины, – начала она насмешливым тоном, – вы, мужчины, просто-напросто топчетесь на месте, и ничего больше! Давайте-ка я расскажу вам, что делать, и пленка будет у нас еще до наступления ночи. Да, я серьезно. Кажется, у меня есть идея… – Изо всех сил стараясь сдержать восторг, она вздернула подбородок и с каждой секундой волновалась все сильнее и сильнее, как и Уоррен. – И это отличная идея! Просто здорово! Слушайте. Капитан Вальвик в какой-то мере прав. Нам надо заманить этого парня в ловушку, чтобы он вернулся за остатком пленки…

Уоррен устало отмахнулся, однако Пегги бросила на него суровый взгляд, и он не осмелился возразить вслух.

– Вы будете меня слушать? Говорю вам, мы сможем это устроить. А почему? Потому что мы единственные люди на борту – мы четверо, – которым известно, что на Кёрта напали, и известно, почему на него напали. Отлично. Мы объявляем во всеуслышание, как пришли сюда и обнаружили Кёрта на полу, без сознания, совершенно бесчувственного и с ужасной раной на голове. Мы не подозреваем, что на него напали или ограбили. Мы не знаем, как такое случилось, но предполагаем, что он, должно быть, выпил лишнего, не удержался на ногах в такую качку, упал и ударился головой…

Уоррен удивленно вскинул брови.

– Детка, – произнес он с достоинством, – не то чтобы я лично как-то возражал против чудесной картины, какую ты обрисовала. Я всего лишь хочу напомнить, что я представитель дипломатического корпуса Америки. Дипломатического, детка. И я вынужден подчиняться правилам, таким строгим, что даже серафимы на моем месте возмутились бы, а восковые фигуры из паноптикума устроили бы бунт. Не хотелось бы давать тебе советы, однако с тем же успехом ты можешь сказать, что я, принимая, по своему обыкновению, утреннюю порцию опиума, спятил и разбил себе голову о стену. Моему начальству это придется по вкусу.

– Ой, ну ладно, – она с чопорным видом согласилась, – если так уж необходимо соблюдать дурацкие старые правила. В таком случае… скажем, что тебе стало плохо или у тебя случился приступ морской болезни, как бы то ни было, произошел несчастный случай. И ты так и не пришел в сознание…

Морган присвистнул:

– Я начинаю врубаться, Кёрт, и, похоже, наша красавица права!

– Да, – согласился Уоррен, – и еще через минуту я тоже смогу объяснить, в чем тут суть. Продолжай, детка. Вот, выпей еще. Значит, я лежу без чувств, и что дальше?

– Дальше, – продолжала девушка, сгорая от волнения, – мы говорим всем, что тебя отправили в лазарет, где ты так и лежишь в беспамятстве. И если мы сообщим об этом за ужином, слухи расползутся по всему лайнеру. Поскольку это, как сказано, несчастный случай, никакого расследования не будет. А каюта между тем останется без хозяина, открытая. Как вы думаете, этот мошенник захочет воспользоваться шансом? Разумеется, захочет. Он отправится прямехонько сюда – а мы тут как тут.

Пегги вскинула голову, ее глаза орехового оттенка сияли, она торжествующе закусила верхнюю губу. Повисло молчание.

– Боже мой, это просто прекрасно! – возопил Морган, ударяя сжатым кулаком в ладонь.

Даже на Уоррена это произвело впечатление: он застыл в позе индийского пророка, задумчиво таращась в бумажный стаканчик; капитан Вальвик хмыкнул, а Пегги воскликнула: «Так-то!» – весьма довольным тоном.

– Но подождите минутку, – прибавил Морган, – что насчет стюарда, того, который позвал нас сюда? Он– то знает.

– Стюарды никогда зря не болтают, – умудренным тоном возразила девушка, – они понимают, чего делать не надо. Но стоит подкрепить его понимание хорошими чаевыми. Тогда можно действовать… Кстати, Кёрт, а каюта рядом с тобой свободна? Если так, то можно спрятаться и ждать там.

– А почему не здесь?

– Так он же сразу нас заметит, глупый! А нам необходимо поймать его на месте преступления. Какой смысл кричать: «Попался, негодяй!» – если не застукать его с уликами в руках. Иначе он просто заявит, что ошибся каютой, и что ты тогда ему предъявишь? Пленка должна быть при нем, вот тогда… – прибавила она прокурорским тоном, – я бы сказала, что у тебя будет полное право врезать ему, если пожелаешь.

– Ага, – выдохнул Уоррен, в задумчивости потирая массивный кулак. – Да, детка, соседняя каюта не занята, к счастью. Вот что я скажу. Я устроюсь там и попрошу стюарда принести чего-нибудь поесть. Капитан Вальвик может сидеть в засаде вместе со мной. А вы вдвоем идите ужинать в ресторан и распространите радостную весть. После присоединитесь к нам. Наверняка ждать придется довольно долго. Ингредиенты для коктейля придутся кстати…

– Только нам нельзя напиваться, – произнесла мисс Гленн, словно изрекая непреложную истину.

– О, ни в коем случае! – с жаром согласился Уоррен. – Ни за что. Конечно нет. Ха-ха! Это абсурдная идея. Но послушайте, как бы нам собрать досье на нашего таинственного мошенника. Если бы только мы узнали о нем побольше… – Он нахмурился. – Минуточку. У меня идея; капитан, вы же неплохо знакомы с капитаном Уистлером, верно?

– С этим старым крабом? – переспросил капитан. – Шёрт! Йа его знавал, когда он еще не был такой воображала. У него ужасный характер, говорю вам. Йа его первый раз повстречал в Неаполе, когда он командовал торговым пароходом, где старпом ударился в религию, спятил и решил, что он Иисус. – Дыхание с присвистом вырывалось из-под пышных усов Вальвика, он вскинул рыжеватые брови, усиливая драматический эффект. – Старпом поднимается на мостик, складывает руки на груди и говорит: «Йа есмь Иисус». Капитан отвечает: «Ты не есть Иисус». Старпом говорит: «Йа есмь Иисус, а ты – Понтий Пилат», – и шмяк! – он замахивается и как даст капитану Уистлеру в челюсть, и потом его заковали в кандалы. Это есть факт. Йа вспомнил, когда вы сказали, что доктор Кайл – сумасшедший доктор, потому что капитан Уистлер не любит людей с приветом. Быть еще один случай…

– Слушайте, старина, – взмолился Уоррен, – оставьте вашу одиссею на следующий раз. Если бы на борту оказался какой-то международный мошенник или хотя бы ходили такие слухи, капитан Уистлер знал бы о нем, не так ли? Ему бы сообщили радиограммой, верно, даже если он не стал бы делиться такими сведениями?

Вальвик склонил голову набок и поскреб щеку:

– Йа не знаю. Зависит, знают ли те, кто в порту. Может быть. Хотите, чтобы йа его спросил?

– Э… не совсем. Ну, как бы разговорите его, понимаете? Не показывая, что вам что-то известно. Лучше бы вы это сделали до ужина, после чего мы с вами в самом деле заступим на дежурство.

Капитан в ответ горячо закивал, а Уоррен взглянул на часы:

– Скоро подадут сигнал переодеваться к ужину. Значит, мы обо всем договорились?

В ответ раздался бодрый хор согласных голосов. Потому что во всех собравшихся действительно жила замечательно безрассудная тяга к приключениям. Уоррен плеснул всем по глоточку, чтобы сказать короткий тост за новую авантюру, пока на гладких белых палубах, сотрясавшихся от качки, загорались огоньки, и дождь бросал брызги в иллюминаторы, пока сигнал к ужину разносился по коридору за дверями кают, а величавая «Королева Виктория» прокладывала себе путь к грядущим безумным событиям.

Глава четвертая В засаде

– Но разве вы не знали? – произнесла Пегги Гленн самым милым и самым удивленным своим голоском.

Ее слова отчетливо разносились по почти пустому салону-ресторану, где лампы помаргивали, отражаясь в полированном палисандре, а под высокими сводами что-то призрачно похрустывало. Потолок, составленный из отдельных фрагментов, кривился; Морган сильно сомневался в надежности этого стеклянного купола. Принятие пищи (как почти все остальные действия) превратилось в акробатический номер, во время которого приходилось быть настороже, спасаясь от внезапного нападения посуды с какого-нибудь конца стола, когда стакан пытался по-змеиному проворно плюнуть в тебя водой, а соусник – вальяжно окатить волной жирной подливы. Морган ощущал себя нервным жонглером. Салон медленно вздымался, словно на боку немыслимо огромного воздушного шара, все выше и выше, затем направление менялось, и всех их сбрасывало с высоты под протяжный рев волн, отчего стюарды отлеплялись от колонн, за которые держались, а обедавшие – изо всех сил цепляясь за стулья – внезапно ощущали, как сосет под ложечкой.