Слепой инстинкт

— Вы говорите это, чтобы утешить меня? — Макс поднял глаза.

— Нет, я совершенно серьезна.

Они помолчали. Унгемах не знал, что тут еще сказать. Молчание стало гнетущим, и тишина нарушалась только грохотом кастрюль на кухне.

— Вашего отца тогда тоже подозревали, вы знали об этом?

Макс кивнул.

— Они тогда даже арестовали его, потому что он словно обезумел. Сейчас я думаю, что эти подозрения были в какой-то мере оправданны. Какой отец станет пьянствовать целый вечер, не замечая, что его слепая дочь пропала!

— Показания вашей матери и анализ на уровень алкоголя в крови сняли с него вину, но следователь всерьез рассматривал эту версию. Позвольте мне спросить, как вы сейчас к этому относитесь? Как вы думаете, ваш отец мог быть как-то замешан в той истории?

Унгемах покачал головой.

— Нет, полагаю, что нет. Он был очень агрессивным человеком, часто бил меня, но Сину никогда и пальцем не тронул. Знаете, когда он лишился работы, то стал сильно пить — и тем вечером напился в стельку. Я не представляю, как он мог сделать что-то подобное в таком состоянии.

— Почему его уволили? — поинтересовалась Франциска.

— Тогда я не знал об этом, а потом, когда прошел процесс и его признали виновным, я прочитал об этом в газете. После окончания своей смены отец забыл перекрыть вентиль, и дело дошло до взрыва. Кто-то погиб. Отца осудили за преступную халатность и приговорили к условному заключению и денежному штрафу.

— Да, такое любого с ума сведет, — покивала Франциска. — А что стало с вашими родителями потом?

— Не знаю, и меня это, признаться, не интересует, — отрезал Макс.

— Мне очень жаль.

— Я думаю, каждый имеет на это право. Мне не хотелось бы говорить на эту тему, к тому же она не имеет никакого отношения к расследованию, верно?

— Нет, не имеет… — Франциска немного опешила от такой бурной реакции. Она не думала, что эта тема для Макса столь болезненна.

Унгемах поможет ей, но не станет говорить с ней о своих родителях. У всего есть свои границы.

— Я хоть чем-то вам помог? — спросил он.

— Пока не знаю. К сожалению, все именно так, как указано в отчете. Вы ничего не видели. Я надеялась получить от вас хоть пару зацепок, что-то, на что тогда не обратил внимания следователь.

— Извините, — виновато протянул Макс.

— Ничего, в любом случае стоило попытаться. Кроме того, я познакомилась с будущим чемпионом мира по боксу в тяжелом весе, — попыталась пошутить Франциска.

— Я еще не выиграл, так что об этом говорить рано… — Макс криво улыбнулся.

— Что ж, я в вас нисколько не сомневаюсь. Я могу позвонить вам, если у меня появятся какие-то вопросы?

— Конечно. И я буду очень благодарен вам, если вы будете держать меня в курсе расследования.

— Буду, насколько это возможно, — пообещала Готтлоб.

Они обменялись номерами телефонов.

Глава 15

— Да что же это, черт побери, такое!!! — Франциска никак не могла успокоиться.

Пауль Адамек молча наблюдал за припадком ярости у своей напарницы. В такие моменты, наступавшие не так уж редко, он не знал, как себя вести. С одной стороны, бешенство Франциски всегда было искренним, с другой же — она быстро успокаивалась.

Готтлоб бегала туда-сюда по своему кабинету и уже два раза успела пнуть корзину для мусора. Пока она говорила с Унгемахом, Пауль на всякий случай проверил находившихся на свободе преступников, осужденных за педофилию и проживавших в радиусе ста пятидесяти километров от интерната Святой Елены. И хотя разговор с боксером был интересным, он не принес никаких зацепок, а вот Адамек сразу напал на кое-что любопытное.

— Люди что, вообще ничему не учатся? Сколько раз должно случиться подобное дерьмо, чтобы кто-то начал воспринимать все это серьезнее?!

— Мы еще не знаем, имеет ли он какое-либо отношение к происшедшему, — напомнил Пауль.

— Дело не в этом! — взвилась Франциска. — Конечно, мы не знаем, но мы узнаем, точно тебе говорю! Ты же еще ни с кем об этом не беседовал?

— Нет, я сразу к тебе пришел.

— Хорошо. Нельзя, чтобы об этом проведала пресса. Ты же знаешь, как эти репортеришки торопятся с выводами. В этом-то и проблема. Если СМИ проведают о том, что отсидевший педофил работает на фирме, которая занимается перевозкой детей-инвалидов, народ придет в бешенство! И неспроста! И тогда уже не будет иметь значения, связан этот ублюдок с похищением Сары или нет. Такое просто не должно происходить! Вот дерьмо! Эти сволочи что, не могут работать, к примеру, на автозаправках? Почему они постоянно находят такую работу? Так, поехали. Где живет этот тип?

— Переулок Кроненгассе, 11.

— В городе?

Пауль кивнул.

— Только мы его там не застанем, он сейчас на работе.

— Ладно, позвони в эту службу перевозок и уточни. Пока можем подождать. Так, я отлучусь на минутку. Вот черт, черт, черт!

Франциска хмуро двинулась в сторону туалета, и двое коллег, шедших ей навстречу по коридору, посторонились.

В туалете она, по счастью, была одна. Выйдя из кабинки, Готтлоб вымыла руки и побрызгала водой в раскрасневшееся лицо, глядя на свое отражение в грязном зеркале. Щеки пошли багровыми пятнами от ярости. С ней такое происходит постоянно. У нее всегда все на лице написано. Отец не раз говорил, что Франциске суждено работать в полиции, у нее просто нет иного пути — надо выбирать профессию, в которой не приходится лгать.

«Какой же он у меня наивный», — с горечью подумалось Готтлоб. Отец и к теперешней своей проблеме относился с той же наивностью. Впрочем, выходные и так дались Франциске нелегко, поэтому сейчас она предпочитала не думать о болезни отца. Вытерев лицо салфеткой, девушка вышла в коридор. Там ее поджидал Адамек.

— Нам повезло. Детлеф Кюль работает с шести до трех, только что окончил смену. Можем перехватить его у входа в дом.

— Класс! Это мне нравится.

— Возьмем с собой патруль?

Подумав, Франциска покачала головой.

— Нет, не думаю, что в этом есть необходимость. Даже если он наш тип, мы и сами разберемся. Ты же знаешь… эти сволочи демонстрируют силу только перед слабыми.

Зайдя в кабинет, Готтлоб прихватила куртку и пистолет, и они с Адамеком покинули участок. Днем движение на дорогах было не таким интенсивным, и уже через пятнадцать минут они оказались в квартале новостроек семидесятых годов. Вокруг теснились двенадцатиэтажные коробки с парой лужаек и жалкими деревцами. С точки зрения Франциски, это смотрелось отвратительно, но такие кварталы тоже были нужны городу.

Машина медленно ехала по улице, Адамек высматривал дом номер одиннадцать. Наконец он обнаружил маленький указатель у дома справа.

— Давай припаркуемся здесь, — предложила Франциска, указывая на свободное место у обочины.

Между высотками виднелись парковки, но Готтлоб не хотела подбираться так близко к дому.

— Жаль, что мы не знаем, на какой машине он ездит.

— Почему это не знаем? — ухмыльнулся Адамек.

— О, я об этом и не подумала. Умница!

— Детлеф Кюль ездит на серебристом «Сеат-Леон», автомобиль зарегистрирован тут, номер H DK 210.