Слепой убийца

У нас тогда появилась учительница, которая продержалась дольше остальных. Сорокалетняя женщина с большим запасом выцветших кашемировых кардиганов, говоривших, что в её жизни бывали времена получше, и пучком мышастых волос на затылке. Её звали мисс Беконтух – мисс Вивиан Беконтух. За глаза я однажды назвала её мисс Вивисекция – уж очень странное сочетание имени с фамилией, и потом, глядя на неё, еле сдерживала хихиканье. Однако прозвище привилось. Сначала я научила ему Лору, а потом, конечно, пронюхала и Рини. Она сказала, что жестоко смеяться над мисс Беконтух: у бедняжки нелёгкие времена, она заслуживает сочувствия – она ведь старая дева. А это что? Женщина без мужа. Мисс Беконтух обречена влачить одинокую жизнь, сказала Рини с оттенком презрения.

– Но у тебя тоже нет мужа, – заметила Лора.

– Я – другое дело, – сказала Рини. – Я пока не встречала мужчины, которому мне бы захотелось поплакаться в жилетку. Я многих отвергла. Многие сватались.

– Может, к мисс Вивисекции тоже сватались, – сказала я, только чтобы возразить. Я уже была в подходящем возрасте.

– Нет, – ответила Рини. – Не сватались.

– Откуда ты знаешь? – спросила Лора.

– Да вы посмотрите на неё. Посватайся к ней трёхголовый и хвостатый, она бы и в него зубами вцепилась.

Мы ладили с мисс Вивисекцией, потому что она позволяла нам делать все, что мы хотим. Она быстро смекнула, что ей с нами не справиться, и мудро решила не пытаться. Мы занимались по утрам в библиотеке – раньше дедушкиной, теперь отцовской, – и мисс Вивисекция просто допустила нас к книгам. На полках их стояло множество, в тяжелых кожаных переплетах с золотым тиснением. Сомневаюсь, что дедушка Бенджамин их когда-нибудь раскрывал: просто бабушка Аделия считала, что ему их следует прочесть.

Я выбирала книги, казавшиеся мне интересными: «Повесть о двух городах» Чарлза Диккенса; Истории Маколея [39] ; иллюстри рованные «Завоевания Мексики» и «Завоевание Перу». Я читала стихи; иногда мисс Вивисекция робро учительствовала, заставляя меня читать вслух.

В стране Ксанад благословеннойДворец поставил Кубла Хан,Где Альф бежит, поток священный,Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,Впадает в сонный океан [40] .

39

Томас Бабингтон Маколей (1800 – 1859) – английский историк, чей главный труд – «История Англии» в пяти томах.

40

«Кубла Хан, или Видение во сне» – стихотворение английского поэта Сэмюэла Тейлора Кольриджа (1772 – 1834), навеянное ему во сне, Перевод К. Бальмонта.

– Не торопись, – говорила мисс Вивисекция. – Строки должны струиться, милочка. Представь, что ты фонтан.

Хотя сама мисс Вивисекция была грузна и неизящна, у неё имелись весьма высокие критерии изысканности и целый список вещей, на которые нам следовало походить: цветущие деревья, бабочки, нежный ветерок. Что угодно, только не ковыряющие в носу маленькие девочки с грязными коленками: в вопросах личной гигиены она была чрезвычайно брезглива.

– Не жуй свой карандаш, милочка, – говорила она Лоре. – Ты же не мышка. Посмотри, у тебя весь рот зеленый. Это вредно для зубов.

Я читала «Эванджелину» [41] Генри Уодсуорта Лонгфелло, читала «Сонеты с португальского» Элизабет Барретт Браунинг [42] . «Как я люблю тебя? Не счесть мне этих „как“. «Прекрасно!» – вздыхала мисс Вивисекция. Она питала слабость к Элизабет Барретт Браунинг – во всяком случае, насколько ей позволяла унылая натура; а ещё к Эмили Полин Джонсон [43] , принцессе могавков:

41

Эпическая поэма американского поэта Г.У.Лонгфелло (1807 – 1882),р. которой описана судьба французских канадцев, изгнанных англичанами.

42

Элизабет Барретт Браунинг (1806 – 1861) – английская поэтесса. «Сонеты с португальского» (1850) посвящены её мужу, поэту Роберту Браунингу.

43

Эмили Полин Джонсон (1861 – 1913) – канадская поэтесса, дочь могавка и англичанки, первая индеанка, чьи работы были опубликованы в Канаде. Много разъезжала по стране, выступая перед жителями, в том числе перед индейцами.

Ах, река живей теперь,На стремнинах мчит скорей.Кружит, кружитПеной кружев.Речка резвая все уже? [44]

– Очень волнующе, милочка, – говорила мисс Вивисекция. А ещё я читала лорда Альфреда Теннисона, человека, чье величие, по мнению мисс Вивисекции, уступало разве что Богу.

Где были цветы, теперь черный мох,Клумбы покрыл ковром.Обломки шпалер, виноград усох,Гол и бесцветен дом…Она лишь сказала: «Жизнь пустая.Увы, не придет он».Она сказала: «Я так устала.Лучше уж вечный сон». [45]

44

Эмили Полин Джонсон. «Песня, что мое весло поет» (1912).

45

Альфред Теннисон. «Мариана» (1830).

– А почему она этого хочет? – спросила Лора, обычно не проявлявшая интереса к моей декламации.

– Это любовь, милочка, – ответила мисс Вивисекция. – Безграничная любовь. Оставшаяся без взаимности.

– Почему?

Мисс Вивисекция вздохнула.

– Это стихотворение, милочка, – сказала она. – Его написал лорд Теннисон; думаю, он знал. В стихах не говорится, почему. «В прекрасном – правда, в правде – красота» – всё, что ты знаешь и что знать должна» [46] .

46

Цитата из стихотворения английского поэта-романтика Джона Китса (1795 – 1821) «Ода греческой вазе» (1819). Пер. Шломо Крола.

Лора глянула презрительно и вернулась к раскрашиванию. Я перевернула страницу: я успела проглядеть все стихотворение и знала, что в нём больше ничего не случится.

Бей, бей, бейВ берега, многошумный прибой!Я хочу говорить о печали своей,Непокойное море, с тобой [47] .

– Прелестно, милочка, – сказала мисс Вивисекция. Она восторгалась безграничной любовью, но также и безнадежной печалью.

В библиотеке была ещё бабушкина тоненькая книжка в кожаном переплете табачного цвета: Эдвард Фицджеральд. «Рубайят Омара Хайяма» [48] . (Эдвард Фицджеральд её не писал, и однако же значился автором. Как же так? Я не пыталась понять.) Мисс Вивисекция иногда мне её читала – показывала, как должны звучать стихи:

47

Альфред Теннисон. «Бей, бей, бей» (1842). Пер. С. Маршака.

48

Эдвард Фицджеральд (1809 – 1883) – самый известный переводчик Омара Хайяма (1050 – 1123) на английский язык. Первое издание переводов вышло в 1859 г.

О, если б, захватив с собой стихов диванДа в кувшине вина и сунув хлеб в карман,Мне провести с тобой денек среди развалин,– Мне позавидовать бы мог любой султан! [49]

Она выдыхала первое «О!» – будто её стукнули в грудь, «тобой» тоже выдыхала. Что волноваться из-за обычного пикника, думала я. Интересно, с чем у них бутерброды.

– Здесь речь идет не просто о вине, милочка, – сказала мисс Вивисекция. – Это таинство причастия.

49

Пер. О. Румера.

Когда б скрижаль судьбы мне вдруг подвластна стала,Я все бы стёр с неё и все писал сначала.Из мира я печаль изгнал бы навсегда,Чтоб радость головой до неба доставала [50] .О, не растите дерева печали…Ищите мудрость в солнечном начале:Ласкайте милых и вино любите!Ведь не навек нас с жизнью обвенчали [51] .

– Как это верно, – вздыхала мисс Вивисекция. Она обо всём вздыхала. Она хорошо вписалась в Авалон с его старомодной викторианской роскошью, атмосферой эстетического упадка, утраченного изящества, изнурительной печали. Её манеры и даже блеклый кашемир подходили к нашим обоям.

50

Пер. В. Державина.

51

Пер. И. Сельвинского.