Слепой. Приказано выжить

Осознав, что едва не вскочил, он мысленно перекрестился: свят-свят-свят! Втроем, имея в авангарде могучего Хомяка, они могли одолеть почти кого угодно, но очутиться один на один с человеком, который, помимо всего прочего, умеет ходить без фонаря в кромешной темноте по ночному лесу, не производя при этом почти никакого шума, Змею как-то не улыбалось.

Темный силуэт скользнул мимо и исчез, возникнув снова рядом с «БМВ». На таком расстоянии он был едва различим и мог сойти за обман зрения, вызванный усталостью вглядывающихся в темноту глаз и подступающей дремотой. Но раздавшееся в следующую секунду короткое пиликанье и вспышка оранжевых огоньков сигнализации убедили Змея в обратном: клиент вернулся, проделав это в свойственной ему манере — тогда, когда его появления никто не ждал, и так же незаметно, как давеча пропал из глаз.

Мобильный телефон уже был у него в руке. Змей нащупал кончиком большого пальца и с силой придавил клавишу быстрого набора. Дожидаться ответа он не стал: прерванный после первого же гудка вызов был условным сигналом. И, если те, кто ждал сигнала, укрывшись в тепле и уюте автомобильного салона, его проворонили, это уже их личная проблема — Змей свою задачу выполнил, сделав это, как всегда, с блеском.

Больше не имея необходимости таиться, он оттолкнулся от земли и выпрямился во весь рост. В отдалении, метрах в ста или около того, беззвучно вспыхнули яркие фары. Змей переждал прихлынувшую к затекшим ногам вместе с кровью волну колких мурашек и шагнул к дороге, на ходу вынимая из кармана свое излюбленное оружие — баллончик с перцовым газом.

Вслед за фарами в темноте зажглись красно-синие огни полицейской мигалки. Тоскливо мяукнула сирена, созвездие разноцветных огней двинулось с места и начало стремительно приближаться.

«Ну, вот и началось», — понял Глеб Сиверов, вместе со знакомым ощущением адреналинового выброса почувствовав не менее знакомое облегчение: неизвестность подошла к концу, вот-вот должна была наступить полная ясность.

Он вставил ключ в замок зажигания и запустил двигатель, но трогать машину с места не стал. Интуиция опытного агента, которую даже такой заядлый скептик, как генерал Потапчук, неоднократно вслух признавал граничащей с ясновидением, подтверждала то, что видели глаза: полицейская машина была всего одна, а значит, это был не захват. Чтобы устроить на Глеба засаду, о нем многое нужно было узнать. А все, что гипотетический противник мог разнюхать об агенте по кличке Слепой, должно было убедить его в том, что попытка арестовать этого человека, не заручившись поддержкой хотя бы взвода спецназа, есть не что иное, как неоправданно трудоемкая разновидность самоубийства. Ну, или, как минимум, пустая трата времени, сил и нервов.

Полицейская машина подлетела на полном ходу, резко вильнула к обочине и стала как вкопанная, преградив путь вперед. Снисходительно улыбнувшись, Глеб на всякий случай переложил «Стечкин» с глушителем из кармана плаща в специальный держатель под приборной доской, откуда его было легко достать, и переключил автоматическую коробку передач на задний ход. Теперь ему достаточно было просто нажать на газ, чтобы в два счета оставить «продавцов полосатых палочек» с носом. Даже если водитель останется за рулем, его напарнику потребуется какое-то время, чтобы вернуться в салон, и этой крошечной форы «БМВ» Глеба будет достаточно, чтобы оторваться от полицейского «форда».

Снисходительная улыбка погасла, сменившись недовольной гримасой, когда из зеркала заднего вида прямо в глаза ударил яркий свет неожиданно включившихся фар еще одной машины. Судя по всему, ее водитель врубил наружное освещение уже на ходу; прием был до боли знакомый, и Глеб не удивился, разглядев в рубиновых отсветах собственных габаритных огней стремительно вынырнувший из темноты и приблизившийся вплотную ростовский номерной знак.

Приказ ликвидировать потерявшего берега и окончательно проворовавшегося заместителя министра, вместо того чтобы сделать его фигурантом показательного судебного процесса, с самого начала показался Глебу странным. Отдавая его, Федор Филиппович был подчеркнуто сух и официален, из чего следовало, что идея принадлежит кому-то другому и ему, генералу Потапчуку, тоже представляется, мягко говоря, не самой удачной. Он много раз отдавал подобные приказы, прибегая к этой крайней, хирургической мере тогда, когда считал огласку нежелательной или не видел способа доказать вину объекта предстоящей ликвидации. Но в данном случае доказательств с лихвой хватило бы на три пожизненных срока, а что до огласки, то на фоне непрекращающегося скандала, связанного с коррупцией в вооруженных силах, высшее руководство страны сочло бы ее несомненным благом. Откровенно говоря, полученный приказ наводил на мысль не столько о справедливой каре, постигшей мздоимца и казнокрада, сколько о чьей-то попытке замести уводящий в заоблачные выси след.

Есть теория, согласно которой исполнителя в подобных щекотливых случаях надлежит ликвидировать сразу же по завершении работы. Теория эта подтверждена многолетней, чтобы не сказать многовековой, практикой. Применить эту практику к Глебу Сиверову уже пытались — не так, чтобы очень часто, но все-таки пытались. В мысли об очередной попытке не усматривалось ничего странного, но вот способ, которым ее решили осуществить, был выбран такой, что страннее некуда.

Отметив про себя, что на протяжении последних суток мысленно повторяет это слово — «странно» — с упорством попугая, убеждающего окружающих в том, что «Гоша хороший», Глеб опустил оконное стекло слева от себя.

Пока полицейский неторопливо, вразвалочку шел к нему от своего сине-белого «форда», Глеб успел хорошенько его разглядеть, уделив основное внимание не лицу и фигуре, которые его, в общем-то, не интересовали, а форме. Форма с виду была в полном порядке — не маскарадный костюм ряженого, а рабочая одежда сотрудника ДПС со всеми полагающимися аксессуарами — нашивками, шевронами, значками и номерной бляхой служащего дорожной полиции. Патрульный был в машине один, что представляло собой очередную странность, которая, впрочем, неплохо укладывалась в общую картину. Полосатый светящийся жезл доблестный страж порядка почему-то держал в левой руке, а правая красноречиво лежала на клапане расстегнутой кобуры.

«Десятка» цвета «электрик» с ростовскими номерами стояла в паре метров позади «БМВ», негромко урча работающим на холостых оборотах мотором и слепя дальним светом фар. Она остановилась почти на том же месте, что и два с половиной часа назад, когда ее бравый экипаж шарил вокруг, что-то ища в темном парке — не иначе как Глеба, который, стоя за деревом, с любопытством и растущим недоумением наблюдал за их манипуляциями. Сейчас их было уже не трое, а всего двое. Поискав глазами, Глеб обнаружил третьего. Он стоял справа, прячась за деревом, совсем как давеча сам Глеб, на границе света и тени, где человеку с обычным зрением было бы не под силу его разглядеть. Оружия Глеб не увидел — человек за деревом то ли почему-то медлил его доставать, то ли просто не имел.

Отметив про себя, что чудеса продолжаются, он поднял глаза и вопросительно воззрился на подошедшего патрульного.

— В чем дело, командир? — поинтересовался он. — Стоянка здесь, вроде бы, не запрещена… Только не говорите, что я, стоя на месте, превысил максимально допустимую скорость!

— Выйдите из машины, — хмуро потребовал патрульный.

— Даже документики не проверите? — изумился Глеб и, делая последнюю попытку уладить конфликт мирным путем, протянул в окно развернутое удостоверение.

Удостоверение было выписано на имя полковника ФСБ Федора Петровича Молчанова, и в тех редких случаях, когда Глеб считал необходимым его предъявить, неизменно производило на взяточников в форме примерно такое же воздействие, как ладан — на шкодливого черта.

Наблюдаемый в данный момент представитель упомянутой породы млекопитающих испугался удостоверения даже сильнее своих сородичей. Он бросил беспомощный и одновременно злобный взгляд в сторону «десятки», и вид у него при этом сделался как у человека, которому до смерти хочется задать стрекача, и который не делает этого только потому, что понимает полную бесполезность такого маневра.

— Из машины, я сказал! — черпая уверенность в повышенном тоне, почти провизжал он и рывком выдернул из кобуры пистолет.

— Вот так и стой, — дружески посоветовал ему Глеб, левой рукой аккуратно поворачивая дверную ручку.

Патрульный подчинился, как завороженный, играя в гляделки с направленным ему в живот «Стечкиным». Перед тем как открыть дверь, Глеб напоследок посмотрел в зеркало заднего вида.

Двое из «Лады» уже стояли на дороге. Водитель держал в руке нож, который отливал кровавым блеском в свете задних фонарей «БМВ», а его здоровенный напарник, явно полагаясь на мощь своих пудовых кулаков, и вовсе не счел необходимым вооружиться. Третий осторожно приближался справа, и Глеб с удивлением разглядел в его правой пятерне небольшой цилиндрический предмет, который не мог оказаться ничем, кроме газового баллончика.