Слепой. Теория лжи

– Ну, давайте я раньше приеду… – начал было Шевченко, но Пал Палыч его прервал:

– Да не переживай! Занимайся своим делом. Я же вижу, зашиваешься. А меня завтра друг подбросит. Да, чуть не забыл. Я здесь написал заключение. Передай этой вашей докторше. Пусть оперативников обрадует.

Шевченко подбросил Пал Палыча до его городской квартиры, а сам направился в клинику. Крутикова, очевидно, успела не только отоспаться, но и принять душ и подкраситься, потому что выглядела отдохнувшей, свежей и готовой снова флиртовать. Но Шевченко было теперь не до того. Он передал записку Пал Палыча для оперативников и попросил:

– Одноразовые шприцы, срочно! Я сам сделаю инъекции.

Сделав уколы все еще пребывавшим без сознания пациентам, доктор Шевченко оставил в каждой из палат, где те лежали, по дежурной медсестре и устроился на диванчике в ординаторской.

Однако поспать ему не удалось. Уже через полчаса прибежала медсестра и с ужасом сообщила:

– Там они в себя приходят. Рвота началась, понос и… какие-то странные они все…

– Вы что, их одних оставили?! – вскакивая с дивана, возмутился доктор Шевченко.

– Да нет, там и медсестры и врачи возле них… Меня за вами послали… – покраснела медсестра.

Всю ночь медперсонал пытался облегчить страдания несчастных. Две девушки, из тех, что привезли первыми, скончались. А все остальные, как стало ясно к утру, нуждались в помощи психиатров. Их преследовали галлюцинации, и стоило большого труда удержать их от резких неадекватных действий.

– Глаза у них у всех какие-то мутные… – заметила Крутикова.

– Да… – покачал головой Шевченко. – А глаза у нас что? Зеркало души. Так что, увы, теперь они все пациенты совсем другой клиники.

Под утро в клинику доставили еще двух девушек, которые, судя по их боевой раскраске, тоже провели ночь в одном из клубов и наглотались все тех же таблеток. Сделав им уколы, доктор Шевченко понадеялся, что хотя бы им удастся сохранить психику здоровой.

Глава 3

Когда Слепой подъехал к кафе, генерал ФСБ Потапчук в своем светлом летнем костюме с неизменным потертым портфельчиком уже сидел за столиком, но почему-то не внутри, а на открытой веранде и читал газету. Глеб Сиверов, припарковав свой «фольксваген», даже не сразу вышел, но, осознав, что Потапчук и не собирается входить внутрь кафе, не снимая темных очков, направился к его столику.

– У вас свободно? – спросил Глеб.

– Свободно, Глеб, садись, – кивнул Потапчук, складывая газету.

– Не понимаю. Что за дела? – присаживаясь и чуть понизив голос, спросил Глеб. – Нас же могут вычислить…

– Уже вычислили. Уже пасут, – сообщил Потапчук, который, когда улыбался, был скорее похож не на генерала, а на школьного учителя, – вон те двое за угловыми столиками. Один в синей майке, а другой – в черной рубашке с закатанными рукавами.

– И вы так спокойно об этом говорите? Я вас не узнаю, – покачал головой Глеб.

– Расслабься, так надо. Тут меня, да и тебя заодно, я так понимаю, на вшивость кто-то хочет проверить. Не будем создавать им лишние сложности. Пусть проверят. Отчитаются. Премию получат. А нам с тобой главное дело нужно делать. Но, учитывая, что кто-то нас будет контролировать, дело это более чем серьезное. И люди в него втянуты серьезные. И нужно быть готовым к тому, что, если мы слишком глубоко копнем, они вой подымут, тебя или нас подставят… я не знаю, до какой ступени им будет интересно знать правду. Главное, они верят в то, что мы способны им помочь…

– В чем помочь-то? Не говорите загадками… – проговорил Слепой. – Времени у меня в обрез. Я чуть ушел от своего невесть откуда свалившегося на меня напарника.

– И напарник твой – звено из той самой цепочки, и тебе придется ввести его в курс дела и быть перед ним максимально открытым. Хотя кое-что, как ты понимаешь, будет оставаться лишь между нами.

– И как я, интересно, узнаю, что можно мне ему сообщать, а что уже нежелательно? – пожал плечами Глеб.

– Давай закажем кофе и вместе очертим, как говорится, и круг ближний, и круг дальний, – проговорил Потапчук.

– Я бы еще бутылочку холодной минералки заказал, – вздохнул Слепой.

– Ну, это ты прямо не в бровь, а в глаз, – улыбнулся Потапчук и, подозвав официанта, попросил: – Нам два кофе и бутылочку минералки. Если можно – побыстрее.

Официант, не медля, принес запотевшую бутылку минералки и два стакана, а кофе подал через несколько минут.

– Ну что ж, Глеб, теперь к делу, – сказал Потапчук, выпив стакан холодной минералки и сделав пару глотков кофе.

– Да, я весь внимание, – кивнул Глеб, стараясь не смотреть на наблюдавших за ними парней. Столько сил они с генералом Потапчуком потратили, чтобы их не вычислили, и теперь говорить о деле вот так, можно сказать, под колпаком, было более чем неприятно. Но если Потапчук дал понять, что так надо, значит, так надо.

– Ты, Глеб, как с наркотиками, на «вы» или на «ты»? – начал Потапчук.

– Смотря с какими, – улыбнулся Слепой.

– Ну, насколько мне известно, наркоманов ты за свою жизнь изрядно повидал… – сказал Потапчук, – и как ведут они себя – знаешь.

Слепой молча кивнул. Все, что было связано с наркотиками, вызывало у него острую душевную боль. Когда-то давно, еще в конце девяностых годов, когда был совсем молод, можно даже сказать, юн и неопытен, именно из-за наркотиков он потерял одного очень близкого своего друга и девушку. Ту давнюю историю он старался не вспоминать, но, когда дело касалось тех, кто распространяет эту дурь, хотел он того или нет, из подсознания всплывали жуткие картины тех давних лет, когда он практически в одиночку пытался вытащить близких ему людей из этого бездонного омута.

– Дело более чем серьезное. Похоже, в доле там весьма серьезные люди. Интересно узнать, у кого же из наших фээсбэшников рыльце в пушку. Но это тебя уже не касается. Этим займусь я, – предупредил Потапчук.

– А я, надо понимать, буду чем-то вроде приманки? – заметил Слепой.

– Дорогой мой, без приманки крупную рыбу не поймаешь, – назидательно сказал Потапчук.

– Ладно, это не суть важно, – остановил его Слепой. – Давайте о деле.

– По сведениям агентов ФСБ, Люберцы стали воротами поставки в Москву паленого наркотика экстази…

– Паленая водка – это ясно. Но паленый наркотик… – покачал головой Слепой.

– Да, где-то на необъятных просторах России производят некачественный и очень опасный продукт, – продолжил Потапчук. – Препарат угнетающе и, более того, крайне разрушительно воздействует на кору головного мозга. Те, кого удалось спасти, практически полностью утратили разум.

– По-моему, все наркоманы, чем бы они ни баловались, утрачивают разум… – заметил Слепой.

– Да, – кивнул Потапчук, – но тут разница в том, что действие почти всех известных наркотиков специалисты научились, как бы сказать, блокировать… А если наркотик сделан в кустарных условиях, его воздействие непредсказуемо и человек даже после приема одной таблетки может на всю жизнь остаться инвалидом.