Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Слепой. Я не сдамся без боя!
Шрифт:

– На море сейчас хорошо, – нейтральным тоном сообщил с заднего сиденья старший сержант Зарипов, утирая несвежим носовым платком обильно потеющий лоб, щеки и шею. – Ветерок, вода, девушки…

– Не начинай опять, ладно? – не оборачиваясь, попросил сидевший за рулем Рамзан Якубов. – Скажи, что для тебя сделать, я все исполню, только не ной! Не хочешь тут оставаться, иди на море, показывай девушкам свои кривые ноги и волосатое пузо…

– Что я сказал, э?! – немедленно завелся Зарипов. – Я сказал: на море хорошо. Это правда, нет? Здесь тоже хорошо, но на море лучше, вот что я сказал, а ты: ноешь, ноешь… Когда я ныл, скажи?

– Э, – досадливо произнес Рамзан и закурил, хотя дышать в машине и без того было нечем.

Их было здесь четверо; все они были одеты по форме, вооружены, все много курили и обильно потели, что тоже не озонировало воздух. Все

они при этом злостно нарушали должностные инструкции, а заодно и неписаный закон круговой поруки. Это было весьма рискованно, но никто не жаловался: Рамзана Якубова попросил о помощи земляк, а Рамзан Якубов попросил о помощи их, и этим все было сказано. Когда хороший человек просит тебя о помощи, это честь, а отказать ему – несмываемый позор. У людей крепкая память; однажды придет день, когда ты будешь кричать со дна ямы, взывая к прохожим, но никто из них не подаст тебе руки, помня, как ты бросил на произвол судьбы человека, который в тебе нуждался.

Кроме того, все четверо, включая Рамзана, были почти на сто процентов уверены, что из опасной затеи Мамеда Джабраилова все равно ничего не выйдет. Те, на кого он решил поохотиться, уже не первый год благополучно бегали от российских спецслужб, и дилетантский замысел молодого доктора, затеявшего собственную контртеррористическую операцию, был заведомо обречен на провал. Здесь, на людной улице, средь бела дня наказывать его за самонадеянность никто не станет. Это значит, что помощь потеющих в машине милиционеров Мамеду и его сестре не понадобится, а это, в свою очередь, означает, что самим милиционерам нечего опасаться мести…

Рамзан Якубов курил, выставив в окно смуглый загорелый локоть и стряхивая пепел на мостовую. Горячий ветерок от проезжающих машин катал невесомые белесые цилиндрики, норовя загнать их под «уазик»; ударяясь о торчащие из асфальта крошечные камешки, цилиндрики рассыпались в светлую пыль, и очередной порыв ветра разносил ее во все стороны, делая невидимой.

Первый этап задуманного Мамедом безумного плана прошел, как по маслу. Для этого оказалось достаточно просто намекнуть невезучей Загидат Евлоевой, что сестра Мамеда Залина находит поступок Марьям Шариповой и Джанет Абдуллаевой, взорвавших себя в московском метро, высоконравственным, свидетельствующим о глубокой религиозности и верности идеалам ислама, а значит, достойным подражания. На следующий день об этом знало все Балахани, а спустя еще двое суток о Залине осторожно заговорили в окрестных селениях по всему Унцукульскому району, в самом райцентре и даже в Махачкале. Мнения высказывались разные, но одинаково сдержанные: слишком рьяно осуждать Залину было не менее опасно, чем одобрять. Все, однако, соглашались, что это – дело самой Залины и ее семьи, в которое посторонним соваться ни к чему.

Со слов Мамеда Рамзан Якубов знал, что Залине крепко досталось от отца, который, указывая на дом отца погибшей учительницы Расула Джафарова, спросил, хочет ли дочь причинить своим родным такое же горе, как то, что выпало на долю несчастных Расула и Патимат. Залина, у которой и в мыслях не было ничего подобного, заливаясь слезами, искренне заявила, что не хочет. Мамед, который все это затеял, на правах старшего брата обещал денно и нощно за ней присматривать и, если что, выбить дурь у нее из головы. На взгляд Рамзана Якубова, он действительно сошел с ума, и спасти его могла только очевидная глупость этой затеи: возможно, у тех, против кого она направлена, «операция» Мамеда не вызовет ничего, кроме здорового смеха…

В самом деле, на успех Мамед мог бы рассчитывать, только обратившись за помощью в ФСБ. Но связываться с федералами этот гордец не захотел, хотя как раз они-то, наверное, приняли бы предложенный им план с восторгом. Но он их, видите ли, не уважает; он им, видите ли, не верит; он, видите ли, считает, что федералам наплевать и на Залину, и на него, и на всех вокруг, и что ради достижения своих целей они с легким сердцем пожертвуют всем населением Махачкалы, не говоря уже о Балахани, лишь бы в их драгоценной Москве людям жилось тихо, спокойно и еще более богато, чем сейчас… Э! Мамед, конечно, кругом прав, но дела это не меняет: помочь ему расквитаться с убийцами Марьям могут только федералы. Обеспечить ему после этого личную безопасность не смог бы, наверное, даже всемогущий Аллах, но кто думает о своей шкуре, когда речь заходит о мести?

Параллельно Рамзан продолжал размышлять о странном сигнале, поступившем в Кировский РОВД в день, когда исчезла Марьям. Его дядю, Расула Якубова, тогда вместе с сыновьями взяли из его

городского дома и доставили в отделение, обвиняя в пособничестве террористам. Его тезка и хороший приятель, отец Марьям Расул Джафаров в тот день гостил у него, и именно его звонок заставил Патимат и Марьям приехать из Балахани сюда, в Махачкалу. Как Рамзан и говорил Мамеду, от того, был сигнал на самом деле или нет, картина менялась очень мало. Такой сигнал в любое время может поступить на любого жителя горного селения. К тебе в дом приходит знакомый; ты можешь знать, что он явился из «леса», а можешь и не знать, но это ничего не значит – ни для тебя, ни для федералов: древний закон гостеприимства велит тебе усадить гостя за стол и напоить чаем, а закон Российской Федерации трактует этот поступок как прямое пособничество террористам – как минимум, укрывательство… Рамзану, как и большинству тех, кого он знал, случалось поступать подобным образом, но он (как и упомянутое большинство) продолжал оставаться на свободе и даже служить в милиции. Стучать на соседей – не лучший способ заработать уважение людей и сохранить здоровье; тот, кто на это отважился, должен иметь веские причины и вполне конкретную цель. Дискредитировать уважаемого человека, главу администрации Балахани доносом, который уже через пару часов официально признали ложным, заведомо невозможно, и вряд ли главной мишенью доносчика был дядя Расул. Неужели это действительно был способ выманить из дома Патимат и Марьям?

– Я слышал, те взрывы в Москве устроил какой-то Саламбек Юнусов, – сказал старший сержант Зарипов, скрипя старыми пружинами сиденья в безуспешных попытках пристроить поудобнее свой костлявый зад. – Поговаривают, будто он воевал с самим Хаттабом, а потом организовал целую сеть вербовки и подготовки шахидов. Вот кто нужен твоему земляку, Рамзан!

– А я слышал, что все, кто воевал вместе с Хаттабом, сегодня находятся там же, где и он, – сдержанно возразил Рамзан, слегка недолюбливавший Зарипова за чересчур длинный, прямо как у невезучей Загидат, язык и перенятую неизвестно у кого манеру постоянно жаловаться на жизнь. – И еще я слышал, будто в Москве по телевидению выступил Черный Волк – Бакаев, который взял на себя ответственность за эти взрывы. По-моему, и то, и другое – вранье. Федералы уничтожили Черного Волка почти три года назад. Даже если произошло чудо и он остался жив, вряд ли у него хватило бы пороху объявиться в Москве и прямо заявить о своем возвращении. С его известностью такая выходка – прямая дорога на тот свет. И на этот раз без обратного билета…

– Правильно! – поддержал его сидевший рядом с Зариповым Магомед Юсуфов, самый младший из их компании как по возрасту, так и по званию. – И этот Саламбек того же поля ягода. Все про него говорят, и никто не знает, кто он такой и откуда. Говорят, вся его родня погибла во время бомбежки еще в Первую Чеченскую. Э! Он что, всех нарочно собрал, посадил в доме, а сам прыгал вокруг и кричал русским летчикам: сюда, сюда бомби, вот на эту крышу, пожалуйста, сделай одолжение!

– Думай, что говоришь, – одернул его четвертый член экипажа, старшина Умаров, на правах старшего по званию занимавший «хозяйское» место справа от водителя.

– Я и думаю! – упрямился младший сержант. – У тебя сколько родни – пятьдесят человек, сто? Видишь, так, сразу, и не сосчитаешь. И я не сосчитаю. А добавь сюда соседей, знакомых – что получится? Правильно, половина Дагестана! Как может быть, чтобы всех одной бомбой накрыло, и не тут, в Дагестане, а в Чечне? Почему никто не помнит Саламбека Юнусова, не может сказать, что он за человек? Где он вырос – в подвале? В лесу? На вершине горы? Кто его видел – Хаттаб? Очень удобно ссылаться на человека, который уже не может ни подтвердить твои слова, ни опровергнуть!

– А кто, по-твоему, устроил эти взрывы – снежный человек? – лениво поинтересовался старшина Умаров.

– По-моему, это сделали сами русские, – заявил в пылу спора забывший об осторожности Юсуфов. – Федералы. Так же, как американцы, скорее всего, сами протаранили самолетами свои небоскребы, чтобы напасть на Афганистан. Они просто хотят снова ввести сюда войска…

– Вот теперь ты точно не думаешь, что говоришь, дорогой, – вполголоса заметил Рамзан Якубов. Подобные мысли не раз приходили ему в голову, но он остерегался их озвучивать, помня наставления отца и дяди Расула, не устававших повторять, что уши есть даже у стен. Особенно часто они напоминали об этом Рамзану с тех пор, как он оставил большой спорт и устроился в милицию. – Вообще, это не нашего с тобой ума дело. Об этом пусть думают генералы, а наша работа – следить за порядком.

Поделиться с друзьями: