Слепящая пустота

Пространство вокруг вибрирует. Чудовищный ветер, вырывающийся из открытых дверей вагонов, затягивает людей вовнутрь. Апологет переваливается через мраморный бортик, грузно падая на рельсы. Затем все-таки встает и, приподнявшись, заглядывает на платформу.

А на платформе царит кромешный ад.

Чудовищный поезд пожирает людей, превращая тела в багровую кашу. Внутри вагонов вращаются призрачные лезвия гигантского блендера. Брызги крови пятнают стекла вязкой массой, стекая вниз. Апологет сгибается пополам. Его выворачивает прямо на шпалы.

Автоматические двери закрываются. Поезд трогается с места, медленно набирая ход.

Монстр насытился, с удовольствием переваривая богатую добычу. Железная махина уходит в туннель к станции Московский Проспект. Тоскливый вой гудка.

Удаляющаяся дробь стальных колес.

Вибрирующее туннельное эхо.

Отдышавшись, Харон с трудом взбирается на платформу.

Станция абсолютно пуста.

На стенах ровно горят изготовленные из вымоченного в бензине тряпья факелы.

Глава 8 НЕОКОНЧЕННАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Тихий ласковый голос старательно выводит слова странной песни. Мелодия убаюкивает и успокаивает.

Теплые волны куда-то несут вдруг ставшее необыкновенно легким тело. Тяжелые веки не в силах разомкнуться, чтобы посмотреть, кто же это поет.

Ну и пусть.

Неважно, кто.

Лишь бы песня не заканчивалась.

Ведь от нее так хорошо. Так бы лежал и слушал, слушал до бесконечности…

В горнилах Хаоса цирконием распяты Проникновенно сжаты пальцы синих рук И с бесконечной грустью смотрит с полугряды Мой бледный полумрак, касаясь губ.

Даньке не так часто пели песни. Отец все больше играл на акустической гитаре. В основном серьезную инструментальную музыку. То печальную, заставляющую малолетнего слушателя шмыгать носом, то взрывную, зовущую на подвиги и безумства. А вот с пением как-то не задалось. «Бог не дал голоса», — отшучивался Карел. Иногда, когда отец отлучался и Даню поручали попечительству тети Светы, та, укладывая детей спать, напевала им что-то. Но ее голос, звонкий и раскатистый, больше мешал спать, чем убаюкивал.

А этот…

Взлетают брови-бабочки к ресницам Лощенным черным прахом и экстазов Отравленная смогом вереница Слетает с канта слов как амилаза. На паутине волоса седых вершин Разбавленная яркими листами Радужка глаза мерится в аршин И плачет в горне мертвыми слезами. [9]

Странное и непонятное слово «брови-бабочки» смешит. Данька фыркает, и дрема девается неведомо куда. Глаза раскрываются…

9

Стихотворение Камилы Назыровой.

* * *

При виде жуткого существа, склонившегося над ним, мальчик дернулся и вскочил на ноги. Нескладная фигура шарахнулась в сторону, испуганно всхлипнув и закрывшись короткими руками. В нос ударила волна омерзительной вони. Данила, не удержавшись, громко чихнул.

Остатки сна улетучились вместе с чихом. В голове прояснилось.

— На здоровье, — добродушно пожелало чудовище, отнимая ладони от лица и с опаской глядя на парнишку.

— Спасибо, — машинально ответил Даня, разглядывая незнакомца.

Странное существо напоминало ребенка. Лицо покрыто темно-коричневой шерстью. Большой приплюснутый нос с шумом вдыхал воздух. Маленькие глаза с интересом глядели на человека. Данила заметил, что у существа имелось по два века вместо одного.

Взгляд ребенка заметался по покрытому серой плиткой грязному полу в поисках хоть какого-нибудь оружия. Заметив лежащую неподалеку палку, Данька схватил ее и воинственно выставил перед собой.

— Не подходи! — рявкнул угрожающе.

Незнакомец печально вздохнул и покачал головой:

— Вот и делай вам, людям, добро. Вы все равно за оружие хватаетесь…

— Что тут у вас, Серый? — донесся из-за спины Дани грубый голос.

Быстро обернувшись, ребенок увидел еще одно точно такое же создание. Только повыше ростом и постарше годами, чем первое. Шерсть его уже изрядно присыпало серебром.

Мальчик и этому пригрозил дубинкой. В ответ мутант удивленно вздел брови вверх и фыркнул. И в этом его фырканье слышалось столько неодобрения и обиды, что Данька поневоле устыдился и опустил палку. Чуть-чуть.

— Все в порядке, Аня, — успокоил первый монстр второго. — Он просто испугался.

«Аня?! — удивился парнишка. — Так это… женщина?.. Или, может, самка? Тьфу ты, как тут у них…»

Присмотревшись, он и впрямь заметил некоторые… хм… физиологические различия между двумя особями.

— Бедный детеныш, — проскрипела женщина. — Ты, наверное, потерялся? Или от кого-то убегал?

— Где я? — буркнул Даня, невежливо отвечая вопросом на вопрос. — И кто вы такие?

— Это станция Научная, — обвел рукой пространство вокруг Серый. — Здесь наше жилище. Ну, а кто мы такие…

Он задумался, озабоченно почесывая затылок.

— Мы уже и сами не знаем, кто мы, — хмуро молвила Аня. — Когда-то, как и ты, были людьми. Но проклятый новый мир сделал из нас то, что ты сейчас видишь.

Всхлипнула и отвернулась.

Мальчику стало вдруг жалко этих несчастных. Не то чтобы он потерял бдительность и поверил в миролюбие и безобидность мутантов. Нет, дудки, его так просто не проведут, давя на чувства. Люди и монстры из метро — вечные враги. Однако что-то шевельнулось в груди.

— И много вас здесь?

— Много, — утвердительно кивнул Серый, нервно сжимая и разжимая ладони с растопыренными пальцами. — Три десятка. А может, и больше. Увидишь сам.

— А как я здесь очутился? — этот вопрос больше всего волновал паренька.

— Мы вышли на охоту… — начала Аня.

— Крыс набить, — встрял Серый, но получил от подруги ощутимый подзатыльник и, обиженно сопя, замолчал.

— Не перебивай! Да, так вот, вышли на охоту… — покосилась на приунывшего соплеменника и добавила, — крыс набить…