Слепые и прозревшие. Книга первая
Шрифт:
В дверь позвонили четыре раза. К ним.
У порога стоял парень в грязноватом пальто и облезлой ушанке. Из-под ушанки торчали неопрятные волосы.
– Мне Свету Морозову, – нерешительно промямлил он.
– Она в магазине. Придет скоро. Проходи, подожди ее.
Парень медленно вошел в прихожую за Колей, снял шапку и пальто, не спуская с Коли глаз.
– А ты, что ли, сын ее? – голос у парня был высокий и хрипловатый.
– Сын.
– Как звать?
– Николай.
– А меня – Леха.
Коля ждал, что парень объяснит, кто он такой и что ему нужно, но не дождался. Леха молчал
– Ну проходи.
Леха вошел, увидел сопящих над своими рисунками девчонок и встал столбом.
– Сестры твои? – глаза у Лехи выкатились и как-то обесцветились. – Сколько им?
Услыхав ответ, он опустился на стул, очень растерянный. Коля сел напротив и стал ждать продолжения. Ему это уже совсем не нравилось.
Леха все молчал и смотрел на девчонок, а Коля рассматривал нежданного гостя.
Этот Леха, пожалуй, давно вырос из парней. Волосы, хотя и длинные по-битловски, на висках были седые, а на макушке проглядывала плешь. На совершенно мальчишеском лице было множество морщин, которые под глазами собрались в мешочки, как у старика. Вот и пойми, сколько ему лет.
– Да ты хоть кто? – наконец не выдержал Коля.
Леха как будто очнулся. Растерянно и виновато заулыбался, крепко потер ладонью лицо и смущенно пробормотал:
– Да понимаешь… тут такое дело. Я, наверно, сестрам твоим… папа, что ли…
Теперь пришла очередь Коле остолбенеть! Дверь открылась, вошла мама, вгляделась в гостя и тоже застыла.
– Здрасте, давно не видались! – сказала она наконец очень сердито.
Леха вскочил и затоптался на месте. Коле стало жалко его.
– Обедать с нами будешь? – спросил он как можно дружелюбнее, расставляя на столе тарелки. Леха только плечами слегка дернул, будто поежился.
– Садись, садись, – смягчилась и мама. Но за столом оба молчали и друг на друга не глядели.
Пообедав, Коля собрал посуду и понес на кухню мыть. А когда вернулся, они уже тихо разговаривали. Леха взял было мамину руку – она ее тут же отдернула.
– Ну не сердись, Светлуха. Ну очень уж хотелось тебя найти. Вот, нашел.
– Ладно, нашел. Теперь что?
– Это мои ведь? – произнес он одними губами, кивая на девчонок.
– Предположим, – одними губами ответила мама. – Дальше.
– Можно я им куплю чего-нибудь?
Мама молчала, глядя в стену.
– Светлуша, ты пойми. Плохо мне. Я один. Ты не одна, ты счастливая. Ну пойми же… Разреши, я буду в гости… Мешать не буду, просто приду, посижу и пойду. А ты на меня и не смотри… как будто меня нет…
Мама еще помолчала, потом нехотя обронила:
– Ладно…
Леша просиял.
Коля испугался, что подслушивает, и отошел к своему подоконнику, на котором делал уроки.
Они с мамой еще немного поговорили за Колиной спиной. Кажется, мама стала разговорчивее, даже спросила его о чем-то, а Леша торопливо и длинно ответил. Потом, кажется, собрался уходить, но сначала, как заметил Коля краем глаза, подошел к девчонкам, сидевшим после обеда на полу со своими куклами. Постоял, потом присел на корточки так осторожно, как будто боялся спугнуть птичек.
– Я пошла в магазин, – деловым маминым голосом объявила Даша, стуча об пол старой, совершенно лысой
куклой, которую девчонки по старой памяти величали Кудрявинкой, – надо купить картошки, и луку, и морковки.– Купи еще золотое платье и хрустальные туфельки. – Ташина пластмассовая кукла Лотя, вечно занятая своими девичьими грезами, парила в воздухе, размахивая самодельной юбкой из носового платка. – Мне надо опять идти на бал, а то принц в милицию пойдет – меня искать.
Леша, сидя рядом на корточках, сосредоточенно всматривался в их розовые щекастые рожицы. Потом все так же осторожно поднялся и подошел сзади к Коле. Коля обернулся.
– Пока, Колян. Я еще зайду как-нибудь. Можно?
– Заходи.
Леша радостно хлопнул Колю по плечу, тут же смутился и повернул к двери.
Проводив его, мама вернулась в комнату, села на диван и задумалась. Коля молча присел рядом.
Она коротко взглянула на него и тихо проговорила:
– Ты не думай, он тогда такой не был. Случилось с ним что-то. Спился, наверно, дуралей. А был вполне приличный парнишка.
Мама еще немного помолчала. Коля терпеливо ждал.
– Знаешь, сынка, первые годы, пока тебя растила, очень мне было трудно. Ни о чем не думала и думать себе не давала, как машина работала, лишь бы только тебя поднять. С трех месяцев в ясли тебя отдала… А потом все в одну кучу смешалось: день, ночь, зима, лето. Ничего не видела.
А пошел ты в школу – оказалось, ты такой большой, такой самостоятельный… Прямо мужичок с ноготок… Вроде и малышом-то никогда не был. Вот как. Все я забыла, потому что все хотела забыть. Думала, что так легче. А все забыть – это…
Мне папа с мамой тогда письмо прислали, постыдили. Что ж ты, мол, нас на всю деревню опозорила? Как мы людям в глаза смотреть будем?
А я им в ответ: «Считайте, что у вас больше нет дочери!»
Ушла из общежития, комнату стала снимать. А денег-то… Откуда у меня?.. Хозяйка меня пожалела, золотая женщина, через знакомых как-то устроила, чтобы площадь мне предоставили. Лимитчице-то знаешь каково?
Вот так мы с тобой здесь и поселились. А адрес я свой никому не сказала: ни подругам, ни на работе, чтобы никто обо мне ничего не знал.
Папа с мамой искали меня здесь, в Ленинграде, – не нашли. А пока я в себя приходила, они оба и умерли, в один год.
Мама замолчала, несколько раз шумно глотнула, потом перевела дыхание и продолжала так же спокойно и грустно:
– Поняла я, что ты уже большой, и такая тоска на меня навалилась! Хочу ребенка – и все тут. Хоть на стену лезь…
Хотела взять из детдома какого-нибудь малыша, а мне наотрез отказали. Мужа нет, жилплощадь маленькая, зарплата – дай бог одного-то прокормить. А что я не могу без ребенка – так мало ли кто без чего не может!
А я ж как увижу женщину беременную или с ребеночком маленьким в колясочке – прямо кипит внутри, больно так кипит, сил нет.
Помаялась, пострадала – решилась. Папы с мамой, думаю, теперь нет у меня, краснеть за меня некому. Выберу сама отца для своего ребенка, уговорюсь с ним, чтобы не жениться и вообще дела с ним больше не иметь, – и будет ребенок у меня. И растить буду вас обоих.