Слепые и прозревшие. Книга вторая

– Да ты что говоришь! – папин голос становится злым. – Он, если хочешь знать, сидел у меня спокойно. А ты появилась – сразу начался концерт. Это с тобой ему плохо!

Мама отходит от них, ложится на кровать лицом к стене, и Саша видит, как дрожат ее плечи.

И вдруг мгновенной вспышкой озарило сознание: дрожат плечи – мама плачет.

Новая вспышка слепит и обжигает все внутри: мама плачет – маме больно! Больно! Кто больно сделал?

И вдруг начала раскручиваться целая жгучая лента. Папа сказал – маме больно. Мама кричит – папа сказал. Мама кричала – ей было больно! Папа смеялся – маме стало больно, и она закричала. Папа виноват?

Все ближе, все яснее надвигается что-то огромное, непривычное сквозь путаницу коротеньких мыслей маленького человека.

Саша падал на пол – папа смеялся. Саша падал на пол – мама поднимала и обнимала. Саша падал – мама жалела – папа смеялся.

Бьются, стучат в голове беспомощные, куцые мысли. Все ближе и ближе огромное, холодок по коже в преддверии его появления.

Мама жалела – мама плакала – маме было больно. Мама плакала, потому что жалела Сашу. А Саше не больно – маме больно. Это Саша упал и сделал маме больно. Саша сделал маме больно! Саша виноват!

Вот оно и пришло, Огромное, Новое, Незнакомое!

В великом смятении оглянулся Саша на папу и тут же увидел ранее скрытое. Папа смотрел на маму смущенно и растерянно. Он тоже был виноват! И, сраженный своим открытием, Саша бросился к маме на кровать и заревел так отчаянно, как два года назад в миг своего рождения:

– Ма-а-а! Не буду!.. Не буду!.. Не буду!..

5. Плохая мать

Галя лежала без сна, глядя на Сашину кроватку, прислушиваясь к его хриплому дыханию. Рядом посапывал Коля, но это не мешало ей вслушиваться в Сашины хрипы.

Заснуть она не пыталась – незачем. Через минуту-другую закашляется Саша, проснется и заплачет. Судя по частому неровному дыханию, температура поднялась высокая. Тогда Галя возьмет его на руки, Саша обнимет ее горячими ручками за шею, положит тяжелую больную головушку ей на плечо. И будут они так ходить, ходить, ходить по комнате, чтобы Саша не плакал и не будил Колю. Коле утром на работу, голова должна быть свежая – он начальник.

Потом она почувствует, что Сашина кожа стала влажной, – это температура падает. Дышать ему станет легче, и он мирно уснет у нее на плече.

Тогда она, обессилевшая, положит Сашу в кроватку, постоит с минуту рядом, прислушиваясь к дыханию, неслышно скользнет по старому скрипучему паркету и наконец ляжет, быстрым точным движением приняв удобное положение. Саша не услышит, Коля не почувствует.

Но все это мелочи, все это мелочи. Главное то, что она плохая мать. И всегда была плохой, с первых же месяцев, когда после нескольких бессонных ночей она упала с Сашей на руках посреди комнаты. Пришла в себя сразу же, как только раздался Сашин крик. Ничего не случилось с ним, нигде не ударился, на груди у нее лежал. Но она так испугалась, что те ничтожные пятьдесят граммов молока, которые можно было добыть из ее груди, исчезли бесследно.

Тогда, прибежав из кухни на Сашин плач, Коля в первый раз на нее накричал. Что именно он ей крикнул, Галя и не поняла, так потрясло ее то, что этот страшный голос и злое лицо – все это ей!

После этого Коля быстро вышел за дверь, а она осталась сидеть как сидела, только внутри болело что-то большое и черное. Через несколько минут Коля вернулся. Целовал, обнимал, успокаивал. Большое и черное с мукой лопнуло и излилось потоком Галиных слез.

Она, конечно, и не думала на него обижаться. Нет. Никогда и ни за что! У него был тогда такой тяжелый период, оставалась неделя до защиты диссертации. Он очень волновался, худел и мучился от головных болей. А по ночам ему не давал спать Саша. Разве можно обижаться?

Да к тому же он был прав! Какая же она мать, если позволила себе падать с ребенком на руках. Нужно было прислониться к стенке, уж шаг-то могла бы, наверное, сделать. Потом надо было сползти по стене на пол, убедиться, что Саша лежит надежно, и уж дальше заваливаться в обморок сколько угодно. Может, молоко и не пропало бы…

И с этого дня Галя почувствовала, что перестала быть для Коли любимой женой, а стала плохой матерью его сына.

Он возвращался с работы, входил в комнату, и Галя читала на его лице: «Ну что ты еще натворила сегодня?».

Он сердился, когда у Саши болел животик: «Вспоминай, чем ты его накормила!».

Он сердился, когда Саша капризничал и тер кулачком десны:

– Что-то там болит. Сунул, наверное, грязную игрушку в рот. Мыть надо игрушки, мыть! Поняла?

Горькой мукой обернулся для Гали первый Сашин год.

В конце мая Коля отвез их на дачу, на ту, где Гале было так хорошо с бабушкой Кирой. Она незримо жила там. Стояли ее вещи, висели вышитые ею коврики, связанные ею салфетки, пахло сухим шиповником. Бабушка летом собирала облетающие лепестки, сушила и зашивала в маленькие подушечки. Весь маленький домик дышал этим ароматом, будто улыбался бабушкиной светлой улыбкой.

Так прожили они с Сашей и с незримой бабушкой Кирой на даче все лето. В пятницу вечером Коля приезжал, в воскресенье вечером уезжал. Саша не слезал с Колиных рук, не отпускал его ни на шаг и страшно капризничал.

Галя ждала Колю сперва с любовью и тоской. Но вдруг однажды, чистя песком кастрюльку из-под сгоревшей каши, за которую Коля назвал ее чудовищем, она поймала себя на мысли, что до вечернего Колиного поезда еще шесть часов. И тогда наступит покой… И счастье… Ее и Сашенькино. Больше ничье.

Испугалась своей мысли, устыдилась, запретила себе так думать. Но помимо воли была счастлива теперь своим одиночеством с понедельника по пятницу. А Саша заглядывал ей в глаза, прижимался ротиком к ее лицу, такой спокойный, такой умиротворенный, будто тоже был рад, что больше никого рядом нет.

Все сильнее хрипит и клокочет в Сашиной груди. Галя осторожно садится на постели.

Ну вот, закашлялся, заворочался, жалобно заплакал.

Галя взяла Сашу на руки. Так и есть, горячий-горячий!

Да, конечно, она – плохая мать. А Коля – хороший отец.

Она не должна была заправлять Саше рейтузы в сапожки. Ей не пришло в голову, что Коля поведет Сашу по сугробам. Нет, конечно, не Коля Сашу вел, а наоборот. Потому что Саша всегда идет своим путем и ведет за собой окружающих.

Это Саша повел Колю по сугробам. Снег попал в сапожки, и теперь Саша болен. А она – плохая мать.

Коля так сказал ей сегодня.

– Саша, кажется, заболел, – этим Галя встретила его дома.

– Та-а-ак, – сердито протянул Коля. – Ну и как же ты его простудила?