Слесарь 4

Я прошелся по лежащим телам, живых добивать не стал, пусть помучаются еще, срезал пояса и собрал раскиданные дубинки, все забросил на подводу. Побаловал лошадку коркой хлеба с солью и направился к лагерю банды.

На полпути услышал визг пленного, но оборачиваться не стал.

Чего Клею смущать?

Больше ничего не услышал, пока копался в мешках и плащах бандитов. Нашел все же мешочек с общаком банды и выбрал четыре плаща получше, помня, что придется хоронить двоих друзей. В мешочке нашлось шесть золотых и немного серебра, с паршивых овец — теперь еще и деньги, которые некуда потратить в предгорьях.

Придется, конечно, с собой забрать, но тащить в Черноземье такую тяжесть нет смысла, закопаю в роще, где мое барахло припрятано. Оставим на всякий случай, вдруг придется вернуться. Не Клее, так мне. С хорошими деньгами проще жизнь начинать, хотя, судя по Сатуму, лучше их здесь вообще не иметь, но и это не поможет, очень уж много тут народа любопытного и до чужого добра жадного.

Когда вернулся к подводе, бандит еще всхлипывал и подвывал, потеряв в сплошном ожоге половину лица, что там с глазом — не видно. Зрелище совсем не аппетитное и я порадовался про себя, что слабые женские плечи сняли с меня эту ношу.

— Случайно мы их кодлу, то есть, остатки ее, встретили здесь. Молодые члены банды поднялись против Старших и потерпели поражение. Старики оказались готовы и позвали своих друзей из ближних банд, спровоцировали молодых. Так их восемь было, но двоих забили старшие с подмогой, этим посчастливилось убежать, почти пустыми. А тут такая удача, лошадь рядом обнаружилась, поэтому напали без разведки, ибо отступать им некуда. Жить не с чего, назад не вернуться, денег осталось на три дня.

— Такой расклад, — девушка вздохнула и посоветовала скорее уезжать с этого берега:

— Победители в этой борьбе дерьма, могут нагрянуть и сюда, в поисках смутьянов, чтобы с корнем вырезать предателей. А, тут такой подарок. Но спасибо не скажут, только еще больше заинтересуются нами.

Лошадь уже запряжена, я поднял тело Борна и легко один положил его с дальнего края подводы, Крома мы попробовали вдвоем поднять, с Клеей, он глухо застонал, пришлось перехватывать руками под животом, но Крому теперь уже стало все равно, спасительное беспамятство охватило его сознание. С огромным трудом положил его на край подводы, дальше двигать не стал, боясь совсем убить в нем жизнь.

Оставлять лежать живучего подонка просто так не стал, такие свидетели нам тоже ни к чему, еще успеет рассказать своим Старшим, кто мы такие, да куда уехали. Потом вся кодла на хвост сядет, тем более, нас двое осталось, с дорогими арбалетами на руках.

Клея успела узнать, с какой стороны они пришли, да я и сам ночью примерно определил направление, так что надо спешить к горам, держась немного влево.

Поэтому спутал ему ноги одним из поясов и столкнул в воду с обрыва, пусть раков покормит. Смерть такая считается здесь позорной, поэтому бандит ругался, пока вода не залила ему рот, требуя смерти от честного оружия. Постоял минуту, посмотрел, как он сразу пошел на дно, как потом пузыри всплывали и лопались на поверхности воды.

Клея тоже подошла и постояла рядом, смотря, как справедливое возмездие настигло отмороженного подонка. Потом я сделал по контрольному выстрелу, проколов шею всем мертвым и умирающим. Оказалось, что не зря, один из бандитов, получивший болт в живот, был еще вполне жив и, естественно, выдал себя, пытаясь избежать острия копья, пришлось заняться им попристальнее. Остальные никак не отреагировали, сдохли уже.

Быстро поехали, стараясь держать направление в определенную сторону, конечно, без дороги никуда не проедешь здесь, как она пойдет, так и будешь ехать.

Клея через полчаса оторвалась от обзора оставляемой позади дороги и заметила, что у Крома горлом идет кровь. Я остановил подводу и, пока девушка пыталась хоть как-то помочь умирающему, снарядил оба арбалета. После этого Клея подошла ко мне и заплакала, Кром все же умер, буквально у нее на руках. Я обнял девушку и смог сказать несколько слов, примерно повторил то, что говорил Альс после схватки на опушке. Про то, что они умерли, чтобы жили мы и все такое, в этом смысле.

Немного ее утешил, потом перевернул Крома на спину, теперь он лежит рядом с братом и оба одинаково смотрят незрячими глазами в голубое утреннее небо, прощаясь с белым светом и готовясь погрузиться в вечную темноту.

Недолго они наслаждались свободой и жестоко заплатили своей жизнью за те несколько дней, иначе и не скажешь.

Спасли наши с Клеей жизни, но рассчитались своими.

Теперь я отчетливо понимаю, что проехать вдвоем с симпатичной девушкой по этим землям, без охраны, да еще на подводе с хорошей лошадью — это из области фантастики. Даже мне одному, без подводы и лошади, своими ногами, это смертельно опасно.

Все, как говорил тогда Учитель. Опасность еще далеко не миновала, нужно постоянно быть настороже, но, теперь, первым делом необходимо похоронить парней. Поэтому я правлю с сторону появившегося на горизонте поселения, а, не хочу его объехать, как обычно.

Через несколько минут мы добрались до края большой деревни, как раз начинающейся кладбищем и нам повезло еще раз, на нем пара мужиков копают могилу и остановились, увидев, как мы подъехали и я подошел к ним.

Я не стал долго разговаривать и предложил мужикам заплатить хорошо денег, если они выкопают еще две могилы, пока мы отвезем своих мертвецов в виднеющуюся из-за деревьев церквушку, где местный священник прочитает над ними отходную молитву.

Договорились по золотому за могилу, я не стал торговаться долго и только немного обрезал притязания мужиков, чтобы не создавать видимость большого количества денег у путников, которые не торгуются. За эти деньги я еще выговорил два толстых спила с комля дерева, которые здесь укладываются над могилой, с написанными на них именами усопших. Похоже на то, что кладут на могилы и в Черноземье.

Священник, такой приятный в общении сухонький мужичок, не стал требовать заносить покойников церковь, прочитал над ними длинную и непонятную для меня молитву, которую хорошо поняла Клея. Она надела платок на голову, как только увидела деревню и убрала под него волосы, пытаясь показаться моей женой всем встречным, чтобы меньше возникало вопросов.

Клея стояла над парнями, постоянно протирая слезы краешком платка, повторяла слова молитвы и шмыгала носом. Она практически выросла с ними, только два последних года приходилось обмениваться короткими словами приветствия, а, теперь, снова стала близким человеком, парни то точно сразу заново влюбились в девушку, как только мы отправились искать новую жизнь, и вот, снова потеряла их, уже навсегда. Для нее — это огромная трагедия, в отличии, от меня.

Я уже как-то попривык, что люди вокруг часто умирают и теряются в памяти моей.

После церемонии прощания, за которую священник попросил смешную сумме в серебре, я пожертвовал церкви золотой, попросив присмотреть за могилками и иногда читать молитвы над ними. С чем священнослужитель согласился, сказав, что и так не забыл бы свою новую паству.

Потом мне пришла в голову практичная мысль, раз попался такой порядочный человек при церкви, может, он знает, кому понадобилась бы крепкая подвода с отличной молодой лошадью, всего за полцены, примерно за тридцать золотых. Еще к ней есть много оружия, разрешенного для использования при самообороне простому народу, плюс полезные в хозяйстве железные изделия, цены немалой.