Слёзы чёрной речки
Шрифт:
Не спешила только Татьяна. Она медлила, задерживала незначительными разговорами Машу и, поднявшись с земли в последнюю очередь, неторопливо замкнула шествие. Она знала, что через некоторое время Андрей остановится и остановит всех. Этим она еще раз хотела привлечь его внимание. Девушка знала, что он будет ждать, и от этой мысли ей было приятно. Татьяна рассчитала, что за постоянным вниманием начнется ухаживание, возникнут чувства…
Глава 3
На притихшие Саянские хребты неслышными, рысьими шагами наступала теплая ночь. Сгущающиеся сумерки плотно окутали тайгу. Быстро бегущие облака из глубины мрака несли сырость и прохладу. Влажный воздух, поднимающийся
С горы слышится рвущийся шум прыгающего по острым камням ручья. Его несмолкаемый разговор ласкает слух, успокаивает и зовет к размышлениям. Изредка вскрикнет дрозд, пикнет юркая мухоловка, тинькнет проворная синичка, чирикнет вездесущий поползень, с глухим трепетом порхнет с гнезда смененный подругой рябчик, бесшумной тенью мелькнет силуэт вылетевшей на ночную охоту совы. Где-то в черном небе невидимо поет свою запоздалую токовую песню быстрокрылый бекас. Он единственный, кто, противоборствуя законам прошедшей любви, вызывает из насиженного гнезда терпеливую подругу, что своей нежностью и теплотой согревает закованных в скорлупу яиц птенцов. То тут, то там раздается говорливая речь его вибрирующего хвоста, звонкое звяканье да резкий свист крыльев при наборе высоты. Однако напрасны и бесполезны старания раздухарившегося жениха. Никто не отвечает на его настойчивые призывы, никто не зовет его разделить ушедшую любовь. Но бекас неутомим. Он полон сил. Ему кажется, что вот-вот, на следующем круге, что-то должно произойти. И от этого самообмана наполняются силой крылья, чаще бьется сердце птицы и зовет, зовет его к небесам…
На поляне перед избушкой горел большой костер. Жаркие языки метрового пламени жалили наступающие сумерки, дарили тепло окружающим людям и своим танцем очаровывали, завораживали отдыхающие души.
Маша сидела в отдалении от огня и украдкой наблюдала за сидящим напротив Андреем. Она молчала и на вопросы подруг отвечала не сразу и невпопад.
– Ты о чем думаешь? – спросила девушку Татьяна.
– Да так… Ни о чем. Просто комары заедают, – быстро нашлась Маша.
– Садись поближе к костру – будет обносить дымом, – посоветовала Таня и, плавно повернув голову, вновь стреляла глазами в Андрея.
Андрей допивал вторую кружку густо настоянного смородинового чая. Капельки пота выступали на его лице. Андрей дотрагивался до лица рукавом куртки. Он подолгу задерживал взгляд прищуренных глаз на милом лице Маши. А когда их взгляды встречались, уголки губ нервно подрагивали, превращаясь в многозначительную улыбку. От этих взглядов у Маши замирало сердце, душу волновало необъяснимое томление, а руки мелко дрожали. Она не могла долго выдержать на себе этот взгляд, старалась смотреть на костер, на подруг, на темноту и еще куда угодно, но только не на Андрея.
«Почему он так смотрит? Зачем улыбается и что это значит?» – который раз задавала она себе неразрешимые вопросы и, стараясь найти ответ, искала его во взгляде Андрея. Волнение нарастало, и девушка была счастлива. Этот вечер принес ей первые минуты сближения с Андреем.
И пусть это сближение происходит в присутствии подруг, все равно! Пусть будет так! Она желала просто смотреть на него, чувствовать его взгляд на себе. Ей хотелось сидеть вот так всю
ночь, чтобы он сидел за костром напротив и чтобы эти минуты складывались в часы, часы в дни, а дни в вечность…Неумолимое время сгустило сумерки. Накрапывающий дождь перерастал в затяжную противную мокрядь. А это значило, что близилась пора расставания, чего очень не хотелось Маше.
Почти все спали в большом староверческом зимовье. Постепенно стих веселый смех девчат, негромкие разговоры и тихие напевы про молодость и любовь. Не слышится звонкого колокольчика Наташки, которая весь день провела рядом с Андреем: слушала, выпытывала, рассуждала и рассказывала сама обо всем на свете. За день общения с понравившимся ей человеком она выдала и восприняла столько информации, что подобное едва бы выдержал и перенес любой из самых терпеливых людей. Но Андрей выдержал. К вечеру они уже были самыми лучшими друзьями, потому что он ей все разрешал и доверял.
Где-то на перевале за черемшаными полянами забухала, заквохтала вспугнутая капалуха. Тревожно затрещали вездесущие дрозды, и сразу же, поддерживая их волнение, захрипели, зафыркали пасущиеся неподалеку стреноженные лошади.
– Пойду коней посмотрю.
Неторопливо сняв с сучка ружье, он привычным движением подкинул его на плечо и, бесшумно ступая, растворился в темноте.
Маша всегда поражалась походке Андрея, но до этой минуты она не могла понять, в чем заключается эта особенность. Что могло быть интересного в том, как он ходил? И только присмотревшись внимательнее, поняла: Андрей ходил совершенно бесшумно, плавно переступая. Он не шел, а плыл по воздуху, как крадущийся за добычей охотник. Впрочем, он и был хорошим охотником.
Как только стихли его шаги, Татьяна поднялась с земли, закинула за спину косу и, поправив на груди кофточку, хитро улыбнулась Ане:
– Пойду и я прогуляюсь!
Сладко потянувшись, Аня зевнула и, обращаясь к притихшей Маше, спросила:
– Ну а мы что, спать пойдем?
– Я еще немного посижу… – едва выдавила Маша неузнаваемым тихим голосом.
– Сиди не сиди, а сейчас уже ничего не высидишь и не дождешься! Танюха своего не упустит…
– Ты это о чем?
– Как это о чем? Думаешь, никто не видит, какими глазенками ты смотришь на Андрея? – понижая голос, опасаясь подслушивания, проговорила Аня и добавила: – Жаль мне тебя, Маша, но Андрей – птица не твоего полета. Лучше отступись, забудь. Смотри, сколько ребят на прииске – выбирай любого, все хороши! А Андрей уже давно Танькой занят… Так ты идешь спать или нет?
Так и не дождавшись ответа, Аня еще раз зевнула и, коротко махнув, скрылась за скрипнувшей дверью избушки.
Маша молчала. Не замечая ничего вокруг, она смотрела на огонь. Горькое чувство охватило девушку. Непроизвольные слезы выступили на глазах. Подкатившийся к горлу судорожный спазм перехватил дыхание. В голове беспрестанно бил победный набат, будто колокол передавал всей округе: «Вот и все, вот и все…»
Она не помнит, сколько прошло времени, отступившая реальность стерла границы уходящего и приходящего. Но вдруг совершенно неожиданно на ее подрагивающие плечи легла теплая охотничья куртка. Резко обернувшись. Маша увидела позади себя Андрея. Он смотрел на нее сверху вниз и, как всегда, улыбался уголками губ. Тяжелая мозолистая рука нежно коснулась головы девушки и осторожно, ласково погладила мокрые от дождя волосы:
– Замерзла, милая?
От непривычного слова «милая» огнем пыхнуло лицо и высохли слезы. Она не слышала, не видела, как и когда он пришел и повесил под навес ружье.
– Медведица балует с медвежатами. Она здесь живет, но коней не тронет – сыта. Корму много – трава большая, да и пучка уже по пояс, – говорил он просто так, как будто оправдываясь и объясняя самому себе, а не Маше. За разговором незаметно, автоматически подкинул в затухший костер два полена дров и присел рядом, плечом к плечу.