Слезы огня
Шрифт:
Но тут вмешался Жан Поль:
– С завтрашнего дня ты сама будешь заниматься своим личным туалетом, Габриэлла. Дайана и так занята, целый день ухаживая за твоей тетей.
Габриэлла выглядела слегка надутой, но, очевидно, она признавала авторитет Жан Поля. Дайана была очень рада этому. У нее не было никакого желания стать личной служанкой этой капризной молодой женщины.
Закончив свои дела на кухне, Дайана поднялась к Габриэлле, чтобы помочь ей одеться и причесаться к обеду. Когда длинные черные волосы Габриэллы были уложены, она критически осмотрела
– Вы действительно очень красивы, – наконец сказала она с ноткой неодобрения. – Я не хочу быть критичной, но, по-моему, вам следовало бы отказаться от тортов и пирожков Пруди.
Девушка втянула живот, понимая, что Габриэлла заметила ее полноту.
– Иногда это очень трудно сделать. Вы-то, наверное, это понимаете.
– Еще бы! Знаете, мне понравился ваш муж, хотя он относится к лошадям так, будто они ему нравятся гораздо больше, чем я. У него все еще какой-то иностранный акцент, которого нет у вас. Разве вы не из одной страны?
– Да, но я, кажется, теряю мое ирландское произношение. Мне нравится, как люди здесь говорят. А Шон не так много разговаривает, как я. Вообще-то он считает, что я разговариваю слишком много.
– Ну, уж нет, я выйду замуж только за мужчину, похожего на дядю Андрэ, который будет разговаривать столько, сколько и я, и считать женщин более привлекательными, чем лошади. Ой!
Дайана стала сильно дергать девушку за волосы, но при этом не испытывала особого раскаяния. Замечания об Андрэ было простительно, потому что Габриэлла не знала истории отношений Дайаны с ее дядей, но комментарии по поводу заметного пренебрежения Шона к своей жене она простить не могла.
– Извините. Посмотрите, вы выглядите просто чудесно.
Девушка на самом деле была красивой. Сердце Дайаны сжалось при мысли о том, какое простое платье будет на ней сегодня вечером. Но ведь она не была Деверо и никогда не будет.
От этой мысли сердце ее заболело еще больше.
После обеда, за которым Дайана сидела вместе со всей семьей, она принесла персиковый бренди и предложила Жан Полю попробовать его.
– Какой замечательный букет!
Первый же глоток принес массу комплиментов Дайане, которая сидела довольная и раскрасневшаяся от того, что Жан Поль оценил ее маленький подарок.
– В Ирландии я помогала отцу делать пшеничное виски. Я никогда не использовала персики, но так как здесь нет пшеницы…
– Здесь используют кукурузу, Дайана, – сказал Жан Поль, допивая свой стакан бренди и наливая себе еще один.
– Может, вам стоит попробовать. Бог свидетель, у вас это получается лучше, чем у Лема Джо Бартоу. Я попрошу Руфуса поставить вам несколько бочонков, если вы захотите заняться этим с большим размахом.
Габриэлла аккуратно промакнула рот салфеткой и насмешливо заметила:
– Виски! Не могу поверить, что наша семья собирается этим заняться.
Жан Поль тихо ответил:
– У нас сейчас небольшие финансовые затруднения, Геби. Думаю, мне следует напомнить тебе, что последние несколько лет стабильности и процветания юга позволили тебе жить в роскоши.
И кое-что еще я должен сказать тебе. Я благодарю тебя за то, что ты приняла Дайану за члена нашей семьи, потому что она стала им в наших с тетей глазах.Габриэлла холодно посмотрела на Дайану, но ее слова были вежливыми.
– Простите, если я немного рассердилась, Диди.
Дайана знала, что этим «Диди» девушка намеренно хотела досадить ей. И она этого добилась.
– Я принимаю ваши извинения, Геби, – сказала Дайана, с удовольствием заметив, как поморщилась Габриэлла.
– Я уверена, что мы с вами можем стать друзьями. В конце концов, мы почти одного возраста.
Но ведь у нас масса других различий, говорил взгляд Габриэллы, когда она намеренно оглядела простое платье и шаль Дайаны.
– Я уверена, что вы правы. И как первый шаг к этой дружбе, пожалуйста, называйте меня Габриэллой.
Улыбка Габриэллы стала еще слаще.
– Ну конечно. Ведь это такое красивое имя. И вы могли бы сделать мне такое же одолжение, называя меня по имени, которое выбрала для меня мать.
Смех Жан Поля прервал перепалку двух женщин.
– Шон, давай-ка выбираться из этого курятника, пока они не начали клевать друг друга. Мы должны подумать, как утеплить конюшни к зиме. В прошлом году одна из наших лучших кобыл схватила воспаление, и мы чуть не потеряли ее.
Они с Шоном уже выходили из комнаты, когда туда ворвался Руфус.
– Мистер Деверо, я гнал лошадей всю дорогу из Нашвилла, чтобы рассказать вам! На реке страшное наводнение!
– Помедленнее, Руфус. А что слышно о пароходах?
– Никто не знает, сколько, но многие из них пострадали. Несколько человек погибло. Я не смог ничего узнать о мистере Андрэ. Они не знают, на каком он был пароходе.
Аурэлия побледнела еще сильнее.
– Помогите ей подняться наверх, Дайана.
В глазах Жан Поля стояла грусть, которая, девушка это знала, была вызвана не только известием о том, что его брат мог стать жертвой наводнения.
– Не волнуйся, дорогая. И ты, Габриэлла, тоже. Вы же знаете Андрэ. Он спасется и даст о себе знать, как только сможет.
Дайана уложила Аурэлию в постель, пообещав ей, что разбудит, если ночью будут какие-то новости. Затем она налила в молоко немного бренди, и Аурэлия наконец уснула.
Но для Дайаны эта ночь была гораздо длиннее. Когда она пришла домой и обнаружила Шона в постели, она подумала, что муж уже спит, но это оказалось не так, – он пребывал в состоянии возбуждения от того, что случилось сегодня вечером.
– Ты слышала, что он сказал? Что мы все одна семья. У нас здесь свой дом, Диди, это точно!
– Но мы же не настоящая семья, Шон. Нам нужно что-то свое. Шон, теперь, когда мы заговорили о семье, я должна тебе сообщить одну приятную новость.
– Приятная новость в том, что мы оба нравимся мистеру Деверо и можем оставаться здесь, сколько захотим.
– У меня будет ребенок, Шон.
Он на секунду замер, но потом обнял ее так сильно, что она едва могла дышать.