Слезы предательства

Алексей кладет руку Ариане на поясницу и ведет ее к могиле отца.

Мое дыхание замедляется, пока я ищу что-нибудь, что кажется подозрительным. Мои чувства обостряются до тех пор, пока я не чувствую, как холодный утренний воздух покалывает мое тело. Я точно знаю, где стоят Алексей и Ариана, не глядя, и двигаюсь к ним, пока мой взгляд прочесывает надгробия и деревья.

Что-то сверкает в резком солнечном свете, и я кричу:

— Ложись! – Моя правая рука взлетает вверх, и я нажимаю на курок. Секунду спустя пуля пролетает мимо моего плеча в том направлении, где стояли Алексей и Ариана. Я слышу, как она врезается в надгробие, а затем жду, не сводя глаз с места, откуда прозвучал выстрел.

— Будут еще выстрелы, – бормочет Алексей.

— Не высовывайся, – приказываю я. Как раз в этот момент происходит движение, и я готовлюсь. Это занимает всего долю секунды, но в тот момент, когда парень выглядывает из-за своего укрытия, я делаю три выстрела. Один попадает ему в левый глаз, а две другие – на дюйм выше. Я поднимаю левый кулак вверх, чтобы Алексей видел, проверяя местность, прежде чем разжать руку.

— Беги, Ариана! – Алексей огрызается, и затем я слышу, как они двигаются.

Пятясь назад, я оглядываюсь на случай, если разведчик был не один, и только когда оказываюсь рядом с внедорожником, разворачиваюсь и спешу к пассажирскому сиденью. Я забираюсь внутрь, затем рявкаю:

— Быстрее.

— Да-да, – поддразнивает меня Алексей. – Я знаю, как это делается.

Когда Алексей разворачивается, я бросаю взгляд через плечо на Ариану.

— Ты в порядке, Малышка?

Ее лицо бледное, но она быстро кивает.

Я снова обращаю свое внимание на узкую дорогу, и когда мы приближаемся к выезду, я говорю:

— Наклонись вперед. – Алексей делает то, что я прошу, и я достаю из-за спины его пистолет. Он снова откидывается на сиденье и, не сбавляя скорости, сворачивает на дорогу, идущую параллельно кладбищу.

Нас встречают пули, разлетающиеся по правой стороне внедорожника, а затем Алексей жмет на газ.

Положив пистолет на колени, я достаю телефон и набираю номер Дэмиена.

Когда он отвечает, я говорю:

— Мы попали под обстрел. Приготовьтесь. Будем через двадцать минут.

— Десять, – бормочет Алексей. – Я успею за десять.

— Ты это слышал? – спрашиваю я Дэмиена.

— Слышал. Мы будем готовы.

Глава 24

АРИАНА

Одно дело знать, что Юрий хочет моей смерти, но совсем другое – когда в тебя реально стреляют.

Мое сердце не переставало колотиться в груди с тех пор, как Дмитрий сделал первый выстрел. Пуля попала в надгробие моего отца прямо там, где я стояла.

Так близко.

На языке металлический привкус, кожу покалывает, как будто я только что коснулась провода под напряжением.

Очередная волна пуль осыпает внедорожник, и я прикрываю рот рукой, чтобы не закричать.

Не издавай ни звука. Не отвлекай Дмитрия.

Мои глаза прикованы к нему, когда он оглядывается через плечо на того, кто в нас стреляет. Затем его взгляд скользит по мне, и он говорит:

— Мы должны остановиться и разобраться с проблемой. Оставайся в машине, пока один из нас не приедет за тобой.

Я прижимаю руку к своему бешено колотящемуся сердцу.

— Хорошо.

— Ты молодец, Малышка.

Я могу только кивнуть, а затем бросаю взгляд через заднее окно на седан и что-то, похожее на уменьшенную версию грузовика, которые едут позади нас.

— Готов, брат? – спрашивает Алексей, когда мы сворачиваем на дорогу, ведущую к комплексу.

Дмитрий усмехается.

— Всегда.

Дэмиен и Карсон припарковали два других внедорожника по обе стороны дороги, оставив Алексею достаточно места, чтобы он мог проехать на полной скорости.

Алексей резко поворачивает руль, одновременно нажимая на ручной тормоз, и внедорожник начинает вращаться.

Боже. Привет, морская болезнь⁸.

Шины визжат, и Дмитрий распахивает свою дверь, выходя из машины еще до того, как мы останавливаемся.

Клянусь, мои яичники воспламеняются от того, как горячо и круто это выглядит, а затем мы резко останавливаемся.

Уинтер бежит к нам, и когда Алексей вылезает, она бросает ему автомат, а затем они открывают огонь по двум приближающимся машинам.

На этот раз взрывы громкие, и я затыкаю уши, глядя на летящие пули.

Святое. Дерьмо.

Мне удается моргать и дышать, но на этом все.

Голос в глубине моего сознания говорит мне, что я должна быть в ужасе, но все, что я чувствую, – это беспокойство за Дмитрия и моих новых друзей. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них пострадал.

Когда начинается война, одно осознание проникает в душу.

Все-таки во мне есть что-то от моего отца.

До сих пор я беспокоилась о том, что не смогу вернуться к своей прежней жизни. Но теперь, когда я наконец-то в России и в меня стреляют, люди умирают прямо на моих глазах, я спокойна.

Я чувствую прилив гнева, и это подпитывает мою волю к жизни.

Я буду бороться за наследие, которое оставил мой отец. Я буду бороться с Юрием.

Мои глаза останавливаются на Дмитрии, и, видя, как от него волнами исходит сила, я поднимаю подбородок и убираю руки от ушей.

Может быть, это моя судьба.

Может быть, этим людям, сражающимся, чтобы защитить меня, суждено было стать моей новой семьей. Потому что, Боже, никто никогда так усердно не боролся за меня.

Меня переполняет привязанность к каждому из них, поскольку они рискуют своими жизнями ради меня.

Когда раздается последний выстрел, две другие машины подбиты, а кровь и тела усеивают землю.

Дмитрий подходит, чтобы открыть заднюю дверь, и я спешу выйти. Я обвиваю руками его шею, мое дыхание срывается с моих губ.