Слезы Тесс

Отчаяние окрасило мои щеки, так как я была не просто обнажена, но еще и беспомощна. Я даже не боролась.

Через стену послышался ужасный крик, но так же быстро прекратился, как и появился. Мои глаза широко раскрылись. О боже, что произошло?

Сначала моё дыхание сбилось из-за маленького пространства, окружающего меня, затем участилось и стало совсем прерывистым. Женщина натянула маску на лицо и разорвала стерильный пакет.

Мне хотелось закрыть глаза, чтобы избежать понимания того, что в том пластиковом пакете, но я просто не могла отвести взгляда. С каким-то больным удовлетворением, я смотрела на то, как она вставляет иглу в ручку какой-то странной штуковины, добавив в неё чёрную краску, похожую на чернила.

Что это была за фигня?

Рваный Шрам схватил другую бутылку и облил её содержимым нижнюю часть моего запястья, отодвинув браслет Брэкса немного выше по моей руке. Моё сердце сжалось от чувства болезненной потери. Браслет Брэкса был единственной вещью, которая осталась мне от него. Они позволили оставить его. Совершенно беспочвенное чувство благодарности наполнило меня, хоть его эти ублюдки не украли, как все остальное.

Рваный Шрам протер мои запястья кусочком ватки, а затем кивнул женщине.

Она наклонилась над моей мокрой рукой, положив на нее копирку с заранее нанесенным рисунком. Крепко прижала его, чтобы он отпечатался, и убедилась, что изображение осталось, а на руке отпечатались переводные линии штрих-кода.

Удалив копирку, она взяла тату-ручку, наполненную чёрной краской, и нажала кнопку включения. Механический трещащий звук завибрировал в воздухе.

Дерьмо, они собирались сделать мне татуировку! Прежде я никогда их не делала, никогда не влюблялась в картинку так сильно, чтобы захотеть видеть ее на своей коже постоянно, и я не хотела штрихкод.

— Остановитесь! Прекратите! Перестаньте!

Лицо Рваного Шрама уставилось в мое, когда острая иголка тату-машинки вонзилась мне в кожу. Тоненькие маленькие иголочки протыкали её насквозь, будто прошивая.

— Признай, что ты больше не женщина. Ты — товар. И, чтобы продать его, у него должен быть штрихкод.

Я хотела плюнуть в него, но удержалась. Насколько это было унизительно: ощущать, что тебя просто прировняли к скоту. Я прикусила губу от досады и просто стонала от отчаяния сквозь прикрытые губы.

Я бы удалила эту татуировку с помощью лазера, когда убежала бы.

Клеймо начало сильно жечь, секунды превращались в минуты.

Больше я не была Тесс. Я была знаком доллара?

Наконец, тату-машинка остановилась, издав жужжащий звук. Я вздохнула, когда женщина намазала запястье каким-то гелем и заклеила его пластырем.

Черное пятно выглядело дешево и вульгарно на моей красной, опухшей коже. Это моя первая татуировка, и она опускала меня от собаки до готового товара. Доступной вещи. Предмет. Ни больше. Ни меньше.

Моя битва проиграна, брошена под лавиной несчастья. Каждая частичка болела: мое сердце, тело и душа. Меня бросили в глубокую яму, в которой жили монстры и чудовища, и я погрязла в жалости к самой себе.

Женщина стянула перчатки, а затем надела чистую пару. Она отодвинулась в конец стола, остановившись между моих ног. Превратившись из тату-мастера в гинеколога.

О, черт. Это слишком.

Я крепко зажмурила глаза, поворачивая голову на бок. Я мечтала покинуть это место, выплыть и исчезнуть, но прикосновение ее пальцев повергло меня в отчаяние.

Она смотрела мне между ног целую вечность, прежде чем, наконец, погладила меня по бедру, как хорошую собачку, которой я была. Я не лаяла и не кусалась. Всего лишь всхлипнув, я позволила им завладеть мной.

Женщина развязала мои ноги, и я сразу их крепко сжала, особенно коленки.

Рваный Шрам захихикал.

— Даже если ты сожмешь ноги — это тебя не спасет. Есть много других мест, которые можно осквернить.

Я сглотнула, и звук кожаных ремней, стучащих по металлическому столу, послал мурашки по моему телу.

Пожалуйста, пусть это оскорбление и унизительный осмотр закончатся.

Я открыла рот, чтобы попроситься уйти, но от хруста другого стерильного пакета моя паника взлетела до небес.

Женщина возилась с каким-то маленьким предметом, прежде чем повернулась ко мне с жуткой улыбкой. Шприц блеснул под пятном света. Мое сердце начало бешено колотиться.

— Нет. Я буду вести себя хорошо. Вам не надо накачивать меня наркотиками. Пожалуйста.

Мысль о жизни в постоянном дурмане от наркотика испугала меня больше, чем все остальное. Женщина не ответила, и я дернулась, пытаясь освободиться от оков.

Я не могла отвести взгляд от шприца, ожидая введения инъекции мне в руку, независимо от того, что бы это ни было, но она не воспользовалась этой частью моего тела.

Покрытыми латексом пальцами, она резко отодвинула спутанные волосы на моей шее и воткнула большую иглу прямо в мягкое местечко за моим ухом.

Я закричала от резкого укола иглы, пронзающего и оставившего небольшую рану.

Она хихикала, когда уходила и говорила что-то по-испански Рваному Шраму. Потом бросила шприц в мусорку, и схватила iPhone, что-то там рассматривая. Зачем вручила его Рваному Шраму, и он махнул ей, чтобы она все доделала до конца. Моя кожа не переставала пульсировать.

Череда звуковых сигналов заполнила комнату.

— Обработай и соедини со штрихкодом, — пробормотал Рваный Шрам.

Нет! Они не сделают это. Вся моя храбрость и надежда на побег испарилась. Они не просто заклеймили меня, теперь они смогут ещё и отследить меня. Даже если я убегу, они, мать твою, выследят меня.

Глаза наполнились слезами, которые я еле сдерживала. Я не осознавала, насколько сильно поддерживала меня мысль о побеге. Теперь даже это у меня отобрали.

Я с трудом сглотнула, пытаясь сдержать себя, чтобы не заплакать. Рваный Шрам развязал мне руки, обошел меня и снял веревку с моей шеи.

Понадобилось время, чтобы понять, что я свободна, и еще больше времени потребовалось, чтобы заставить двигаться мое израненное тело.

Рваный Шрам помог мне сесть прямо. Я скривилась, держась за ребра, не волнуясь о том, что моя грудь была обнажена.

Потом устало вздохнула и попыталась сесть увереннее, но остановившись взглядом в одной точке. Это был самый ужасный день в моей жизни. Нет, хотя я не права. Самым ужасным днем был тот, когда меня сюда привезли. Когда Брэкс был избит и оставлен на произвол судьбы в том туалете. Из моей груди вырвалось рыдание, но я подавила его. Я больше не могла думать о Брэксе или о том кошмаре, в котором живу сейчас.