Слипер и Дример

его, то убаюкивая обратно в хлопчатобумажные глубины. Взглянув на экранчик, Дух спокойно и

деловито доложил:

— Он здесь. — И улыбающийся Кого аргументировано приложился к своей шляпе.

— Кто? — подскочил Загрибука.

— Трынтразябр! — гугукнул на него сзади Башкирский Кот. — Вы, уважаемый, присутствуете

на научном экспириенсе! Так шо без эпилептических подёррргиваний! Соберитесь.

— Гут, — коротко буркнул Загрибука и принял мужественный вид. В шапке с помпоном это

было трудновато, прямо скажем.

— Хвост искомого находится супротив нас! — важно отрапортовал Шкындырбыр

Шкындырбаевич. — Виляет беспардонно, если можно так выразиться.

— Хвост или есть, или его нет! — отрубил, как отрезал, Башкирский Кот, крутанув хвостом для

убедительности. — Давайте же его поймаем!

— Мора, помнишь, как мы это делали у тебя на фазенде? — Шкындырович обернулся на Мору.

— Помню.

— Тады давай! — Дух протянул ладонь с приборчиком, сам защемил себе второй рукой нос и

надул щёки.

— Это зачем он? — изумился Дример.

— Давление! — кивнул Мора, мол, всё в порядке. — Долго объяснять. Смотрите.

Он нажал какую-то пимпочку сбоку. Крышечка прибора откинулась. Оттуда вылезла на тонкой

ножке какая-то усястая масипусечка и тихонько пискнула. А потом писк стремительно стал

нарастать и становиться всё громче.

— Ой, мамочки, а может, не надо? — попятился Загрибука, но было поздно. Писк дошёл до

крайней верхней точки и как будто растёкся вдруг по всему помещению, теряя силу. И в тот же

миг подвал двинулся. Именно двинулся. Его стенки стали удаляться и расширяться в стороны.

— Сдуй мои пилюльки! — офонарел Слипер.

Подвал натурально улепётывал во все стороны.

— Ишь его таращит! — зашипел кот. — Распёрло-то не по-детски!

А подвал всё ширился и ширился куда-то вдаль, и исчезал из виду в непроглядной гулкой дали.

— Ёктить! — обрёл дар речи Дример. — Дык теперь туда разве что на самолёте Моры лететь.

Куда его унесло-то?

Теперь за сплетениями труб теплоцентрали маячила тёмная тоннельная синь, уходящая, судя

по низкому бабахающему эху, очень и очень далеко. К тому же она, даже по наблюдению

невооружённого усё-вижу-скопом глаза, была крайне нестабильна краями и натужненько мерцала,

словно телевизор на кухне тёти Нюры в Кронштадте.

27

8

— Чё делать будем, начальник? — воззрился на Шкындыровича Башкирский Кот. —

Чипотанить в светокруговое пешкодррралово али тута замеры проводить?

— Пойдёмте, — выговорил Шкындырович, явно тоже не очень готовый к такой метаморфозе.

— Надо углубиться и самими посмотреть, что да как.

— Ага, — кивнул кот и, мигнув, на всякий случай стал невидимым. — Я вперррёд. А вы за

мной. Углубим и расширим, так сказать, и поведём всея народы через тернии досужих домыслов и

псевдонаучных слухов к Полной И Окончательной Нирване Без Нирватрёпки! К свету знания

полным ходом!

И следы его лап на песке потянулись в сторону широченного бескрайнего тоннеля. В одном

был неправ Башкирский Кот, а именно в том, что аварийных красных ламп в тоннеле не имелось.

А потому и света тоже ни шиша не наблюдалось. Там царили темень и жуть. И что-то всё время

ухало, словно филин в ночном рязанском лесу. А может, это просто капала где-то далеко вода?

Слипер снял непромокаемую сумку и достал оттуда два налобных фонаря, свой и Дримера.

Братцы надели их и включили, как показал Мора.

— Надолго заряда хватит? — спросил Дример.

— Надолго, — кивнул Мора. — Там внутри масюсенький пропиленопенный реактор. Его

хватит, чтоб ты башмаки стоптал. А когда стопчешь, откроешь аккуратно крышечку сзади и туда

дунешь туда, плюнешь чутка — и снова стаптывай.

— Лучше тут ничего не трррогать, — раздался кошачий голос впереди.

— А чт-т-т-т-то такое? — застучал зубами Загрибука.

— Да тут на стенке кто-то намалевал знаки странные, — усомнительным тоном подразмыслил

кот. — Вроде как предупреждение. Я таких не видал. Да только чую я, что «угроза радиации» на

месте этих знаков меня бы более порадовала.

— А что может быть сие такое? — не унимался Загрибука.

Кот внезапно материализовался посреди темноты между трубами, чем испугал всех, и зловеще

хохотнул:

— Угу-гу! Будешь сопли ронять чёрррными козявками!

— Да ну тебя! — весело сплюнул Мора. — Вечно ты со своими шуточками!

— А чё, — пожал плечами Башкирец, — я ж так, ситуацию расслабить. Не дрейфь, Загрибыч.

По всему видать, на нас глядучи, что мы все тут напрочь шизанутые с большой буквы «Е». А

таким везёт. Пошли, нас ждёт большой Шнобель с портфелем премий! Долой ррразмышлюхи и

мозгометания. Дорогу молодым и сердечным ритмам доверия. Ты мне веришь,Загрибыч-джан?

— В-в-в-верю, — пролепетал Загрибука, но уже более спокойно.

— Вот и алга! — Башкирский Кот опять исчез, но отозвался из темноты: — Ты, Загрибыч, не

шибко пужайся невидючести моей. Помни, что я всецело над тобой нависаю и всегда готов, как

учила паррртия.

— Какая такая партия? — ухахатывался Слипер, слушая кота. — Что ты несёшь?

27

9

— А что, у котов партий быть не может? — ухнуло из тьмы. — Шагайте давайте. Вот гляди,

брррателло, я уже навродь как и в голове процессии иду, а это что значит? Верно.

Предводительство. А где предводитель, там и электорат, аудитория, понимаешь ли. Оглядываемся

назад, есть ли аудитория? Есть! Вот она топает почти браво вслед за свеженьким предводителем.

А сия процессия что означает? Нет, дорогой брррателла, не просто подвалошатания молодёжи, а

именно партию на променаде! Вот тебе и паррртия! А в названии ли суть?

— Скажи мне кто раньше, что я буду шастать по подвалу в рядах некой кошачьей партии —

точно бы диагноз выписал, — усмехнулся Дример, водя головой с фонарём по сторонам.