Слишком близкие люди

— Лер, ну там же твоя мама была, вопросов нет. Не надо сравнивать…

— А какая разница, когда речь идет о человеке, у которого есть шанс выкарабкаться?

— Ты предлагаешь мне остаться здесь и ничего не делать? Раз он мне совсем чужой? Так, Андрей? — поставила в тупик своим прямым вопросом. Но он уже не мальчик, чтобы растеряться от таких вещей.

— Да. Я считаю, что твоя поездка будет лишней.

Лера долго сидела молча, прятала лицо в ладонях. Андерс не давил больше. И так уже все было сказано.

— И чем ты отличаешься от него, в этом случае? — припечатала. Вскочила с кресла и ушла, не оборачиваясь. Видно было, как старается держать спину прямо, и как плохо это получается. У самой двери уже почти бежала.

Андерс проводил ее взглядом. Но догонять не стал. Догнать — значит, расписаться в своей ошибке и слабости. Не тот был случай, чтобы сдаваться.

Лера ушла спать в свою комнату. Андерс ворочался почти до утра в своей одинокой постели. Ждал. Не очень понимал, чего конкретно, но все-таки ждал и надеялся.

Уже рассвет занимался, когда он плюнул на все и побрел к девушке. Она лежала на самом краю, свернувшись калачиком. Никак не отреагировала на его появление, хоть было видно, что не спала. Не говоря ни слова, Андерс подгреб ее к себе под бок, привычно оплел руками и ногами. Лера уснула почти мгновенно на его плече. И сам он отключился следом.

Глаза открыли, кажется, одновременно. Тела — сплетенные так, что ближе некуда. Взгляды, сначала теплые и нежные, постепенно холодели, по мере того, как просыпались их обладатели.

Это было их первое совместное утро, когда молчание напрягало и тяготило. Раньше могли до самого входа в офис не разговаривать, но ощущали себя вполне уютно. Теперь же все было не так.

Андерс наблюдал, как Лера собирается. Дорожная сумка была явно предназначена не для работы. И темные джинсы с ветровкой — тоже не офисный дресс-код. Все было понятно и без слов: его уговоры ни на что не повлияли. Лера решение приняла, и на все остальное ей похрену.

А он тоже не мальчик, чтобы бегать сзади и о чем-то просить.

— Тебя отвезти на вокзал? — пришлось обойтись без завтрака и даже без чашки кофе. Слишком долго спали утром, слишком быстро Валерия собиралась.

— Я собиралась сначала написать заявление на отпуск, а потом уже на вокзал… — Это была ее первая фраза, сухим, отрывистым тоном. Как будто уже чужие, ей-богу.

— Зачем тебе эти формальности? Полдня потратишь на лишние переезды.

— Я уже имела удовольствие быть уволенной за прогулы. Больше не хочу. — Лера усмехнулась невесело. — Так что, я могу рассчитывать, что ты меня подвезешь? Или лучше сразу на общественном?

— Лер, ты что, реально собралась туда ехать? — он до последнего не верил в реальность происходящего. Думал, сейчас Лера улыбнется, переоденется и, как обычно, поедет с ним на работу.

— Ну да, а что, не похоже?

— Ты. Реально. Собралась спасать своего бывшего козла — мужа? — Сквозь зубы выдавливал фразы, силясь не заорать.

— Дело сейчас не в том, какой он козел, и что он — мой бывший… — Лера отвечала таким же тоном.

— А в чем? В том, что он тебя до сих пор любит, если верить какому-то еще одному козлу? Ты понимаешь, вообще, как я должен все это воспринимать?

— Андрей. Скажи. — Она неожиданно подошла ближе. Заглянула в глаза снизу вверх. — Вот если бы ты знал, что можешь вытащить с того света человека, ты бы отказал?

— Смотря кого вытаскивать. Ради близких даже голову отдал бы, не думая…

— А ради посторонних? Не стал бы напрягаться?

— Я не подаю нищим. Для этого есть церкви и всякие благотворительные фонды. Деньги туда, кстати, исправно перечисляю.

— Я не верю тебе. — Она покачала головой. — Ты говоришь так только потому, что не хочешь меня отпускать. Ревнуешь?

— Я был бы рад, если бы он сдох, если честно. — Выпалил то, что глодало его мысли уже с давних времен, а вчера особенно обострилось.

— Ясно. Поеду на метро. Спасибо, что не отказал… — Не глядя, она схватила сумку, направилась к двери.

— Б..ть! Лера, что ты херней-то страдаешь?! И не надо делать из меня морального урода! — Не выдержал, выплюнул эту тираду, выдохнул на секунду, и опять завелся. — На метро она ехать собралась! Еще что придумаешь? Может, чемоданы соберешь и с ними на вокзал потащишься? Ах, нет! Сначала в офис, заявление написать, а потом на вокзал. И все это — на метро, маршрутках, с тремя пересадками!

Лера спокойно выслушала. Вышла в подъезд.

— Иди в задницу, Андерс. Ты вчера прекрасно дал понять, что против моего решения. И спросил, что я делаю с нами. — Шагнула за порог. Уже оттуда добавила: — А сам-то что ты делаешь? — Помолчала. И добавила совсем тихо. — Если хочешь — можешь уволить, к чертям. Но я не вижу смысла что-то продолжать, если мы не сходимся с тобой в чем-то, самом важном.

Она ушла. И он снова не стал догонять. Незачем, если не знаешь, о чем говорить, когда догонишь…

Глава 37

Андерс не стал собирать ее вещи. Надежда на возвращение теплилась, хоть и слабо. Но с глаз подальше, чтобы лишний раз не вспоминать. Однако же, не вспоминать не получалось.

И каждый раз, когда всплывало в памяти ее имя, лицо, запах, нежность рук или что-то еще, жестким молотом по мозгам било: «Максим еще меня любит…». Эта фраза перечеркивала все: и желание позвонить, узнать, как у нее дела. И просто сказать о том, как скучает. Как хреново жить одному в квартире, где до сих пор витает аромат ее духов.

Лера тоже на связь не выходила. Наверное, имела право, помня, как они расстались. Но в целом, конечно же, не имела: она приняла его предложение выйти замуж. Кольцо на палец надела, обратно не отдала. Значит, у них остались еще какие-то отношения. Важные, о которых нельзя забывать, даже когда поссорились.

Этими мыслями он терзал себя. Или утешал?

В одном был уверен точно: Лера не зря боялась излишней близости. Он, когда-то давным-давно, предполагал, что это — глупости. Очень ошибался. Теперь с него словно кожу содрали: вырвали с корнем то, что вросло намертво. Рана кровила, зудела, болела. Притвориться перед собою, что этой раны нет, не выходило. Андерс очень старался. Бесполезно.