Слишком много блондинок

– Сэм Джонс, - представилась я неуверенно. – Меня пригласила сюда Фелиция Бортше...

– Ах, точно! Ты ее новое открытие. Столько о тебе слышал... – подмигнул он мне мимоходом.

Я не выношу, когда мне подмигивают.

– Я так думаю, что эти деревца в саду не твой замысел?
– сказала я, присматриваясь к роскошному внутреннему убранству.

Дугги всплеснул руками.

– Милая, даже о них не вспоминай. Ты хочешь довести меня до инфаркта? Этот старый гомик с первого этажа такой минималист. К тому же у него какие-то зажатые комплексы. О, Бог мне свидетель, я умолял его смилостивиться, но без толку. По-моему, ему просто не хватает уверенности в себе.

– Уверенности в себе?
– повторила я ошеломленно. Дугги возвел глаза к небу.

– Не доверяет своему вкусу! Именно это я называю минимализмом, сокровище: нехватка уверенности. Или иначе умственная лень. Но не стыдно ли мне держать такую красивую девушку в прихожей! Это было бы вершиной эгоизма. Входи и выпей чего-нибудь. Фелиция уже здесь.

Он проводил меня в большую гостиную, которая состояла из двух комнат, соединенных арочным пролетом. Я распознала два больших окна, которые уже видела из автомобиля. Этот дом был создан для приемов. В комнатах, как и везде, было много мебели, столов, покрытых горой маленьких произведений искусства, мягких диванов и кресел, тесно стоящих вокруг отполированных столиков, из каждого угла выпирали какие-то эффектные безделушки, весь пол покрывали ковры, а все стены – масляные картины. В первый момент казалась мне, что этого всего слишком много, но через некоторое время я оценила, в какой деликатной и точной манере расположен каждый элемент этого интерьера.

Первоначальное впечатление хаоса усиливало присутствие толпы элегантно одетых людей, которые заслоняли немало декораций. Дугги указал мне столик, покрытый белой скатертью, у которого стоял очень красивый мужчина во фраке официанта.

– Стэнфорд, дорогой, налей этой красивой девушке что-нибудь выпить, хорошо?
– сказал Дугги, после чего повернулся ко мне.
– Попробуй пунша, милочка. Сам его делал. А Фелиция стоит там.

Через минуту Дугги исчез в толпе, а я посмотрела на Стэнфорда.

– Тогда я попрошу пунша. Очень крепкий?
– спросила я.

Стэнфорд окунул черпак в огромную, серебряную чашу, после чего подал мне стакан жидкости, которая переливалась всеми оттенками красного.

– Убийственно, - ответил кратко.
– Дугги влил сюда все, что под руку попало, несмотря на этикет. Но очень вкусно.
– Станфорд улыбнулся мне типичной американской улыбкой, открывающей все зубы. Такая улыбка неизменно вызывает удивление достижениями дантистов, которые почему-то действуют только по ту сторону Атлантики. Официант выглядел как модель. У него были идеально симметричные черты лица и улыбка Кена, парня Барби.

– Сэм! Ты пришла!

Я повернулась и увидела Фелицию Бортше, что которая мчалась в мою сторону в белом костюме с черной отделкой. Ее прическа выглядела в точности, как при нашей последней встрече. Могу поклясться. Каждая каштановая прядь была на своем месте. Несомненно, она принадлежала к людям, которые умеют носить белые шмотки и их не пачкать. Если бы речь шла обо мне, то мне достаточно надеть белый свитер и сесть, ничего не делая, на кресло, а когда через десять минутам я встану, то впереди появится несколько неидентифицированных разноцветных пятен.

Фелиция протянула мне руку. На пальце у нее было нечто, что выглядело как дурного вкуса обручальный перстенек герцогини Дианы с сапфирами и алмазами.

– Как приятно тебя видеть! – Фелиция, как обычно, употребляла много восклицаний. – Это ли не фантастическое место? Я обожаю стиль Дугги! Ты пьешь что-нибудь?

– Да, пунш...

– О, черт возьми! Только пей осторожно! Ты предупредил ее, Стэнфорд?

– Хм.

– Какой он сладкий, правда?
– сказала Фелиция, проводя меня через середину комнаты.
– К сожалению, не для нас! Но я думаю, что Дугги связывает с ним определенные надежды!

– Этот дом не подходит совладельцу Веллингтон Галлереи - отметила я.

– Дугги соединяет в себе столько противоречий. – Рассмеялась она.
– Ты видела деревца? Парень из квартиры этажом ниже является партнером Дугги. Минималист! Поставил себе два предмета мебели Ле Корбусьера на середине голого пола, а все остальное понапихал в большие, белые шкафы, достающие до потолка. Они с Дугги непрерывно ругаются. Благодаря этому всегда в форме. Ну, а сейчас я хотела бы, чтобы ты познакомилась с Джимом и Бетти Эшли. Деньги его, но все решает она...

– Фелиция окинула меня уважительным взглядом.
– Фантастическое платье! – похвалила она.
– Разумная девочка. И эти ботинки замечательные. Настоящая английская богема!

Тем временем мы перебрались уже в другой конец помещения, под одно из высоких окон. У подоконника стояла маленькая женщина с высоко зачесанными волосами, которые выглядели как большой, надутый мяч, и в подходящем платье. Ее тело едва покрывало хрупкие кости, а кожа на лице была так туго натянута, что я боялась, не треснет ли она, когда женщина откроет рот. Около нее стоял большой, почти квадратный мужчина с рыжеватыми волосами и широким ртом.

– Джим, Бетти, познакомьтесь с Сэм Джонс!
– воскликнула восторженно Фелиция.
– Это та художница, о которой я вам говорила, делает величественные подвижные статуи.

Джим Эшли выдал из себя бессмысленное ворчанье и, даже не открывая рот, пожал мне ладонь. Я задумалась, не представить ли его Брайану. Великолепно подошли бы друг другу.

– Как приятно с тобой познакомиться!
– Бетти оказалась более открытой. К счастью, кожа на ее лице выдержала как возглас, так и сопровождающий его вздох.
– Фелиция столько нам о тебе рассказывала.

Какого черта Фелиция наплела всем этим людям?

– Надеюсь, что некоторые вещи утаила, - сказала я наугад. Бетти Эшли, однако, решила, что такой блестящий меткий ответ не придумала бы даже Дороти Паркер в союзе с Оскаром Уайльдом, и то после долгого совещания. Фелиция зато сразу признала, что мы с Эшли отпускаем колючие шуточки уже как старые лошади, потому что исчезла с горизонта, бросив меня на их милость. Я сделала большой глоток пунша. И немедленно пожалела об этом.

Бетти учтиво подождала, пока верну я себе равновесие и прекращу давиться.

– Фелиция предостерегала нас насчет этого пунша, - воскликнула она озабоченно.
– Но ты, наверно, ничего не знала.

По крайней мере, эта ситуация как-то нас сблизила. Бетти умела профессионально вести разговор на любую тему и элегантно вытянула из меня информацию, касающуюся художественной академии, которую я окончила, выставок (было их только две, следовательно эта часть интервью не отняла у нас много времени) и моей теории творчества. Ужасно. Я понимала, что должна выдавить из себя какое-то бормотанье на тему мистической связи неба и земли, отражаемой через мои статуи и часто употреблять слово “философия”. Отчаянно я рылась в памяти в поисках многосложных слов и вставляла их в беседу в той очередности, в которой они приходили мне в голову. По-видимому, это мне хорошо удалось. Бетти всерьез поддакивала, а Джим время от времени одобрительно ворчал.

Потом мне было также разрешено задать несколько вопросов. Хотя они и были адресованы им обоим, отвечала исключительно Бетти. Я узнала, что Джима призвали в Лондон в качестве наблюдателя за бурением скважин, которое должно было длиться несколько ближайших лет, что они сняли красивый дом здесь же за углом и часто обедали в городе, а это представляло собой настоящий переворот после жизни в Калифорнии! (этот возглас исходил от Бетти). Сколько раз в разговоре с англичанами они старались ввернуть что-нибудь о погоде, потому что так им советовали делать земляки, обосновавшиеся в Лондоне. Сразу полюбили этот город, хотя англичане сначала казались им не очень гостеприимными. Коллега Джима предостерег ) их, что англичане редко приглашают кого-нибудь на обед к себе домой.