Слишком много кошмаров

Слухи о моей разговорчивости сильно преувеличены. То есть, трепаться-то я могу сутками напролёт, не вопрос. Однако чужие секреты при этом не разбалтываю даже во сне. Тем более, Королевские.

Поэтому я сказал Базилио ровно столько правды, сколько смог.

– Он же при Королевском Дворе служит. А у них там очень строгие порядки. Если уж ты взялся изучать чудовищ, будь добр, ходи в гости только к чудовищам. А не к красавицам. И наоборот. Твой приятель, к сожалению, не специализируется на красавицах. И, боюсь, ему будет непросто это изменить.

– Да, он тоже так говорил, – печально согласилась Базилио. – Но вечеринка – это же не работа. Неужели придворным нельзя просто ходить в гости к друзьям?

– Можно, – сказал я. – В гости и вообще куда угодно, включая Квартал Свиданий. Но только строго по расписанию, составленному Главным Церемониймейстером. То ли два раза в год, то ли вообще раз в два года, не помню.

– Да, порядки у них очень строгие, – пригорюнилась Базилио. – Сэр Камалкони рассказывал. Говорил, сам Король не имеет права эти порядки нарушать, даже по мелочам. Одеться, например, во что захочет, или просто по городу погулять. Трудная жизнь! Я бы так не хотела.

– Просто не соглашайся, когда тебе предложат место Первого Министра, – посоветовал я. – И ты спасена.

Базилио разочарованно моргнула. Похоже, она уже успела вообразить, каким отличным Первым Министром станет. И тут вдруг на тебе! «Не соглашайся».

Но вслух она спросила:

– Как ты думаешь, можно я напишу ему письмо? Это не будет чересчур назойливо?

– Не будет. Только с обычным почтовым курьером не отправляй. А то знаю я Дворцовую службу охраны. Каждое второе письмо сразу испепеляют – просто так, на всякий случай. Остальные тщательно проверяют: вдруг они ядом намазаны. Хотя какой дурак станет хороший продукт на письма переводить?.. В общем, лучше я сам твоё письмо передам при первом же визите в Замок Рулх.

– А тебя туда пропустят? – восхитилась Базилио.

– Пусть только попробуют не пустить, и одним замком у Его Величества станет меньше, – гордо сказал я.

Всё-таки я какой-то поразительный хвастун. Сам не понимаю, как так можно.

Но главное, что Базилио обрадовалась и тут же удалилась в свой кабинет писать письмо. А я подумал: бедный ребёнок. Вот тебе и первая настоящая человеческая проблема. Одним добрым другом стало меньше, так получилось, никто не виноват.

А ещё я подумал, что теперь нам, пожалуй, придётся составить график дежурств по Базилио и заняться её новой жизнью всерьёз. Водить гулять, приглашать в гости, таскать по модным лавкам, объяснять, как устроены город, Мир и всякая отдельно взятая человеческая голова. Отдать её в лапы хорошего цирюльника, отвести на поэтические чтения в «Трёхрогую Луну», в оперу и на какую-нибудь ярмарку, научить управлять амобилером, танцевать, гулять по крышам и, возможно, чем только Тёмные Магистры не шутят, действительно подумать о поступлении в Университет. Или в Королевскую Высокую Школу. Лично я до сих пор так и не понял, в чём состоит разница. И никто, даже Нумминорих, имевший счастье учиться в обоих заведениях, так и не смог мне это внятно объяснить. Единственное, что я твёрдо усвоил: на эмблеме Высокой Школы нарисована Королевская шляпа, а на университетской – голова, пронзённая мечом. Из чего, вероятно, следует сделать вывод, что учиться в Королевской Высокой Школе гораздо безопасней.

Но обо всём этом можно было подумать лёжа. Под одеялом. Вытянув ноги. До меня доходили легенды об удивительных людях, постоянно ночующих в собственной постели, и все, как одна, повествовали о соблазнительных возможностях, которые им открываются. Я решил проверить, так ли это. Немедленно. Прямо сейчас.

Честно говоря, был совершенно уверен, что усну прежде, чем закрою глаза. Но не тут-то было.

Первую вечность длиной примерно в четверть часа я лежал неподвижно, наслаждаясь этим процессом и радуясь, что бодрствую: люблю растягивать удовольствие.

Вторую вечность, которая длилась никак не меньше часа, я ворочался с боку на бок, перебирая в уме события и впечатления минувшего дня – не потому что мне этого хотелось, просто не мог от них отделаться.

Третья вечность оказалась гораздо длинней первой, но всё же короче второй; её я посвятил удивлению, раздражению и бессильному гневу: бессонница? У такого великого и могучего меня?! Кто допустил? И что с этим делать? Как – «не знаю»?!

А потом я всё-таки задремал.

Такое впечатление, что мне пришлось мучиться бессонницей, пока в соответствующем отделении Небесной Канцелярии спешно подбирали подходящий к случаю кошмар.

И им наконец удалось.

Мне приснилось, что я сижу на узкой доске, переброшенной через бездонную пропасть. Справа от меня переливаются разноцветными огнями и звенят голосами развесёлых гуляк ночные улицы Ехо, а слева дышит и трепещет тьма. С виду просто темнота ночи, но я-то чую, что она живая. Пока что спящая, и лучше бы её не будить, не то…

К счастью, вместо тьмы проснулся я сам. То есть, сперва подскочил, как ужаленный, а проснулся уже потом, бывает и так. Сердце билось с совершенно недопустимой скоростью, сколько-то там ударов в минуту; боюсь, я и чисел таких не знаю. За окном меж тем начало сереть. То есть скоро рассвет. И сна у меня при этом ни в одном глазу. Какой уж теперь сон.

Когда-то давно кошмары снились мне хорошо если не через день. И, как могли, разнообразили мою тогдашнюю жизнь, мягко говоря, не особо остросюжетную.

Хуже всего было то, что, проснувшись в холодном поту, я обычно тут же снова засыпал и проваливался в тот же самый кошмар, причём прискорбные обстоятельства за время моего отсутствия, как правило, успевали ещё немного ухудшиться. Изрядно намучившись, я изобрёл метод: пробудившись от страшного или просто неприятного сна, надо немедленно покинуть помещение, в котором он приснился. Если есть возможность перед уходом открыть окно – совсем хорошо. Через полчаса можно возвращаться и ложиться спать, продолжения не будет.

Метод дурацкий, но хороший. В том смысле, что он работал. И почему бы в таком случае не применить его сейчас? Смотреть продолжение сна о том, как я сижу на этой чёртовой доске, стараясь не разбудить тьму, у меня не было никакого желания. Поэтому я распахнул настежь окно, с наслаждением вдохнул сырой предутренний воздух, благоухающий прелыми листьями, свежей травой, речной водой, дымом каминных труб и хлебной закваской из расположенной неподалёку пекарни, и пошёл в Малую Летнюю Кухню. Потому что когда не спится, надо жрать – это священное правило, грех им пренебрегать.

На самом деле, «жрать» – это громко сказано. Я удовольствовался остатками камры, обнаруженными на дне оставленного на столе кувшина. Прихватив кружку, я пошёл было к окну, чтобы вылезти во двор, но на середине пути застыл натурально как громом поражённый. Просто потому что вспомнил, как застал здесь нынче утром Джуффина, и о чём мы с ним говорили, и как бродили потом по Левому Берегу. Так вот почему я так долго не мог уснуть! И откуда вылезла приснившаяся мне неприятная ерунда, тоже теперь понятно.

Столько всего успело случиться за этот долгий день, что я и думать забыл о своём Пророческом сне и тревоге Джуффина по поводу места его действия. О том, что если верить уличной гадалке, внезапно оказавшейся старой подружкой леди Сотофы, в Ехо скоро начнёт происходить какая-то дрянь. Думать-то забыл, но беспокоиться при этом не перестал – неосознанно. Вот и прыгаю теперь по всему дому, как последний дурак, вместо того чтобы сладко спать. Нечему тут удивляться.

…Джуффину, я считаю, ужасно со мной повезло. Я очень бережно отношусь к чужому праву на отдых. Поэтому не стал будить его сразу, а терпеливо подождал целых полчаса, пока не рассвело окончательно. И только после этого послал ему зов.