Слишком много щупалец

– Антон, иди за мной, – приказал я. – И делай то, что я скажу.

– А что ты скажешь?

Более дурацкий вопрос трудно придумать, но Бартоломью нервничал, и поэтому я оставил глупое высказывание без комментариев. Мы обогнули угол храма и двинулись вдоль его боковой стенки, понемногу ускоряя шаг. Если нас не услышат, если никто не повернется и ничего иного не случится, мы сможем добраться до наших вещей, что лежат неподалеку от костра. Там и винчестеры, и мачете, а имея такие штуки в руках, можно поспорить и с черной магией.

План не самый продуманный, рискованный, но иного нет.

Не ждать же, когда из реки вылезет дружок рехнувшихся стариканов?

Не успел я об этом подумать, как деревья по краям тропинки затряслись. Раздалось чавканье, один из стволов сломался, будто спичка, и в круг света начало вдвигаться нечто.

Разглядев его, Антон нервно икнул, а я ощутил желание проснуться.

При виде этой твари приятные эмоции испытал бы разве что режиссер низкопробных фильмов ужасов или специалист по каракатицам, утопивший мозг в собственной профессии.

Размером она была с кабана, и на первый взгляд сплошь состояла из щупалец – розовых и бурых, гладких и покрытых присосками. В их беснующейся и дергающейся массе беспорядочно располагались глаза – крайне похожие на человеческие, разве что очень большие. Двигался этот выкидыш наркоманского бреда плавно и неспешно, словно плыл над землей.

«И вот настал решительный момент, нас затирает темный элемент», – вспомнил я строчку из песни, а потом рявкнул, не заботясь больше о скрытности:

– Вперед! Бери оружие и стреляй!

Никто даже не поглядел на меня: деды таращились на чудовище, словно на разносчицу пенсий, то плюхало и плюхало потихоньку, а привязанные Лопес и Сулема были заняты тем, что тряслись от страха. Поэтому мы с помощью хорошего спринта добрались до собственных вещей, и я схватил лежавший на моем рюкзаке винчестер.

Ну что, держитесь, твари! Чип и Дейл спешат на помощь!

Рассудив, что сначала надо вырубить самого крупного участника разборки, я выстрелил в щупальцеватую тварь. Грохнуло, чавкнуло, брызнула белесая слизь, но рана в отвратительной розовой плоти мгновенно затянулась. Чудовище недовольно засвистело, а старикашки начали подергиваться, точно собирались выйти из транса.

– Мочи пенсионеров! – крикнул я Бартоломью, пытавшемуся разобраться с доставшейся ему винтовкой.

Сам выстрелил еще раз, и вновь без особого эффекта – кальмар-переросток был, похоже, неуязвим. Чертыхнувшись, я полез в рюкзак за патронами и, к счастью, нашел их сразу.

Дед в шляпе повернул голову, и я увидел его глаза, полные гнева и удивления.

Тварь затрясла щупальцами, поползла чуточку быстрее.

Совершенно ошалевший Антон – винчестер в его руках ходил ходуном – нажал на спусковой крючок. Оружие дернулось, и пуля ушла по траектории, более привычной для зенитного снаряда.

В спешке я ободрал корку с раны на запястье, и из нее потекла кровь. Несколько капель попали на патроны, которые я вытаскивал из коробки. Я поспешно затолкал их в винчестер, поднял оружие и выстрелил.

В теле чудовища образовалась дыра размером с арбуз, ошметки мяса и капли слизи полетели в стороны, покатился по траве глаз. Вспухло облако розовато-серого дыма, а на уши обрушился даже не свист, а самый настоящий визг – словно резали поросенка размером с холм.

У меня засвербело в мозгу, а кости черепа принялись мелко вибрировать.

– Получил? – процедил я. – На еще!

Второй выстрел оказался столь же эффективным – твари разворотило бок, и она забилась в корчах. Мечущиеся щупальца оплели одного из дедушек-индейцев и разорвали на части.

Уж тут-то его приятели пришли в себя.

Завопил что-то гортанное негр, пучеглазый бросился на Бартоломью, а еще двое – на меня. Одному я врезал прикладом по башке, другого пнул в самое уязвимое мужское место.

И взвыл от боли – яйца у него были, похоже, каменные.

Самое то, чтобы заниматься сексом с деревянными изваяниями.

На поляне, где пять минут назад все было чинно, благолепно и ужасно, воцарился полный бедлам: злобные крики, визг раненого монстра, молодецкое хеканье и хруст выбитых зубов. Сценарий торжественно-злобного ритуала, включавшего человеческие жертвы и обращение к дохлым и крайне несимпатичным богам, оказался безжалостно нарушен.

Я выпучил глаза, увидев, как один из пенсионеров задергался и взорвался – сам, без посторонней помощи! То ли перенервничал, то ли насильственное прерывание ритуала плохо сказывается на здоровье мага. В любом случае от него осталось только облачко красноватой пыли.

Заглядевшись на это чудо, я пропустил удар в челюсть, и хороший удар!

Меня мотнуло, и только благодаря наработанным на тренировках рефлексам я уклонился от повторной атаки. Здоровенный кулак разминулся с моей физиономией на какие-то миллиметры.

Я воткнул ствол винчестера в пузо едва не отправившему меня в нокаут «Дон Кихоту». Тот согнулся, захрипел, а я, пользуясь преимуществом в весе, просто отшвырнул в сторону дедушку с каменными яйцами. А когда тот отлетел на пару шагов, выстрелил в него.

Шея, в которую угодила пуля, оказалась самой обычной – кровь ударила фонтаном, и старикан повалился в костер. Взвыл так, что на мгновение заглушил визг раненого монстра, засучил ногами, но быстро затих.

Обезумевшая от боли мерзкая тварь ухватила негра и поволокла к реке. Разворачиваться не стала, поперла задом, точно громадный рак, обменявший панцирь на порцию щупалец. Свалила еще одно дерево, разодрала себе бок о пень, и из новой раны хлынул настоящий поток белесой жижи. Распространившийся от нее смрад перемешался с вонью горелого мяса и образовал амбре, что заставило бы понервничать и обитателя помойки.

Антон и пучеглазый катались по земле, обхватив друг друга руками.

Старикан в шляпе стоял неподвижно, будто оцепенев, и только злобно моргал.

– Иди сюда, козлина старый, – сказал я распрямившемуся «Дон Кихоту» и нажал на спусковой крючок.

Тот сухо щелкнул, и на лице моего противника возникла улыбочка.

Я изобразил на физиономии растерянность и швырнул «Дон Кихоту» винтовку. Тот рефлекторно поймал ее, а в следующий момент получил от меня целую серию ударов: все, как учил тренер – корпус-голова-корпус-голова, и контрольный – с размаху, прямо в ухо.