Слишком много убийств

В секционном зале Кармайн застал Эйба в превосходном расположении духа: именно Эйб сумел раскрыть отвратительное преступление благодаря своему таланту отыскивать тайники. Никто другой не справился бы с этим делом лучше. Чем не повод для радости? Эйб не страдал ни чрезмерным честолюбием, ни эгоизмом, но гордость у него была — гордость за хорошо выполненную работу и за себя самого.

— В ларе обнаружился бумажник, — сказал Эйб Кармайну. — Согласно водительским правам, имя жертвы — Марк Шмидт. Права

выданы два года назад в Висконсине в день восемнадцатилетия владельца. Наличных нет, зато есть кредитная карта. Последняя операция датирована октябрем шестьдесят шестого — семь месяцев назад. Никаких фотографий и писем.

— Грудная и брюшная полости заполнены благовониями и пенорезиной, которая обычно идет на изготовление матрасов, — подключился Патрик. — Серьезная попытка мумификации способом, отличным от описанных Геродотом, — без использования щелока. Стерлинг перещеголял древних египтян — такие материалы и методы им и не снились. Марк, как видите, очень красив, волосы густые, прямо как у ММ, цвета почти абрикосового. Возможно, поэтому Стерлинг не стал удалять мозг — боялся повредить голову. Судя по всему, парень был совершенно здоров. Умер от асфиксии — вероятно, Стерлинг его усыпил наркотиком и надел на голову полиэтиленовый пакет. Удушение удавкой испортило бы внешность. Время первого анального контакта определить невозможно, поэтому не могу вам сказать, являлся ли парень гомосексуалистом по собственной склонности. Во всяком случае, за последний год анальных контактов было множество: десятисантиметровый остаток прямой кишки свидетельствует о некрофилии.

Вся радость Эйба вмиг растаяла, и сержант в ужасе уставился на Патси:

— Не может быть!

— К сожалению, это так, — мягко сказал Патси.

— Есть предположения, когда он умер? — совладав с собой, спросил Эйб.

— В данном случае кредитная карта дает более точный ответ, чем вскрытие: семь месяцев назад. — Патрик посмотрел на Кармайна: — Где Ланселот Стерлинг?

— Внизу, в камере.

Мистера Стерлинга перевели в допросную. Допрос проводил Эйб, Кармайн наблюдал через зеркальное окно соседней комнаты.

«Стерлинг кажется таким безобидным, — думал Кармайн. — Как миллионы мужчин, которые изо дня вдень перекладывают бумажки в офисах, никогда не делали никакой другой работы и никогда не будут. Живут обычной жизнью, вечерами разваливаются перед телевизором, потягивают пиво и смотрят футбол».

Стерлинг был ростом чуть выше среднего, с густыми каштановыми волосами и правильными чертами лица, однако внешность его не располагала к себе: отчасти из-за высокомерной и самодовольной манеры держаться, отчасти из-за совершенно безжизненных глаз. «Нет, Стерлинг никогда не отрывал крылья бабочкам, — подумал Кармайн, — он просто не замечал их существования. В его мире нет ни красок, ни жизни, ни радости, ни горя. Одна всепоглощающая гнусная страсть. Поистине он чудовище. Арест, похоже, совсем его не трогает; для Стерлинга важнее, что у него отняли Марка Шмидта и кошелек для мелочи».

— Думаешь, он убивал раньше? — спросил Эйб. За годы совместной работы сержант привык полагаться на мнение шефа.

— Тебе известно об этом случае больше, чем мне, Эйб. Что думаешь ты? — встречным вопросом ответил Кармайн.

— Мне кажется, нет. Он платил молодым парням, чтобы те позволяли себя пороть плетьми. Марк Шмидт — его первое убийство. Стерлинг долго готовился к преступлению, собирал инструменты и материалы — тридцать килограммов гигроскопических кристаллов в том числе.

— Как по-твоему, он стал бы убивать еще?

Эйб на минуту задумался, потом покачал головой:

— Вероятно, нет. По крайней мере, пока ему хватало Марка Шмидта. Допустим, труп утратил для него привлекательность — например, тело разложилось слишком сильно… Нет, Стерлинг не стал бы торопиться, а дождался бы подходящую жертву, даже если бы для этого потребовалось много времени. Он не скрывает, что Марк жил у него пол года. Вообще-то он ничего не скрывает. Настаивает только, что парень умер естественной смертью, а он не мог перенести разлуки с ним. — Эйб досадливо махнул рукой. — Хорошо, что он сумасшедший — по-настояшему сбрендил. Его не будут судить, не захотят поднимать лишнего шума.

— Что ж, дело раскрыто, Эйб. Если это тебя утешит, ты поработал на славу, именно так, как требовал случай. — Кармайн посмотрел сержанту в глаза. — Сможешь сегодня заснуть?

— Вряд ли, но это пройдет. Лучше потерять сон, чем человеческое обличье.

Из управления назад в пустой дом. Кармайн поднялся в спальню, постоял перед большой, хорошо заправленной кроватью — он был аккуратным человеком и ни в чем не выносил беспорядка. Родившийся в католической семье и получивший соответствующее воспитание, религию Кармайн оставил в прошлом; его работа и его интеллект восставали против астрономического множества головоломных загадок, скрывавшихся за понятием «вера» — того, что он не мог ни понять, ни почувствовать. Конечно, Джулиан будет учиться в школе Святого Бернарда вместе со своими братьями, которые у него появятся, и в этом есть определенная логика: детям нужно прививать этические и моральные принципы. А что станет с их «верой» потом, когда они вырастут, это их дело.

Даже сейчас, стоя перед пустой кроватью, Кармайн не чувствовал в доме пустоты, словно его жена, сын и прочие обитатели оставили здесь свои незримые духовные отпечатки. Вот только переносить одиночество от этого становилось труднее, а не легче. Сколько времени и сил он вложил в эту комнату, когда Дездемона доверила ему заниматься интерьером! Пусть все будет просто, без излишеств, сказала она, но не скупись на цвета; она благоговела перед его чувством цвета. У Кармайна была припасена старинная китайская трехстворчатая ширма: черная парча с серебряными нитями, черный рисунок на белом фоне — встающие из тумана горные вершины, хвойные деревья, искривленные ветром, маленькая пагода с ведущей к ней извилистой лестницей в тысячу ступеней. Кармайн повесил ширму над кроватью, а стены выкрасил в светло-лиловый и персиковый цвета — так, чтобы ни мужское, ни женское начала не доминировали. Дездемона любила комнату и, когда забеременела, принялась вышивать покрывало в тон ширме. Рождение Джулиана оторвало ее от этого дела, и теперь покрывало, спрятанное в кедровом комоде, как шутила Дездемона, дожидалось следующей беременности. Если у них родится много детей, то когда-нибудь оно будет закончено. А пока постель застилали светло-лиловым покрывалом с персиковым узором.

Преисполненный отчаянной тоски по Дездемоне, Кармайн спустился в кухню, где тетя оставила ему соус для макарон. Мать все еще была слишком занята самобичеванием, чтобы беспокоиться о насущном, однако его сестры, тети и кузины не позволяли ему голодать. Дверь в башню Софии была заперта; владелице орлиного гнезда сейчас тоже приходилось нелегко, — как она сообщила своему кровному отцу по телефону, Майрон был на грани нервного срыва. Кармайн, справедливо разгневанный, тут же позвонил другу и сделал тому суровое внушение: как, мол, не стыдно заставлять нервничать ребенка, и хватит уже распускать нюни. «Чертова Эрика Давенпорт! — в сотый раз подумал Кармайн, засыпая в кипящую подсоленную воду лапшу феттуччине. — Из-за нее пришлось расстаться с родными и близкими».

Со стороны входной двери послышались голоса; в замке повернулся ключ. Кармайн неподвижно застыл у плиты, остатки лапши высыпались в кастрюлю. Дездемона! Это голос Дездемоны! Ноги капитана от неожиданности приросли к полу.

— Так и думала, что он все еще на Сидар-стрит, — говорила кому- то Дездемона, — и наверняка забыл сходить в магазин. — Потом прокричала таксисту: — Спасибо, сэр! Я справлюсь.

Будто фрегат на всех парусах, Дездемона вплыла на кухню; на левой руке Джулиан, брюки и блузка измяты с дороги, раскрасневшаяся, с сияющими глазами.

— Кармайн! — воскликнула она, тормозя на полном ходу. Чудесная улыбка вмиг преобразовала ее простое лицо. — Милый, ты похож на рыбу, брошенную на дно лодки.

Кармайн закрыл рот и обнял жену вместе с ребенком у нее на руках; его ресницы увлажнились, пока он искал ее губы своими губами. Джулиан, стиснутый родителями, поднял крик и вернул их к действительности. Кармайн взял сына на руки и расцеловал его личико.

Дездемона подошла к плите.

— Лапша с соусом из моллюсков, — сказала она, заглянув в миску и кастрюлю. — Наверняка дело рук тети Марии. Тут хватит для нас обоих. — Она забрала Джулиана у отца. — Если ты не против, вначале я его покормлю, искупаю и уложу баиньки.