Слишком поздно

Оказывается, Далтон швырнул в Люка моей кофтой и джинсами. Сгорая от стыда из-за нашей беспечности, я лихорадочно натягиваю лонгслив.

– Он проснулся? – спрашивает Люк.

Во взгляде Далтона целая буря эмоций. Непонятно, как он относится к тому, что застукал нас.

– Нет, но ты лучше вали отсюда, пока нас обоих не грохнули. – Затем он обращается ко мне: – Пора домой, иначе из-за Картера убьют и тебя.

Далтон выпрямляется и, перед тем как захлопнуть дверь, добавляет:

– Картер, задержись чутка, потолкуем.

Мне становится ясно, что эти двое заодно и давно знают друг друга. Теперь понятно, как они так быстро скорешились.

Люк помогает мне натянуть джинсы. Все-таки лучше даже мысленно звать его Картером, иначе могу оговориться и назвать его Люком в присутствии Эйсы.

– Ты попал? – спрашиваю его, застегивая джинсы и оправляя лонгслив.

– Я попал, когда пришел на эту работу, Слоун. – Он бегло целует меня в губы. – Хотел бы сказать, что я хороший сотрудник, вот только система приоритетов у меня, похоже, немного сбилась.

Я смеюсь:

– Лично я бы сказала, что полчаса назад она работала точнее некуда.

Он снова целует меня и напутствует:

– Иди. Будь осторожна.

Я горячо целую его в ответ. Расставание уже не так болезненно, ведь теперь появилась надежда. Надежда на то, что у Картера есть план, как нам обоим выбраться из этой передряги.

* * *

Моясь под душем, я все не могу перестать улыбаться. Вернувшись, я не обнаружила на кухне ни пятнышка. Это Картер прибрался.

Еще никто – никто и ни разу – палец о палец не ударил, чтобы помочь мне по дому. Нигде не сказано, будто путь к сердцу девушки лежит через уборку, однако на меня Картер произвел впечатление; услышав плеск в посудомойке, я чуть не расплакалась.

Печально. Выходит, помощь с посудой для меня значит больше, чем предложение и колечко?.. Кто-то решит, что и у меня приоритеты неверные.

Ничего, мне нормально.

Когда я вхожу в спальню, Эйса так и валяется на кровати: голый, раскинув руки и ноги.

Зашибись. Придется спихивать его тушу со своей половины постели.

Я подхожу и, взяв Эйсу за руку, тяну со всей силы. Он не шевелиться, только постанывает между всхрапами.

А потом… его рвет.

Прямо на мое одеяло. Черт!

Я закрываю глаза, пытаясь сохранить спокойствие. Эйса просто не мог не испортить эту прекрасную ночь.

Продолжая стонать, он снова опорожняет желудок. Стоит кислая вонь его рвоты. Я сбегала за ведром, стоявшим у стола, и теперь придерживаю Эйсе голову, помогая блевать в мусорку.

Вырвав еще пару раз, Эйса успокаивается и через несколько минут открывает глаза, в которых светится детская невинность.

– Спасибо, малыш, – бормочет он.

Поставив ведро на пол, я глажу Эйсу по виску.

– Вставай, мне нужно убрать одеяло.

Он перекатывается на бок. Прижимает к груди подушку и почти сразу засыпает снова.

– Эйса! – тормошу я его.

Тщетно.

Встаю с кровати и оглядываюсь. Видимо, без помощи парней тут не обойтись.

Сама я не справлюсь, а спать внизу на диване и не подумаю. Только не в одном доме с Джоном. Лишь бы Далтон или Картер еще были тут, ведь если Джон или Кевин узнают, что Эйса в отрубе, безопасность мне ничто не гарантирует.

Слава богу, Картер с Далтоном здесь. Когда я спускаюсь, они готовятся уйти, однако при виде меня Картер настороженно замирает.

– Нужна помощь. Надо поднять Эйсу с кровати и поменять одеяло. Он там все заблевал.

Джон, не вставая с дивана, бормочет:

– Удачи.

Картер, бросив на него злобный взгляд, идет к лестнице. Далтон неодобрительно смотрит другу вслед… а потом догоняет.

От вони в спальне меня саму чуть не рвет, и я зажимаю нос.

– Твою же мать, – бормочет Далтон и идет открыть окно. Потом мы смотрим на Эйсу, и мне даже немного стыдно за то, что он голый. Впрочем, Эйсе, я знаю, плевать, а если бы он и смущался, то сам виноват.

Картер трясет его, пытаясь добудиться.

– Эйса, вставай!

Эйса только стонет сквозь сон.

– Черт, чем он ужрался? – спрашивает Картер, обернувшись к Далтону.

Тот пожимает плечами.

– Хер его знает. По пути в казино он закинулся какими-то колесами. На обратной дороге вмазался хмурым.

Не раздумывая больше ни секунды, Картер подхватывает Эйсу под мышки и стаскивает с кровати.

Я быстренько собираю одеяло и, скомкав его, выбрасываю в коридор. Черта с два стану это стирать. Простыню тоже меняю на всякий случай.

– На какой стороне он спит? – спрашивает Картер. Я показываю, и Картер с помощью Далтона укладывает Эйсу на кровать. Я накрываю его свежим одеялом, которое достала из шкафа. Хочу подоткнуть края, когда Эйса вдруг просыпается. Смотрит на меня, потом утирает лицо ладонью, морщится.

– Черт, чем воняет? – бурчит.

– Тебя стошнило на кровать.

Он снова кривится:

– Ты убрала?

Я киваю и шепчу:

– Да, я сменила белье. Спи дальше.

Но Эйса не спешит закрывать глаза. Подергивает меня за прядь волос, говорит:

– Ты так обо мне заботишься, Слоун…

Некоторое время я смотрю на него – на эту его беззащитную версию и, даже в присутствии Картера, проникаюсь сочувствием.

Я просто не могу не жалеть его.

Эйса ведь не от хорошей жизни такой. Он стал тем, кто он есть, потому что не видел достойного примера.

Жалости от меня он заслуживает. А вот любви – нет, да и прощения, наверное, тоже.

Жалость к нему я побороть не могу.

Хочу уже встать, но тут он хватает меня за руку и тянет обратно. Опускаюсь на колени у кровати, и он накрывает мою ладонь своей, шепчет, зажмурившись:

– Как-то раз, лет в пять, меня стошнило на постель. Папаша запретил ее менять, типа спи так, будет тебе урок. – Он коротко смеется, а потом еще плотнее закрывает глаза. – Походу, старый козел снова ошибся, – бормочет он.

Бог ты мой. Я прижимаю ладонь к груди. Сердце кровью обливается, мне жаль того маленького мальчика.

Картер и Далтон смотрят на Эйсу с такой же жалостью. Эйса тем временем укладывается на животе и зарывается лицом в подушку.

Дрожит и вжимается в нее со всей силой, будто хочет себя удушить.