Слишком поздно

Аса кладет руку мне на щеку и прижимается губами к уху.

– Тебе будет сложно теперь избавиться от меня.

Я улыбаюсь. По крайней мере он убедил меня что я что-то да значу для него. Что он не воспринимает меня как нечто одноразовое.

А это позитивный момент. Мне все еще тяжело говорить с ним. Иногда позитивные моменты кажутся негативными, а негативные позитивными.

У меня смешанные к нему чувства. Но, по сути, мне не с чем это сравнить. И не с кем.

– Сейчас приду, - говорит Аса и поднимается. Встаёт с кровати и я впервые вижу его полностью обнаженным. Каждый мускул на теле четко очерчен. Он наклоняется, аккуратно снимает презерватив, и выбрасывает его в урну.

Я даже не помню когда он надел его. Наверно когда я сказала ему, что хочу заняться с ним сексом. Ведь это именно так происходит? Вы обсуждаете секс, а потом надеваете презерватив. Наверно в это время я находилась в полудреме.

Мне стыдно, что сегодня иногда я сомневалась в нем. Аса все время был добр ко мне. Честен со мной. Я обвиняю его в своей собственной молчаливой нерешительности. Как он мог остановиться, когда сама я ни разу не произнесла вслух слово нет.

Аса выходит из спальни, но возвращается меньше чем через минуту. Закрывает за собой дверь и подходит к кровати, усаживаясь рядом со мной. У него что-то в руках.

Он наклоняется ко мне, и положив руку на колено, раздвигает мои ноги, в потом прикладывает мне между ног. Что-то теплое и влажное.

– Хочу облегчить твою боль, - поясняет Аса, полными беспокойства глазами.
– Нужно приложить на пару минут.

Я киваю и расслабляю ноги, пока он придерживает теплую салфетку. Мы молчим. Все это итак слишком странно для меня, а слова только усилят мою неловкость. Вообще не понимаю, что нужно сейчас говорить.

Аса целует мое колено, - У тебя тут пошло немного крови, - говорит он, протирая.
– Это нормально, кровь больше не идет.

Выкидывает салфетку в урну и ложится рядом со мной. Накрывает нас одеялом, и теперь мы лежим лицом друг к другу.

– Тебе понравилось?
– спрашивает он, убирая с моего лица прядь волос.

Я не хочу ранить его чувства, поэтому лгу.

– Да, - шепчу в ответ.
– Было больно. Но мне понравилось.

Аса целует меня в щеку, - Что ж, а мне очень понравилось, - он обнимает меня и его рука ложится мне на ягодицу. Прижимает меня ближе к себе.
– Завтра я отвезу тебя домой, - говорит он, сжимая меня в объятиях.
– Но я надеюсь, нам хватит времени, чтобы тебе тоже очень понравилось. Обещаю. Первый раз всегда болезненный.

В течение следующих нескольких минут, он целует каждый сантиметр моей шеи и плеч. Без языка. Только губами, мягкие и нежные прикосновения к коже. Никогда не чувствовала такой нежности. Каждый раз, когда я думаю, что он уснул и сама почти засыпаю, его губы снова прикасаются к моей коже.

Как будто Аса боится уснуть из страха, что если он проснется, все окажется сном.

И вот опять, когда я почти уже засыпаю, он снова целует меня в шею, и я вздрагивая, просыпаюсь.

– Аса, - шепчу.
– Спи. Я не уйду.

Он резко встает, поэтому открываю глаза. Он лежит, облокотившись на локоть и свирепо смотрит на меня.

Не понимаю, что я такого сказала, но это разозлило его. Или может мои слова вызвали совершенно противоположный эффект. Я не уверена.

– Ты клянешься?
– спрашивает он, сверля взглядом.
– Что не уйдешь?

Я киваю, потому что, похоже, ему нужно подтверждение.

– Клянусь.

Аса выдыхает и прижимается своим лбом к моему.

А потом он целует меня.

– Не хочу, чтобы ты уходила, - говорит он между поцелуями.
– Не оставляй меня, Слоан.

Мне не нравится тон его голоса. В его мольбе слышится страх. Не знаю, почему он просит об этом, и что он имеет в виду - сегодняшнюю ночь или вообще навсегда?

Конечно же, не навсегда.

В любом случае, теперь мне интересно, что с ним могло такое случится, что он стал таким ранимым. Либо он кого-то очень сильно любил, либо ненавидел. Надеюсь, это был первый вариант.

– Пообещай, - просит он, снова целуя меня.
– Скажи, что не уйдешь.

Я беру его лицо в руки и шепчу:

– Я не уйду, Аса. Обещаю. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Он прижимает меня к себе и очень крепко обнимает. Так мы лежим довольно долго и только когда его хватка ослабляется я понимаю, что он, наконец, уснул.

С минуту смотрю на него. Когда Аса спит, он больше похож маленького уязвимого мальчика, чем на зрелого мужчину. Черты лица мягче и губы не сжаты в тонкую линию. Во сне он расслаблен. Расслабился, держа меня в руках.

Медленно переворачиваюсь и ложусь на живот. Его рука все еще лежит на мне, но я передвинулась на другую сторону, и свесив руку с кровати, смотрю на стену.

Закрываю глаза, и думаю о сегодняшнем дне.

Меня в первый раз поцеловали.

Я сходила на свое первое свидание.

У меня впервые был секс.

И даже если это произошло не так как я представляла или не так как бы хотела, Аса и без того обращался со мной лучше чем кто либо за всю мою жизнь. Я знаю его всего один день, но уже чувствую, что значу для него больше чем когда-либо значила для своей матери.

Я ловлю себя на том, что наслаждаюсь его объятиями. Приятно быть желанной. Даже лучше чем быть нужной. Я практически засыпаю, когда Аса двигается ко мне. Нежно целует меня в спину.

– Ты спишь на животе?
– шепчет он.
– Не знаю почему, но мне чертовски это нравится.

Он кладет голову мне на спину и прижимается щекой.

Так мы и засыпаем.

Я на животе.

А Аса наполовину на мне, чтобы я гарантированно не ушла, даже во сне.

Глава 48 ЭПИЛОГ К ЭПИЛОГУ

НАШИ ДНИ

Недавно по новостях рассказывали о каком-то чуваке, который изнасиловал девушку. Ему назначили срок всего в несколько месяцев, то ли потому что был белым, то ли потому что выиграл много медалей, то ли все вместе взятое.

Все гребанное общество сходило с ума от этой новости. Куда ни глянь, везде информация об этой истории. Об этом приговоре неделями говорили на всех каналах.

Я не в курсе всех деталей, но этот парень не был серийным насильником. Уверен, что это его первое или второе преступление, но все вели себя так, будто он поступил как ебанный Гитлер.

Я не к тому, что ебучий насильник не заслуживает такого тюремного срока, а то и еще большего. Я не защищаю таких гандонов. Просто немного раздражен, что мое преступление не получило ни одной проклятой минуты телевизионного вещания. Я, блять, убил парня и меня даже не судили. Я создал самый крупный рынок по продаже наркотиков внутри колледжа, со времен его ебанного основания и меня даже не судили. Даже после того как я выстрелил в Райана, судья посадил меня под гребанный домашний арест до суда.