Слишком жаркий Кипр [СИ]

— И вы его нашли? — спросил Юрий.

— Да. Это был командир турецкого спецназа. Я достал его в Тебризе, пятнадцать лет назад. Он был уже в отставке, хотя время от времени выезжал в лагеря по подготовке террористов для консультаций.

Он ткнул пальцем в крест Астафьева.

— Это явно его школа.

— Георгиос отсидел после этого десять лет в турецкой тюрьме, потом сумел бежать, — пояснил Папандреу. — Сейчас он держит школу подводного плаванья. Тренирует приезжих дайверов.

— Хорошо, очень хорошо, — Юрий кивнул головой. — Тогда перейдем к делу.

Они уселись за стол, и Астафьев быстро рассказал о готовящейся встрече с Сократосом.

— Это опасно, — сразу сказал Георгиос. — Янгелос прав. Сократос никогда не прощает своих врагов. Он притащит с собой кучу своих парней, все будут с пушками. Это безнадежное дело.

— У нас для него тоже кое-что есть. Пойдемте, я вам покажу.

Они вышли во двор, здесь Юрий забрал из машины свое недавнее приобретение, и они прошли в подземный гараж, не забыв закрыть за собой дверь. Когда Юрий раскрутил тряпку, и обнажил оружие, греки повели себя совершенно по-разному. Георгиос при виде пулемета довольно засмеялся, а Янгелос схватился руками за голову.

— Боже мой! — воскликнул он. — С чем я связался!? Зачем это мне!

— Связался ты с нами, а вот как эта штука работает, я имею весьма отдаленное понятие, — сказал Юрий. Он и в самом деле не имел встреч с таким видом оружия. В армии он не служил, а в Кривовской милиции такими мощными агрегатами не пользовались. Но Георгиос ловко заправил ленту так, как надо, передернул затвор, и, держа оружие на вытянутых руках, от бедра дал длинную очередь по стене. Оба его спутника тут же зажали уши руками. Когда же рассеялась пыль, они увидели, что пули выбили на стене аккуратное сердечко примерно метрового диаметра.

— Да, с этим можно идти не только на Сократоса, а и на целую армию таких подонков, — произнес довольный грек.

Вот тут забастовал следователь.

— Нет, я не могу это позволить вам! — сказал он, с решительным видом берясь за ствол пулемета. Правда, он тут же с шипением отдернул руку, ствол был горячим. Но потом он все же вырвал оружие из рук своего соотечественника.

— Я не дам вам это оружие!

— Янгелос, как я понимаю, вы хотите, чтобы нас всех этой ночью убили? — спросил Юрий.

— С чего вы это взяли?

— Ну, если вы реквизируете у нас пулемет, то мы поедем на встречу с одним пистолетом. Вы этого хотите?

Грек колебался.

— Нет. Но я хочу, чтобы все было по закону.

— У вас есть закон, по которому вы сейчас можете посадить Михаилидиса больше, чем на три часа?

— Нет, — признался Янгелос.

— Сколько вы с ним пытаетесь бороться?

— Три года.

— И еще тридцать три года будете бороться, — «успокоил» его Юрий. — Законы и пишут для таких людей как Сократос, чтобы они их обходили, оставляя хорошие деньги в руках полицейских чиновников. Я вас понимаю, не просто как человек, а как полицейский. Лет семь назад я тоже так колебался, но… У нас ведь еще хуже, у нас сейчас дикий криминал. А у вас один Сократос на весь Кипр. А у нас в одном городе таких отморозков может быть несколько десятков. Я вам в этом даже завидую. Вы еще можете задавить все это в самом начале. Подумайте над этим.

Астафьев похлопал грека по плечу, потом обошел его и двинулся к выходу. За ним шел Георгиос. Тут как раз под своды подвала ступила Ольга Малиновская в сопровождении управляющего и одного из охранников.

— Это вы тут сейчас так жутко палили? — спросила она.

— Да нет, вон тот, — Юрий небрежно махнул рукой в сторону полицейского. Малиновская, в махровом халате, после ванны, обворожительно улыбнулась.

— Вы так хорошо смотритесь с этим пулеметом, Янгелос. Просто настоящий Рембо! — восторженным тоном похвалила она грека. Тот, невольно, улыбнулся, и, со странной миной на лице, покосился на свой «трофей». Астафьев уже на последней ступеньке обернулся назад, и, увидев этот монолог мимики на лице киприота, подумал: "Куда он денется! Против нас он устоит, а вот против Ольги — никогда!"

В это же самое время три «Мерседеса» кортежа Олега Батова летели в направлении Никосии. Мареш ждал их в давно опробованном месте. Именно тут он отправил на тот свет русского предпринимателя с еврейской фамилией Гербенштейн. В этом месте был не привычный для Крита серпантин, а новая, ровная дорога, с небольшим поворотом всего на семь градусов. Машины разгонялись на этом отрезке до максимума, и, практически, не тормозили при повороте. Когда огни трех пар фар высветились из-за поворота, он понял, что это те, кто им нужен. Он торопливо прицелился, и хотя колесо было практически не видно в этой темноте, он знал, что с пятидесяти метров, не промахнется. Выстрел был точен. Первую машину поволокло влево, и, если бы, не поворот, водитель удержал бы ее на дороге. Но в том и было коварство этого места, что дороги у него уже не было, а был обрыв, настолько крутой, что «Мерседес» летел до дна своего падения, кувыркаясь, подпрыгивая, рассыпая по пути части своего железного организма почти минуту. Примерно на середине этого падения взорвался бензобак, и дальше, на дно ущелья катился огненный, рассыпающийся на куски и искры поток пламени.

ГЛАВА 21

Кипрас из развлечений взял с собой только фляжку с любимым бренди, да маленькие наушники, ведущие к висевшему на поясе сиди-проигрывателю. Так что ему было весело, в ушах его звучала любимая рок-музыка. Из неприятных ощущений был ночной холод, температура опустилась до плюс десяти, а одет он был как всегда, в кожаной безрукавки и майке. Поэтому фляжка чересчур часто пускалась в ход, согревая тело могучего вышибалы. Через каждые несколько минут Кипрас невольно смотрел на часы, но до двух оставалось еще полчаса.

"И что Сократос так рано загнал меня на эту горку? — С досадой подумал он. — Мог бы сейчас приехать, и все было бы нормально. Это Коста все страхуется, мозгокрут хренов".

Перемылив кости правой руке Михаилидиса, старому Костасу, он подтянул к себе снайперскую винтовку, любовно протер ее рукавом. Стрелять он любил, и к оружию относился с благоговением. То, что задумал Сократос, было слишком жестоко, но лучший вышибала ночного клуба «Ираклис» не привык думать, а привык выполнять. Он вскинул оружие, посмотрел в прицел на единственный фонарь рядом с церковью святого Петра, потом на автостоянку рядом с ним, и с довольным видом подумал, что лучше позиции тут не найти. Еще хлебнув бренди, он прикрыл глаза, и погрузился в музыку. В его наушниках звучала любимая мелодия «Рамштайна», когда за спиной Кипраса появилась черная тень. Если бы не наушники и музыка, он бы, может быть, что-нибудь и услышал, и даже смог предпринять. Но при таком раскладе это было Кипрасу не суждено. Тяжелый кулак Георгиоса Криатидиса опустился на его шею. Обшарив карманы беспамятного тела вышибалы, тот выбросил сначала в темноту крутого склона пистолет Кипраса, потом, разбив приклад и прицел, послал в темноту и винтовку. Затем, поднатужившись, он поднял и сбросил туда и само тело вышибалы. Склон был таким крутым, что звук катящегося тела, сопровождаемого треском сухих кустов и подсохшей травы, был слышен несколько минут. Обнаружив на земле фляжку, Георгий с любопытством открутил крышку, понюхал ее, а потом отхлебнул из горлышка, и одобрительно крякнул.

Ровно в два часа ночи на площадку перед церковью святого Петра выехал «Джип» Астафьева. Остановив машину, он глянул на часы, и с нетерпением осмотрелся по сторонам.

— И где они? — спросил Юрий.

— Приедут, — заметила Малиновская. — Никуда они не денутся.

— А если не приедут? — спросил нетерпеливый Мишка.

— Значит, ты останешься тут на всю оставшуюся жизнь, — отрезал Юрий. Его била дрожь, и это было не только от ночного холода. Он закурил, но это мало помогло. — Оль, сядь на мое место.

Только они пересели, как раздался звонок мобильника. Звонил Папандреу, занявший позицию, как это называлось в России, "на атасе", в нескольких километрах вниз по дороге.

— Они едут на четырех машинах, полиции нет.

— Хорошо, спасибо, друг.

Вскоре, действительно, из-за поворота вывернулись огни четырех пар фар. Сократос ехал на встречу на своем любимом, уже отремонтированном, открытом «Порше», и даже холодный встречный ветер не остужал его пыл. На ходу он давал указания своему главному подручному, Костасу.