Слишком живые звёзды

Егор же стоял ошарашенный. И это та женщина, чьи стоны он слышал на лестничной площадке? Та женщина, чьё лицо чуть ли не превратилось в кровавое месиво, если бы не вступилась её дочка? Та женщина, что до дрожи боялась своего мужа и с соплями, смешанными с текущей кровью, стонала в углу?! Эта самая женщина сейчас рыдала над избитым мужем и пыталась помочь ему встать, забыв про кровавую маску на своём лице. Егор, на чьей шее и лице остались маленькие алые капельки, с разукрашенной в красный рукой, стоял, всё ещё чувствуя жар на коже от полученной пощёчины.

Но он поступил правильно. Так следовало поступить. Не мог же он оставаться в подъезде после того, как услышал выстрел? После того, как слёзы Вики скатывались по его шее, и руки её вцепились в его толстовку, не желая отпускать. Её плач и дрожащий голос заставили его заступиться, поступить правильно и защитить её и маму. И совесть его должна быть чиста.

Ведь так?

– Уйди.

Голос этот принадлежал Вике, и сердце Егора слегка колыхнулось, когда он уловил в этом голосе нотки искренней ненависти, готовой сорваться на него вместе с её жгучими слезами. Он посмотрел ей в глаза, и волосы на его загривке встали дыбом. ТАКОГО взгляда… такого взгляда он никогда ещё не видел. Это был взгляд мужчины, что смотрит на убийцу своей дочери в суде, окружённый готовыми его удержать охранниками. Это был взгляд девушки, перезаряжающей пистолет, приготовленный для сбившего насмерть её отца-инвалида депутата, которому удалось выйти сухим из глубокого моря закона. Егор был более чем уверен, что если бы пощёчину ему дала Вика, то она просто вышибла бы мозги.

– ПРОВАЛИВАЙ, ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ?!

Егор развернулся и, решив молча уйти, направился к дверному проёму.

Но остановился.

Он огляделся и увидел в окне маленького светлячка, сидящего на подоконнике с внешней стороны дома. Его маленькие глазки пристально вглядывались в Егора. Сияние небольшого солнышка то гасло, то вновь загоралось, что, как полагал Егор, не было присуще светлячкам. Он будто ему подмигивал. Тёмные глазки насекомого смотрели в широко раскрытые голубые глаза человека, пока сердце каждого из них билось в своём ритме.

Светлячок расправил крылья и улетел, подмигнув своим переменным сиянием.

Егор развернулся и начал уходить. Остановился он лишь на секунду, когда случайно пнул выброшенный им пистолет, и вскоре вышел из квартиры. Захлопнул за собой дверь и уже через минуту почувствовал дуновение ветерка в мокрых кроссовках и носках.

Он ударил железную дверь, оставив на ней вмятину своего кулака, и двинулся домой, произнеся лишь одно слово:

– Койот…

Глава 6 Огоньки

This is the Beginning…

This is the Beginning of the End

“Beginning of the End”, All Good Things

Он не заметил лужу и снова прошёл через неё. Вода залилась в его кроссовки, вонзив в стопы иглы холода, но Егор их совсем не почувствовал. Пожар, нёсший сейчас пламя в его душе, был самым сильным в истории человечества. Самым сильным катаклизмом, подвергающим сознание невероятным испытаниям. Монстр внутри скрёб стены клетки и завывал, просясь наружу, и вой этот не давал Егору покоя. Он напоминал о той его тёмной сущности, что билась в экстазе при размазывании крови на чужом лице. Вой напоминал ему о дьяволе, в которого он сегодня превратился. Напоминал о рёве льва, рвущемся из мощной груди. О его собственном рёве.

Егора пугал этот монстр. Но ужас его исходил из понимания того, что чудовищем этим является он сам. И боялся того, что однажды не сможет удержать его под контролем.

Мимо него пролетел светлячок.

Егор остановился и стал следить за летящим жёлтым фонариком. Это не мог быть тот же светлячок, что наблюдал за ним по ту сторону окна, но почему-то Егор знал – знал, чёрт возьми, – что это именно он, и словно в подтверждение его мыслей жёлтое сияние погасло и вновь зажглось. Засветившись ещё ярче, оно взмыло в небо.

Егор провожал его взглядом, пока не заметил два крошечных огонька, появившихся из-за угла дома и присоединившихся к уже летающему в небе светлячку, образовав три ярких звезды. Они сияли подобно трём солнцам, и вскоре три превратилось в квартет, а после стремящиеся друг к другу светлячки начали появляться отовсюду и застилали собой небо. Своим сиянием они затмили сияние звёзд. Они всё слетались и слетались, пока все прохожие, не веря своим глазам, стояли, уставившись на небо и следя за ним. Егор слышал вздохи удивления вокруг себя, и вызваны они были огромной гирляндой из жёлтых в ночи огней, повисшей над их головами. Светлячки зависли в воздухе и оглядывали смотрящих на них людей. Тысячи пар глаз изучали каждого человека, и с одной из них Егор встретился взглядом. Он не видел устремлённых на него глаз – лишь маленькую жёлтую точку, – но он чувствовал, что маленькие глазки насекомого смотрят в его глаза.

Люди стали доставать телефоны, чтобы успеть сфотографировать такое аномальное, но до жути красивое явление природы. Каждый из них был переполнен удивлением, возбуждением и чувством созидания красоты. Улыбки засияли на их лицах чуть ли не ярче неба, заполненного тысячами маленьких солнц.

Но Егору это всё не нравилось. Он будто ощущал, что через глаза этих маленьких существ на него глядит сам Сатана. Бред, конечно, но его тревога всё равно продолжала нарастать и полностью охватила его, когда все светлячки вдруг замигали, подмигивая уставившимся на них людям.

Егор лишь выдохнул:

– Чёрт…

В это же время на другом конце Санкт-Петербурга перед окном стоял Влад, внезапно пробудившийся среди ночи. Что-то заставило его пойти на кухню и посмотреть на улицу. Сейчас же он стоял, свесив непослушные руки вниз, и глаза его чуть ли не вылезали из орбит. За окном небо превратилось в утыканный жёлтыми лампочками потолок, и лампочек этих было бесчисленное множество. Сотни, тысячи, может, десятки тысяч, и все из них имели глаза, наблюдающие за находящимися внизу людьми.

И за ним.

В особенности – за ним.

Влад нервно сглотнул и, сам того не зная, сказал то же самое, что в этот момент во многих километрах от него сказал Егор:

– Чёрт…

Глава 7 Волчица

The last thing I heard

Was you whispering goodbye

And then I heard you flatline

“Not Gonna Die”, Skillet

Медсестра наконец вышла, и Катя тут же подскочила, перекрыв ей проход:

– Что с ним?

Голос её чуть хрипел, и хрипота эта была вызвана бесчисленными криками ярости, на которые сбежались все её любопытные соседи. Глаза, заполненные алыми молниями крови, лишь недавно стали сухими, полностью выдавив из себя все слёзы. Светло-русые волосы были взлохмачены и не причёсаны. Белая майка, плотно облегающая её торс, полностью вымокла от выделившегося пота, а джинсы, что подчёркивали манящую крутость её бёдер, в различных местах были порваны. Там, где широкими ручейками засохла кровь. Руки же, несмотря на всю их женственность, были сильными и рабочими. Скулы ясно выделялись на напрягшемся лице, пока тело её продолжало трясти. Губы превратились в тонкую бледную линию, и весь её вид говорил о том, что в коридоре больничного отделения стоит не дизайнер женской одежды, а сумасшедшая девушка, чьи поступки невозможно было предугадать. Взгляд серых глаз был безумным и, казалось, одновременно пустым, но за безумием этим, так напугавшим молодую медсестру, скрывались два года страданий и нервных срывов, о которых Катя никому не говорила.