Слияние Граней

– Но должны же быть общие критерии, отделяющие одно от другого и бред от нормальности.

– Наверное – пожал плечами Звездочет – сознание само определяет, чему быть, что ложь, что истина. Все это становится реальностью не раньше, чем будет спроецировано на ткань бытия. Успеваешь за ходом мысли?

– Вполне.

– Ты все время задавался вопросом, что же с иерархией не так, почему она бездействует, там, где должно действовать? Лез в Универсальные Законы, заповеди и предписания, пока не запутался окончательно. Ответ прост, как и все гениальное – менять что-либо могут только люди, творить что-либо могут только люди, а иллюзии не могут.

– Вы хотите…

– Я ничего не хочу. Констатирую: иерархия, все эти боги и божки – не более чем коллективные фантомы сознания. Человек троглодитный даже богов придумать не мог, ума едва хватало на самые простые желания. Потом, малу по малу начал соображать, воображать, дабы обосновывать и объяснять свои страхи чтобы перестать боятся. И тут появляются первые зачатки религиозной мысли и меновая система. Шаманы люди предприимчивые и довольно скоро уяснили как за ничего, получить все. Всего за три шкуры и сколько то так кг мяса брались утрясти все с духами, договорится о удачной охоте. Все довольны. Но беда в том, что люди перестали искать объяснений и вместо понимания стали довольствоваться домыслами.

– Иерархия - это иллюзия… но погодите, они реальны! Их видел не только я, но и многие.

– Реальны не более чем позволяешь. Беда в том, что вместо себя стали эволюционировать божков, до той поры, пока они не стали квазиразумны, завися и требуя от нас все более новых и новых жертв. Замкнутый круг, что не эволюционирует, погибает.

– Это слишком материалистическая позиция.

– Неужели – прижмурился Звездочет – стало быть, и это все не материально, а не более чем выдумка? Но все это будет стоять и без нас, а вот системе иерархий, и нижним и вышним вместе взятым без человека никак нельзя, без нас они просто развеются в пыль, как это собственно у нас произошло. Космический коммунизм не боится непознанного, он его изучает. Но там, где начинается страх, понимание заканчивается.

– Звездарь, давай я – подала сзади голос Полина – ты любишь как поумнее, а тут надо проще.

– Я что, грозный Один – ухмыльнулся тот – эволюция вещь коллективная.

– Дети часто пугаются ночью, не видно, неизвестно и темно. Как-то сын проснулся с ревом – на шкафе крокодил. Разумеется, включила свет и показала, что никакого крокодила нет, а потом посмотрела его глазами и увидела. Для него он был реален. Большой, зеленый, с зубастой пастью. И чем более Верес боялся, тем более реальным он становился. Пришлось развеять.

– Иерархия, это наши материализованные страхи? Но как же их чудеса и всесилие?

– Исток силы в вере. Человек должен верить. Но верил он не в свои силы, разум и сознание, а в созданных им же божков. Верил так истово, что даровал им одушевленность, и они стали почти живыми и хотят жить. Их всесилие, отражение пластов нашего непонятого и непробужденного сознания, и чудеса они творят на нашей же энергии. Ты ведь понял: нет особой разницы между вышними или нижними – это одна и та же иерархия, в разных проявлениях, но одной целью.

– Стало быть, их источник силы мы сами…

– Стало быть – согласился Звездочет – но куда применять решать нам.

– Как же – фыркнула Полина – человек должен отдать всего себя Богу сам, добровольно, иначе нижние заберут все силой.

– Получается, никакого выбора нет – горько ухмыльнулся Стас – а что делать, когда нет выбора?

– Мы сделали этот шаг. Не напрасно Лист пришел именно сейчас, на излете религиозности, иначе бы вышние быстренько состряпали новую религиозную уловку. Но он отрезал им все пути, вот и поперли напролом обнажая истинную суть.

– Получается, я даровал человечность фантому, что же будет с ними теперь?

– Однажды мы это узнаем. Может быть. Но самая близкая перспектива – им очень долго будет не до людей.

– Вот попал, но как же теперь возвращаться назад зная правду? Ведь там остались другие, те же лучистые. Кстати, а как они такие развитые и вдруг попали в сети иллюзорности?

– Это один единственный вариант коммунистического развития, который вместо изучения себя начал исследовать небеса, полностью попав под их влияние. Теперь они вроде пыльной витрины, вывески – как бывает с Богом хорошо…

– Знаете, уж лучше я тут. Если не выгните – скосил глаза Стас – Мне кажется за долгие годы метаний наконец-то нашел дом.

– Куда ж тебя девать – воздел бровь Звездочет – но одиноко тебе не будет. У тебя тут земляки. Жена Брамы, Наташа, родом из ШЕПа, ага из того самого. Направляя вектор эволюции в нужном русле уже достигла уровня духотворения.

– И даже более – добавила из дома Полина, звеня тарелками – она из твоего родного индекса.

На душе посветлело, будто он сбросил ношу многих лет. Согбенные под грузом дум плечи расправились, а в глазах зажглась надежда. Собственно, она никогда и не гасла, но все время ощущал, что что-то в этом мире не так. Будто колобок из анекдота, мерно дожевывающий лису. «Ну попадитесь мне, любезнейший архангел, в следующий раз будем говорить наравне!».

Короткий перекур со Звездочетом диалогом не назовешь, всех ответов не дал, указал направление, а разбираться самому. Из избы доносились такие запахи что «разбираться» он решил отложить. Полина вынесла здоровенную глиняную макитру из которой доносился дух вареников со шкварками и поставила на стол во дворе. Стас, благодарно кивнув, взял вилку, Звездочет, не мудрствуя брал руками, что-то прикидывая, поглядывая на конек крыши и казалось совсем забыл о разговоре. Полина смотрела на насыщающихся мужчин и повернулась на скрип калитки. Собственно, свежие дощатые ворота в которые прошел сухонький старичок назвать калиткой можно было условно, поскольку забора не было, приветственно кивнув хозяйке он присел на скамейку у столика.

– Дедушка, ты же вроде умер… - обмер Стас, узнав гостя.

– Умер, внучек, умер. В жизни и не такое бывает.

Стас видел многое. И мрачные чертоги преисподней с угрюмыми басами, воплями и скрежетом зубовым, и выдаваемую за райские кущи вероятность лучистого мира. Общение с потусторонним миром было привычной работой, имея соответствующие санкции и разрешения Системы Иерархии. Но Корней Андреевич, его дед, разрешений не имел и не мог иметь, но, тем не менее, находился в мире живых на иной планете за четыре с хвостиком световых года. Он выглядел также, каким его запомнил Стас: сухонький, сутуловатый, с широкими натруженными руками. Не всем же быть генералами да учеными, кто-то должен и землю пахать, дома возводить. За долгую нелегкую жизнь Корней Андреевич мастерски овладел и тем, и другим, пройдя и войну, и разруху, имея за плечами немалый опыт. Нельзя сказать, что был свят и безгрешен, чего греха таить, любил крепенькое словцо и перекинуть иной раз стопку другую, умудряясь оставаться при этом хорошим и совестливым человеком. И вот теперь сидел перед ним, куря предложенные Звездочетом «путние» и внимательно изучая непутевого внука. Стасу частенько перепадало его заскорузлой ладонью по тому месту, коим эффективнее всего вбивается ум.

– Но как ты здесь ... как попал?

– Посмотрел из того свету какие ты коленца выкидывал, вот и захотелось с могилы встать да всыпать под первое число. Ведь не послушал ты меня, захотел легких дармовых денег, пошел кривой дороженькой, которая и вывела к тому самому мосту.

– Так ты видел?

– А как же – кивнул Корней Андреевич – мы все видим, только не сразу и не все. Никто ведь нас не учил как там, на том свете. Твердили Бога нет и правильно твердили, а вот инобытие и населяющие его сущности есть. Это, кстати, не расходится с учением марксизма-ленинизма и партии. Никто, стало быть, не учил как там, в ином фазовом состоянии и чего там людям делать.