Слом

— Это сон, я проснусь...

— Да не спишь ты, милая. Пойдём, умоешься, переоденешься, спать уже пора... — Алли попробовала мягко, успокаивающе приобнять девушку, но отдернула руку, встретившись с пустым взглядом бледных глаз. — Идём, идём, тебе нужно отдохнуть, — с наигранной лаской продолжила женщина.

Алли обращаясь к эльфийке, словно к болеющему ребенку, уговорила её встать. А когда они подошли к приоткрытой двери шикнула на дежурившую стражу, мол, замрите, а то опять девочка испугается. Так они и дошли до комнат Яль-Марисен, не так пострадавших от случившегося, как кабинет, где няня уложила измученную девушку спать и сидела рядом, пока та не перестала дрожать и сухо всхлипывать. А уходя, оставила зажженной свечу в широкой чаше-подсвечнике и бесшумно притворила за собой дверь.

— Как она? — поинтересовался ожидавший в коридоре помощник Яль-Паларана.

— Как, как. Уснула, — сердито обернулась к нему Алли. — Что ж такое с ней сотворили, что она теперь как не в себе?!

— Да... — смущенно махнул он рукой, надеясь, что в полутёмном коридоре не видны зардевшиеся щёки. — Ей утром ехать нужно, а вы, вроде, поладили. Поможете её собрать?

— Помогу, милый, помогу. Жаль мне девочку...

— Если жаль, то наденьте утром ей её браслет. Тот, состоящий из колечек, на котором висят амулеты.

— Эх, кто вас поймёт... Иди-иди, я позабочусь о девочке.

Утром Алли сделала всё, как её попросили: приготовила белое закрытое дорожное платье, набор украшений, привычный для Яль-Марисен и многое другое. Катя не сопротивлялась, ей было как будто всё безразлично. Она дала причесать себя словно куклу, закрепить волосы хитрой заколкой, одеть, обуть и вывести во двор. Девушка даже дала подсадить себя в седло, лишь покачнулась, ловя равновесие. Но как только ей удалось ухватиться за луку и опереться на спинку дамского седла, она опять затихла, сидя боком и возвышаясь над остальными. С её места было хорошо видно, как заканчивают вьючить вторую лошадь, а уже знакомый Эль-Саморен переговаривается со стоящим возле ворот старым магом. Да и темноволосых людей было не меньше, чем эльфов.

— Выпрямите спину или к вечеру всё будет болеть, — заметил державший поводья и улыбнулся широко и открыто. — Я Эль-Элитин.

— Спасибо, я Катя, — неожиданно для самой себя ответила девушка и покрепче ухватилась за седло, представив предстоящую поездку.

— Не переживайте. Мы задержали отъезд, ожидая пока приведут этого иноходца. Конь спокойный, Вам нечего бояться, — засмеялся эльф и отвернулся, прерывая разговор.

Но почти сразу Эль-Саморен договорился о чем-то с магом, кивнул и скомандовал выходить. Эль-Элитин не обманул — конь грустно фыркнул и пошел за держащим повод эльфом, а Катю начало размерено покачивать. А вот вьючная лошадка показала своё возмущение тяжёлой поклажей, но с ней быстро справились. И вскоре они покинули притихший двор под сочувственные и настороженные взгляды собравшихся людей и эльфов.

Отступление первое

Хлёсткий обидный удар полотенцем угодил точно между лопаток мужчины. Не больно, но весьма ощутимо.

— Алли, за что! — он развернулся и посмотрел на женщину снизу вверх.

— Ты почему за девочку не заступился! — няня сердито подбоченилась. — Я же вижу, что что-то не ладное затеяли. Ну, куда её в таком состоянии потащили!

— Ничего себе девочка. Да она старше нас с тобой и твоей мамы вместе взятых, — мужчина покачал головой и вновь принялся смотреть в окно на уже опустевший двор. — Но мне тоже многое не нравится. И я ничего не могу больше сделать, племяшка ты моя...

— Не хочу я тебя оставлять здесь одного, дядя Сорень. Так хоть какая-то поддержка...

— Не переживай, Алли. Лучше спокойно поезжайте вместе с Оль-Амилари, а лет через пять вновь приезжайте погостить. Всё же здесь не место для маленького ребёнка.

— Да уж вижу. Но если ледяную Яль-Марисен так пробрало, то что же с тобой сделают?

— Ну, я же не столь самоуверен, да и не нужен никому и потому незаметен. Всё, Алли, Оль-Амилари вот-вот уже проснётся, тебе пора. Я к вам зайду попрощаться перед вашим отъездом.

Женщина осуждающе покачала головой, но Сорень даже не обернулся. И ей пришлось уйти, оставив своё недовольство при себе. Ей действительно было пора к воспитаннице, а она ещё до сих пор не придумала, как объяснит девочке, куда девалась её новая «подружка» и что вряд ли кто-то ещё так увлечённо будет играть с ней в куклы.

Глава 2

Разогретый воздух нехотя ласкает стены, выгоняя из камня накопившийся холод. Но даже ему не под силу прогреть меня, укрытого временем, до самых глубин.

***

Пытаясь приноровиться к новому средству передвижения, Катя пропустила начало пути. Когда она обернулась, то дом уже было не узнать среди других домов и стен. А мощёные булыжником улицы, по которым пока шел отряд, были зажаты между высокими оградами, к которым жались редкие встреченные прохожие. Их короткую процессию, пропускали и вскоре они выехали за пределы города, а Катя получила возможность рассмотреть своих спутников.

Пятеро мужчин, все очень худые, светловолосые, одетые в похожие тканые штаны, рубахи, выбивающиеся из-под курток, и обвешанные оружием. И вся одежда и ножны клинков казались совсем новыми и разве что немного запылёнными. А как они, не переговариваясь, легко понимали друг друга, наводило на мысли об их долгом знакомстве. Но километры утоптанной дороги оставались позади, поводья постоянно меняли руки, а эльфы шли всё тем же быстрым шагом, без остановок и даже без минутных задержек.

Легкий свежий ветерок ласкал лицо, но воздух Кате казался вязким и густым, им было трудно дышать. А Солнце всё выше поднималось ввысь над пустыми лугами, становилось жарко. Мужчины порой посматривали в сторону далёкого леса и делали пару глотков из походных фляг. Но они не отвлекались больше ни на что, а Кате было не до любования пестрым ковром цветов, море которых выплескивалось на обочины дороги. Но лето кипело жизнью: над травой жужжала мошкара, над отрядом порой пролетали птицы, а где-то одна из них запела песню и ей начали вторить товарки.

А девушка продолжала мерно покачиваться в седле. Рассматривать однообразный пейзаж и наблюдать за цвета белого мёда затылками наскучило за считанные минуты, в голове сами собой всплыли отдельные фразы со вчерашнего совета: «Стоит им соприкоснуться, как Артефакт сам выпьет нужное ему. Даже если он не сможет опустошить тело, забранного ему хватит», «Я довезу её». И то, что на неё почти и не смотрели, с ней почти не заговаривали, перестало успокаивать. Особенно ей не нравилось, что её собираются опустошать. А молчание спутников представлялось совсем в другом свете.

— Мама, — тихо всхлипнула Катя, когда её из задумчивости выбил резко остановившийся конь.

— Привал! — распорядился Эль-Саморена. — Вон там родник, напоите коней и... эту. И сразу дальше, мы спешим.

Эльф пристально посмотрел в испуганные глаза девушки и резко отвернулся. А спутники уже тянули вьючную с дороги, и один из них подошел снять с седла Катю. Присмотревшись, девушка поняла, что это был не улыбчивый Эль-Элитин, а другой, не представившийся эльф. Он был таким же мрачным, как и большинство в отряде, и так же пугал девушку. Она попыталась отстраниться, но не удержалась и упала бы, если бы её не поймали и не поставили на дрожащие ноги.